Профессор Бзаров о религиозной ситуации в Осетии

3 августа 2019 Видео / Новости [версия для печати] [читать комментарии] [размер шрифта: a- | А+] [832 просмотра]

Выдержка из доклада доктора исторических наук, профессора Руслана Сулеймановича Бзарова на заседании Общественной палаты Республики Северная Осетия-Алания по вопросу "О религиозной жизни и гражданском обществе в современной Осетии". Мое мнение о докладе: дан наиболее полный анализ ситуации с религиозными кофессиями в Осетии, включая исторический экскурс с обоснованиями. Из всех существующих на настоящее время работ по этой теме, этот доклад впечатлил более всего.
Профессор Р.С. Бзаров:
"О религиозной жизни и гражданском обществе в современной Осетии"
Главная традиционная черта религиозной ситуации в Осетии, отмеченная практически всеми наблюдателями – высокий уровень межконфессионального согласия. Даже последние два десятилетия, ознаменованные социальными и природными катастрофами, войнами и политическими конфликтами, нам удалось прожить без всякой религиозной конфронтации. На таком фоне тем более заметны любые признаки радикализма и неадекватности.
Важнейшая особенность духовной истории Алании-Осетии состоит в сохранении основ исконной народной веры, восходящих ко временам индоиранской общности и продолжающих объединять весь народ, несмотря на распространение двух мировых религий – христианства и ислама.
Первая из них – строгий монотеизм или единобожие, которое возникло задолго до христианизации Алании. Единый Бог имеет эпитеты «Великого», «Единочтимого», «Мир сотворившего». Святые-дзуары покровительствуют разным сферам мироздания, частям природы и отраслям человеческой деятельности. Другая черта – универсальность: во всех уголках Осетии исповедуется единая вера, разнятся лишь названия храмов-святилищ, могущие носить имя местности, годового праздника, природного объекта. Еще одна черта – полная веротерпимость вплоть до принятия иной веры с условием сохранения прежней. И, наконец, древняя религиозная традиция отличается синкретизмом, т. е. она неотрывна от любой другой сферы народной культуры: оставаясь осетином в традиционном культурном смысле, невозможно отказаться от следования ее нормам.
Имея жесткую обрядовую структуру и строгий канон молитвословия, аланская религиозная традиция обходилась без церковной организации. И поныне, как в геродотовом описании скифов, ритуалом руководит глава родственной или социальной группы. Необходимый атрибут молебственного пира – три пирога с сыром, ритуальный символ гармонии вселенной.
Вместе с тем Алания-Осетия – древнейшая христианская страна в составе России. Первое знакомство алан с христианством связано с именами ближайших учеников Христа – святых апостолов Андрея Первозванного и Симона Кананита. Начало широкого распространения христианства в Алании относится к VII в.: среди аланских царей были уже христиане, в стране действовали храмы и монастыри. В начале X в. православие стало государственной религией Аланской державы: была создана Аланская епархия Константинопольской патриархии. Глава епархии, назначаемый патриархом, со второй половины X в. имел сан митрополита. Аланская митрополия существовала до XIV в.
Единобожие предопределило комплиментарную историю взаимоотношений христианства с древней синкретической религией. Наиболее активным было влияние христианской церкви в Алании X-XII вв. Видимо, именно тогда для успеха государственной христианизации была сделана попытка слить образы аланских и христианских небожителей. Параллели между аланскими дзуарами и православными святыми издревле используются в церковной практике и народных обрядах как знак взаимного уважения и тысячелетних связей.
Другая мировая религия – мусульманство – известна аланам со времен Арабского халифата, когда началось ее распространение на Южном Кавказе. Во второй половине XIII в. ислам суннитского толка стал религией части городского населения Алании. Катакомбный (т. е. типичнейший, сугубо аланский) могильник у станицы Змейской включает погребения по мусульманскому обряду, на столичном городище Верхний Джулат обнаружены руины двух мечетей и мусульманское кладбище начала XIV в. Знаменитый Татартупский минарет, обрушенный советскими реставраторами, принадлежал джулатской соборной мечети. Таким образом, аланское мусульманское меньшинство – самая ранняя исламская община на Северном Кавказе, исключая Дербент с округой. К раннему периоду знакомства с исламской терминологией относятся лексические заимствования в осетинском языке («харам», «хаир», «мулк» и др.), ставшие органической частью народного мировоззрения и культуры.
Положение изменилось с присоединением Осетии к России, которое повысило политико-идеологическое значение религии. Само установление русско-осетинских отношений в XVIII в. связано с деятельностью Осетинской духовной комиссии – миссионерской организации, созданной Синодом. Государственная поддержка христианства в Осетии не сопровождалась ущемлением мусульман. Однако приверженность исламу наиболее влиятельных слоев при христианском исповедании большинства народа вынудила власти учитывать религиозную сторону любых социальных, экономических, политических решений.
Желая предотвратить распространение ислама, администрация объявила об уголовном преследовании «ренегатов» – так называли христиан, переходящих в мусульманскую веру. В ходе межевания равнинных земель состоялось раздельное поселение христиан и мусульман – так появились мусульманские и христианские селения, к тому же сформированные по принципу разделения сословий. Иными словами, в середине XIX в. государство избрало в качестве социальной опоры в Северной Осетии широкие слои свободного крестьянства.
В ответ сформировалась влиятельная мусульманская фронда, ставшая опорой исламской пропаганды и мухаджирского движения. Обманутая в своих надеждах на поддержку государства, оппозиционная элита возглавила движение мухаджиров –переселенцев на территорию Османской империи. Общее число эмигрировавших в 1859-1865 гг. осетин не превышало 4-5 тысяч человек. Государство не препятствовало и даже потворствовало переселению. Широкая агитация против переселения и активная борьба с его организаторами были заслугой мусульманской интеллигенции. Большинство осетин-мусульман все-таки остались на родине.
По официальным данным на 1867 г. население Северной Осетии составляло 6122 двора или 47673 души, из них 36367 человек исповедовали христианство, а 11306 – мусульманство. Из мусульман 1013 человек числились ренегатами, то есть бывшими христианами, перешедшими в ислам. Численность православных осетин, живших тогда в Закавказье, приближалась к полусотне тысяч. Нетрудно подсчитать, что в пору максимального распространения ислама в Осетии мусульманское меньшинство не превышало 15 % населения.
Во второй половине XIX – начале XX в. в Осетии уже не было признаков исламизации, хотя действовали два десятка мечетей, постоянно росло число лиц, получивших исламское образование, и паломников, совершивших хадж.
В XIX в. параллельно развитию российской администрации и тем же способом проб и ошибок складывалась структура церковных учреждений в Осетии. К 1840-м гг. сформировалось благочиние, а 1850-е было создано управление осетинскими приходами. После присоединения к России Осетия находилась под управлением Астраханского епископа. После присоединения Грузии и учреждения в составе Русской Православной церкви Грузинского экзархата туда передана и территория Осетии. В 1875 г. выделено Владикавказское викариатство, а в 1885 г. взамен его учреждена самостоятельная епархия, которая в 1894 г. выведена из состава Грузинского экзархата. Логика изменений прозрачна – понимание особенностей Осетии приходило постепенно, но неотвратимо. Владикавказская епархия просуществовала до 1922 г. Из аккуратно разобранного на камни кафедрального собора построили здание, в котором теперь располагается Правительство. Возвращая ныне свое место в жизни России и Осетии, Русская Православная церковь заново идет тернистым колониальным путем проб и ошибок. До 1998 г. Северная Осетия входила в Ставропольскую и Бакинскую, сейчас входит в Ставропольскую и Владикавказскую епархию. Будет, конечно, восстановлена и самостоятельная Владикавказская епархия.
Говоря об истоках и особенностях нашей религиозной ситуации, нельзя обойти молчанием и последователей других христианских конфессий. По укорененности в Осетии, социокультурной роли и численности первое место среди них, несомненно, занимают евангельские христиане (баптисты). Первая баптистская группа возникла во Владикавказе в 1871 г., а в конце XIX в. наш город превратился в один из мировых идейных центров этого направления протестантизма. Первоначально средой распространения баптизма стали сектантские общины молокан и субботников, но вскоре проповедью новой конфессии были охвачены осетинские селения и казачьи станицы. И в советскую эпоху, и в наше время евангельское христианство выгодно отличается опорой на родной язык верующих, оперативной реакцией на политические и бытовые проблемы. Возможно, не все знают, что большинство баптистских организаций (их называют церквями) занимают активную гражданскую позицию, принимают патриотические ценности, отвергают возможность не служить в армии и т. д.
Католичество и лютеранство – так же, как иудаизм – всегда были связаны в Осетии с этнокультурными группами: это поляки, литовцы, словенцы, немцы, эстонцы. В случае с иудаизмом – евреи и караимы.
Многоконфессиональность не только не помешала национальной и культурной консолидации осетинского народа, но сделала осетинскую культуру Нового времени чуждой любых конфессиональных предрассудков. Традиционное единобожие и духовные пласты авраамической (массовой православной и сепаратной исламской) традиции органически слиты в сознании народа и надежно обеспечивают устойчивый духовный баланс толерантности и открытости внешнему миру. Осетинская культура не противопоставляет христианство и мусульманство, и не примиряет их (ведь в этом нет нужды), а гармонично совмещает с собственным исконным представлением о Едином Боге – Создателе всего сущего.
Как минимум дважды, в период распада Российской империи и СССР, т. е в начале и в конце XX в. различные политические силы пытались расколоть Осетию по религиозному принципу, однако получили достойный отпор.
Три важнейших обстоятельства, как мне представляется, будут определять в ближайшей перспективе развитие религиозной ситуации в Осетии.
Первое – позиция Русской Православной Церкви, которая вновь не может похвалиться ни знанием особенностей Осетии, ни интересом к ее культуре, ни заботой о ее будущем. Впрочем, кадровые перемены во Владикавказском благочинии внушают надежду.
Алания-Осетия – действительно, древняя христианская страна. По опросам, до 85 % населения называют себя верующими, из них не менее двух третей – православными. Значение православия в общественно-политической жизни Осетии – отнюдь не только религиозная, но важная социокультурная и культурно-политическая проблема. Место православной церкви в жизни Осетии всегда определялось и может определяться впредь только вниманием и уважением к жизненным нуждам, культурным традициям, языку и письменности самого древнего из христианских народов Российской Федерации. Многолетний опыт наблюдения убеждает, что без восстановления Владикавказской епархии, без возвращения к литургической поддержке родного языка, без ответственного следования собственной социальной доктрине Русская Православная Церковь рискует быстро исчерпать в Осетии ресурс народного доверия.
Второе – неустойчивая социально-политическая позиция и заметный дрейф руководства Духовного управления мусульман Северной Осетии в сторону модных радикальных тенденций в исламе. Это особенно заметно тем, кто вырос в осетинской мусульманской среде и даже – вроде меня самого – в мусульманской стране. Мы-то знаем, что исламской культурой называется не борода и не хиджаб, без которых прекрасно обходились в семьях ортодоксальных и исламски образованных мусульман, совершавших старинные, длительные, пешие хаджи.
Понятно, что даже пресловутый ваххабизм вовсе не обязательно должен быть экстремистским. Однако ислам, не задумывающийся о судьбе Осетии, Кавказа и России, выглядит у нас слишком экзотически, чтобы не вызывать вопроса – а ислам ли это, и что такое тогда ислам.
Третье – появление и государственная регистрация организаций, объединивших последователей традиционной народной религии. В этом следует видеть в том числе и последствие двух вышеназванных обстоятельств, т. е. реакцию осетинского общества на неумение или нежелание мировых религий выражать и защищать его духовные интересы. А ведь есть что защищать – достаточно упомянуть длившуюся девятнадцать лет войну за Южную Осетию. Разве мы слышали от православных иерархов или мусульманских муфтиев отповедь фашиствующему главе Грузинской церкви, выступавшему с проповедью расизма и человеконенавистничества? Разве мы не видели, как его привечали после этого во Владикавказе? Не стану множить общеизвестных примеров – никого не хочется обижать, Бог им судья.
Однако получившая первоначальную организационную форму инициатива институционализации древнего аланского монотеизма, каковы бы ни были последствия этого явления (публичные его оценки, думаю, преждевременны), представляется выражением значительного и отныне постоянного, объективно растущего фактора духовной жизни Осетии.

https://chinovnik2010.livejournal.com/6142.html?fbclid=IwAR2s4cnDCtMsoG6x1LWRiabKKhwohA8fsnopMxCgQBi_Kjgrbkfa8kSs9N0

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Комментарии (0)