Мераб Зассеев: Наша культура, наши традиции, наш вчерашний день - это самое ценное, что у нас есть, и это хранится в Национальном музее
21 августа 2017 История [версия для печати] [читать комментарии] [размер шрифта: a- | А+] [1746 просмотров]
Национальный музей Южной Осетии открылся в декабре 2015 года. Масштабный проект, который изначально планировалось построить, в ходе реализации был урезан почти в треть. По этой причине, картинная галерея и многие другие составные части проекта не были построены. В таком виде музей был сдан в эксплуатацию.
Недавно в Цхинвале открылась выставка картин молодого талантливого художника, выпускника Санкт-Петербургской академии художеств Вадима Каджаева. В день открытия выставки Каджаев дал резонансное интервью ИА «Рес» в котором сообщил, что ему не дали возможность провести выставку в Национальном музее и дал довольно откровенное интервью о деятельности музея и Министерства культуры, в целом. Еще одна подобная статья была размещена на сайте новостного агентства «Спутник». Позже в сети Интернет появился еще один материал под авторством Яны Амелиной. В статье также критикуется деятельность музея.
В социальных сетях опубликованные материалы вызвали широкий резонанс. В связи с этим директор национального музея Мераб Зассеев дал интервью ИА «Рес». Он поблагодарил журналистов и Каджаева за то, что на проблемы, связанные с деятельностью музея, наконец, обратили внимание, рассказал, почему не было возможности провести выставку художника в залах учреждения и ответил на все обвинения, прозвучавшие в его адрес.
- Ситуация, которая вас сюда привела, связана с тем, что в музее нет выставочного зала, и мы об этом много раз писали. Если посмотреть на макет первоначального проекта музея, который у нас есть, на самом деле сегодня построена лишь его третья часть. В проекте предусмотрена выставочная галерея, но ее нет. Нам стало известно, что подрядчиком не были выполнены все требования по оснащению музея, притом, что на это были выделены деньги. Мы официально обратились к подрядчику, вычислив стоимость недопоставленного оборудования: получилось около четырех с лишним миллионов рублей. Подготовили сметную документацию всех работ, которые посчитали необходимыми для функционирования музея, и подрядчик оплатил нам эти работы из той суммы. За счет этих средств мы оформили первый выставочный зал, где демонстрируются полотна Махарбека Туганова: установили декоративные карнизы для развешивания картин, шторы, ковровые дорожки, оформили лестничные проемы и так далее. Указанная сумма не была освоена полностью. На сегодняшний день остается около двух с половиной миллионов, которые мы также хотели использовать для оформления других выставочных залов. Планируем все вертикальные поверхности оборудовать кронштейнами, для того чтобы к ним потом можно было подвешивать полотна. Это бы нам дало возможность в отсутствии галереи, выставочного зала демонстрировать любого уровня картины и в любом количестве. Для оборудования стен соответствующим образом, чтобы организовывать выставки на высоком уровне необходимо 361 тысяча рублей.
- Значит, Вы просто озвучили сумму, которая необходима для оборудования стен, чтобы можно была развесить полотна и денег у Каджаева не просили?
- Никто у него денег не просил. Я ему просто показал пункт об изготовлении и монтаже декоративных карнизов в двух экспозиционных залах. Это прописано и в письме, которое я адресовал президенту, и стоит сказать, что таких писем было много. При наличии финансовых средств я готов был обеспечить возможность проведения выставки Каджаева в течение недели. Получилось так, что музей у него затребовал триста с лишним тысяч. И пусть это будет на совести тех, кто неправильно понял то или другое.
- Все-таки, согласитесь, что за два года можно было оборудовать залы соответствующим образом для проведения художественных выставок.
- Да, при финансировании. Все что мы смогли сделать, сделали за счет средств подрядчика. Следующим этапом как раз планировали оборудовать другие залы, но оставшаяся сумма через арбитражный суд была возвращена в министерство финансов. Для того чтобы эти деньги сейчас опять были переданы музею нужно решение Межправкомисии.
- В публикациях озвучены и многие другие претензии к деятельности музея.
- Те эпитеты, которые использованы в описании этой ситуации - «музей мертв» и другие фразы….. Музей – это вообще-то вчерашний день, если это не касается живых людей, то он мертвый в принципе. Наши археологические материалы и артефакты Тлийского могильника представлены здесь, потому, что это самое ценное, что есть в истории нашей на сегодняшний день. Разве мы не должны этим гордиться? Разве этому мы не должны дать соответствующее место? Это уникальнейший материал. Музей не виноват, что в нем нет галереи. А то пространство, которое у нас есть, используется так, как должно использоваться. Константин Косачев сказал: «Если я скажу, что я не бывал в музеях, вы ведь не поверите. Но, так впечатлен я не был нигде и никогда».
Скажем честно – наша культура, наши традиции, наш вчерашний день это самое ценное, что у нас есть, и это хранится вот здесь. И к этому относиться надо соответственно, с уважением. Занимаемся ли мы фарсом или не занимаемся, об этом спросите у представителей делегации проекта «Аланское наследие», которые стояли в музее здесь и плакали. А среди них были археологи, профессора. Я извинялся перед ними за то, что мы не можем преподнести материал на профессиональном уровне. Но руководитель делегации сказал: «Это лучшее, что мне довелось увидеть. И уровень подачи материала, и заинтересованность, с которой вы говорите».
- Значит, не было никакой возможность представить выставку картин Каджаева в музее?
- Мы рассматривали все возможности, но у Вадима большие полотна и мы не могли их разместить. Что касается стеллажей – их трогать нельзя, они из каленого стекла и это опасно. Мы не можем по требованию, какого бы уровня не был художник, убирать стеллажи и подгонять экспозиционные залы, для того чтобы состоялась разовая выставка. Я так и сказал – все что занято, занято, все остальное мы можем использовать. Разговор у меня состоялся непосредственно с Вадимом. Я еще предложил поставить картины на мольберты, но он отказался. То есть формулировка: музей отказал или музей затребовал какие-то деньги – это непорядочные заявления.
Я сожалею, что все это было расценено вот так. Мы всячески пошли ему на встречу.
Он еще спрашивал нельзя ли убрать постоянно-действующую экспозицию полотен Туганова. Я ему сказал что, во-первых, это постоянно действующая экспозиция. Во-вторых, мы ее сами сделали и она сконструирована таким образом, что одна картина подвешена к другой. Я не вижу никакой необходимости и никакой возможности разбирать эту конструкцию. Когда я сказал Вадиму, что невозможно снять картины Туганова, он очень оскорбился. Вообще, у него к Туганову достаточно своеобразное отношение, он считает его слабым художником. Мне на память пришел еще один эпизод. Стена, на которой выставлены картины Туганова, она в длину 12 метров и 4 метра в высоту. В прошлом году он предложил создать для этой стены большое панно. Я оптимист и мне очень понравилась эта идея, и я сказал: «Давайте, конечно, будет великолепно». Но потом я обратился в министерство культуры и узнал о стоимости панно. Речь шла об одном миллионе рублей. Согласитесь, у нас нет таких денег. В министерстве культуры сказали: «Мы не сможем этого сделать». По всей видимости, это тоже сыграло определенную роль.
- Вадим Каджаев предложил написать панно за такую сумму?
- Да. Один миллион рублей. Но мы, конечно же, не могли этого сделать.
- Также пишут что «Туганов в музее валяется на полу».
- Пусть, это будет на их совести. Потому что ни одна картина у нас не валяется на полу. У нас около тысячи этих картин. Они находятся внизу в фондах и соответствующих климатических условиях. Есть стеллажи, которые позволяют держать картины в горизонтальном положении, хотя они должны быть индивидуально разделены все. Но те возможности, которые у нас есть, мы используем. На полах они не портятся. То, что эти картины стоят на полу и прислонены к стене, это абсолютно на нее не влияет. Сейчас мы их разделяем тематически и поэтому они не на стеллажах.
Я очень хорошо и открыто относился и отношусь Каджаеву. Он молодой и очень перспективный парень. Более того, когда я с ним познакомился, я был очень впечатлен его творчеством. Я ему сделал посвящение в стихотворной форме, и я к нему не меняю своего отношения. Я за то чтобы наше искусство гремело. Я всегда с гордостью говорю о том, какой интерес проявляется к искусству Вадима Каджаева в Китае, по всей России. Но я еще раз говорю, каких бы высот не достиг человек, всегда надо оставаться объективным. И когда он заявляет что Туганов слабый художник, - извините, может быть чисто техника письма у Вадима лучше, но тот глубинный смысл, который заложен у Туганова в картины, это просто фантастика. Как молодой парень он амбициозен, и может быть заболел звездной болезнью.
Что касается Махарбека Туганова, его полотна у нас выставлены полностью. Картин Туганова у нас в хранилищах больше нет, кроме графики, которая хранится в ящике. Кстати, спасибо Вадиму Каджаеву за то, что он когда-то забрал десять картин и за счет академии отреставрировал их. У нас таких возможностей нет.
- Большие обсуждения вызвал фраза: «… им выгоднее купить для директора музея «лексус», чем сделать что-то необходимое для самого музея».
- Машина музею нужна. Я ездил, например, в Карачаево-Черкессию, привез оттуда археологический материал. Если на развитие культуры и искусства повлияет то, что у музея не будет машины, как считает Вадим, то пожалуйста…. А машину купила прежняя администрация президента, потому что мы действительно брали на себя такие проекты, когда надо связываться, надо выезжать.
Авторство:
Инга Чехоева
Недавно в Цхинвале открылась выставка картин молодого талантливого художника, выпускника Санкт-Петербургской академии художеств Вадима Каджаева. В день открытия выставки Каджаев дал резонансное интервью ИА «Рес» в котором сообщил, что ему не дали возможность провести выставку в Национальном музее и дал довольно откровенное интервью о деятельности музея и Министерства культуры, в целом. Еще одна подобная статья была размещена на сайте новостного агентства «Спутник». Позже в сети Интернет появился еще один материал под авторством Яны Амелиной. В статье также критикуется деятельность музея.
В социальных сетях опубликованные материалы вызвали широкий резонанс. В связи с этим директор национального музея Мераб Зассеев дал интервью ИА «Рес». Он поблагодарил журналистов и Каджаева за то, что на проблемы, связанные с деятельностью музея, наконец, обратили внимание, рассказал, почему не было возможности провести выставку художника в залах учреждения и ответил на все обвинения, прозвучавшие в его адрес.
- Ситуация, которая вас сюда привела, связана с тем, что в музее нет выставочного зала, и мы об этом много раз писали. Если посмотреть на макет первоначального проекта музея, который у нас есть, на самом деле сегодня построена лишь его третья часть. В проекте предусмотрена выставочная галерея, но ее нет. Нам стало известно, что подрядчиком не были выполнены все требования по оснащению музея, притом, что на это были выделены деньги. Мы официально обратились к подрядчику, вычислив стоимость недопоставленного оборудования: получилось около четырех с лишним миллионов рублей. Подготовили сметную документацию всех работ, которые посчитали необходимыми для функционирования музея, и подрядчик оплатил нам эти работы из той суммы. За счет этих средств мы оформили первый выставочный зал, где демонстрируются полотна Махарбека Туганова: установили декоративные карнизы для развешивания картин, шторы, ковровые дорожки, оформили лестничные проемы и так далее. Указанная сумма не была освоена полностью. На сегодняшний день остается около двух с половиной миллионов, которые мы также хотели использовать для оформления других выставочных залов. Планируем все вертикальные поверхности оборудовать кронштейнами, для того чтобы к ним потом можно было подвешивать полотна. Это бы нам дало возможность в отсутствии галереи, выставочного зала демонстрировать любого уровня картины и в любом количестве. Для оборудования стен соответствующим образом, чтобы организовывать выставки на высоком уровне необходимо 361 тысяча рублей.
- Значит, Вы просто озвучили сумму, которая необходима для оборудования стен, чтобы можно была развесить полотна и денег у Каджаева не просили?
- Никто у него денег не просил. Я ему просто показал пункт об изготовлении и монтаже декоративных карнизов в двух экспозиционных залах. Это прописано и в письме, которое я адресовал президенту, и стоит сказать, что таких писем было много. При наличии финансовых средств я готов был обеспечить возможность проведения выставки Каджаева в течение недели. Получилось так, что музей у него затребовал триста с лишним тысяч. И пусть это будет на совести тех, кто неправильно понял то или другое.
- Все-таки, согласитесь, что за два года можно было оборудовать залы соответствующим образом для проведения художественных выставок.
- Да, при финансировании. Все что мы смогли сделать, сделали за счет средств подрядчика. Следующим этапом как раз планировали оборудовать другие залы, но оставшаяся сумма через арбитражный суд была возвращена в министерство финансов. Для того чтобы эти деньги сейчас опять были переданы музею нужно решение Межправкомисии.
- В публикациях озвучены и многие другие претензии к деятельности музея.
- Те эпитеты, которые использованы в описании этой ситуации - «музей мертв» и другие фразы….. Музей – это вообще-то вчерашний день, если это не касается живых людей, то он мертвый в принципе. Наши археологические материалы и артефакты Тлийского могильника представлены здесь, потому, что это самое ценное, что есть в истории нашей на сегодняшний день. Разве мы не должны этим гордиться? Разве этому мы не должны дать соответствующее место? Это уникальнейший материал. Музей не виноват, что в нем нет галереи. А то пространство, которое у нас есть, используется так, как должно использоваться. Константин Косачев сказал: «Если я скажу, что я не бывал в музеях, вы ведь не поверите. Но, так впечатлен я не был нигде и никогда».
Скажем честно – наша культура, наши традиции, наш вчерашний день это самое ценное, что у нас есть, и это хранится вот здесь. И к этому относиться надо соответственно, с уважением. Занимаемся ли мы фарсом или не занимаемся, об этом спросите у представителей делегации проекта «Аланское наследие», которые стояли в музее здесь и плакали. А среди них были археологи, профессора. Я извинялся перед ними за то, что мы не можем преподнести материал на профессиональном уровне. Но руководитель делегации сказал: «Это лучшее, что мне довелось увидеть. И уровень подачи материала, и заинтересованность, с которой вы говорите».
- Значит, не было никакой возможность представить выставку картин Каджаева в музее?
- Мы рассматривали все возможности, но у Вадима большие полотна и мы не могли их разместить. Что касается стеллажей – их трогать нельзя, они из каленого стекла и это опасно. Мы не можем по требованию, какого бы уровня не был художник, убирать стеллажи и подгонять экспозиционные залы, для того чтобы состоялась разовая выставка. Я так и сказал – все что занято, занято, все остальное мы можем использовать. Разговор у меня состоялся непосредственно с Вадимом. Я еще предложил поставить картины на мольберты, но он отказался. То есть формулировка: музей отказал или музей затребовал какие-то деньги – это непорядочные заявления.
Я сожалею, что все это было расценено вот так. Мы всячески пошли ему на встречу.
Он еще спрашивал нельзя ли убрать постоянно-действующую экспозицию полотен Туганова. Я ему сказал что, во-первых, это постоянно действующая экспозиция. Во-вторых, мы ее сами сделали и она сконструирована таким образом, что одна картина подвешена к другой. Я не вижу никакой необходимости и никакой возможности разбирать эту конструкцию. Когда я сказал Вадиму, что невозможно снять картины Туганова, он очень оскорбился. Вообще, у него к Туганову достаточно своеобразное отношение, он считает его слабым художником. Мне на память пришел еще один эпизод. Стена, на которой выставлены картины Туганова, она в длину 12 метров и 4 метра в высоту. В прошлом году он предложил создать для этой стены большое панно. Я оптимист и мне очень понравилась эта идея, и я сказал: «Давайте, конечно, будет великолепно». Но потом я обратился в министерство культуры и узнал о стоимости панно. Речь шла об одном миллионе рублей. Согласитесь, у нас нет таких денег. В министерстве культуры сказали: «Мы не сможем этого сделать». По всей видимости, это тоже сыграло определенную роль.
- Вадим Каджаев предложил написать панно за такую сумму?
- Да. Один миллион рублей. Но мы, конечно же, не могли этого сделать.
- Также пишут что «Туганов в музее валяется на полу».
- Пусть, это будет на их совести. Потому что ни одна картина у нас не валяется на полу. У нас около тысячи этих картин. Они находятся внизу в фондах и соответствующих климатических условиях. Есть стеллажи, которые позволяют держать картины в горизонтальном положении, хотя они должны быть индивидуально разделены все. Но те возможности, которые у нас есть, мы используем. На полах они не портятся. То, что эти картины стоят на полу и прислонены к стене, это абсолютно на нее не влияет. Сейчас мы их разделяем тематически и поэтому они не на стеллажах.
Я очень хорошо и открыто относился и отношусь Каджаеву. Он молодой и очень перспективный парень. Более того, когда я с ним познакомился, я был очень впечатлен его творчеством. Я ему сделал посвящение в стихотворной форме, и я к нему не меняю своего отношения. Я за то чтобы наше искусство гремело. Я всегда с гордостью говорю о том, какой интерес проявляется к искусству Вадима Каджаева в Китае, по всей России. Но я еще раз говорю, каких бы высот не достиг человек, всегда надо оставаться объективным. И когда он заявляет что Туганов слабый художник, - извините, может быть чисто техника письма у Вадима лучше, но тот глубинный смысл, который заложен у Туганова в картины, это просто фантастика. Как молодой парень он амбициозен, и может быть заболел звездной болезнью.
Что касается Махарбека Туганова, его полотна у нас выставлены полностью. Картин Туганова у нас в хранилищах больше нет, кроме графики, которая хранится в ящике. Кстати, спасибо Вадиму Каджаеву за то, что он когда-то забрал десять картин и за счет академии отреставрировал их. У нас таких возможностей нет.
- Большие обсуждения вызвал фраза: «… им выгоднее купить для директора музея «лексус», чем сделать что-то необходимое для самого музея».
- Машина музею нужна. Я ездил, например, в Карачаево-Черкессию, привез оттуда археологический материал. Если на развитие культуры и искусства повлияет то, что у музея не будет машины, как считает Вадим, то пожалуйста…. А машину купила прежняя администрация президента, потому что мы действительно брали на себя такие проекты, когда надо связываться, надо выезжать.
Авторство:
Инга Чехоева
Источник - ИА Рес.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.