Правдивая история, без купюр, беженца с Украины
3 декабря 2014 Разное [версия для печати] [читать комментарии] [размер шрифта: a- | А+] [1346 просмотров]
Я уехал из страны, которую когда-то называл своей родиной и которой гордился и хотел в ней жить. Меня заставили ненавидеть украинский флаг, убив те небольшие остатки украинского, что были во мне до войны. Я и до этого не большим был патриотом, а теперь и вовсе – антипатриот своей страны!
Я сидел в подвале и слышал, как наверху рвутся снаряды и умирают люди. Как только шум взрывов стихал, мы, как муравьи, вылезали из подземелья. Иногда мы даже успевали развести костер и вскипятить воду в чайнике, а иногда и нет.
Я видел, как под моим окном маршируют сапоги нацгвардии и едут танки. Как над городом кружил самолет и как на него реагировали люди. Они в панике прижимались к земле и, глядя в небо, ждали: то ли сейчас он сбросит бомбу им на головы, то ли это разведчик, и он развернется, улетит, чтобы вернуться с подкреплением. В тот раз все обошлось, никто не сбросил на нас бомбы, но так было не всегда.
Я мог быть убит первым же выстрелом, холуйским выстрелом продажного снайпера нацгвардии, но я уехал с Украины и не видел всего ужаса войны, не видел, как горит мой дом. Не видел, как «гвардейцы», что готовы продать за водку, сникерс, доллар и позорные награды родную мать, расстреливали людей в упор, не давая пощады ни старикам, ни женщинам. Я не видел, как боевики пили шампанское из горла при каждом удачном попадании из орудий.
Можно ли меня обвинить в том, что я не патриот своей родины? В каком-то смысле, наверное, да. Родина – Украина дала мне дом, работу и – мирное небо над головой до того дня, когда у меня наглым образом все это забрали фашисты.
Только недавно, в свои 29 лет, я начал жить хорошо. В родном Краснодоне у меня было все, что может желать человек от жизни: работа, которую я любил и которая мне давала достаточно денег для безбедной жизни, квартира с хорошей мебелью. Сегодня я не знаю, что случилось с моей квартирой, но знаю, что многие уехали из моего города, как и я.
Я помню, как в 90-е город был наполовину пуст – масса брошенных, разграбленных, открытых настежь квартир. Я не хочу, чтобы так опять случилось с моим городом. Я знаю, что такое голод, холод и нищета. И новейшая история Украины приносит мне и таким, как я, именно это!
Нас всех хотят загнать в угол. Это нападение не только на Украину или Россию, это нападение на весь мир, на человечность. ОНИ за короткое время хотят переделать мышление и образ жизни целого государства! Это возможно? Да, если принести очень большие жертвы, что мы сейчас и видим в Донбассе. Нас «переписывают» – наше настоящее в первую очередь, потом – наше прошлое и, как итог, – наше будущее!
Будь проклят тот, кто поддерживает войну!
Кто сможет меня обвинить в том, что я хочу жить? Никто не знает, и это никому неинтересно, наверное, как тяжело я покидал свой дом, зная, что не скоро вернусь. Мне нелегко было принять это решение, но родители и родственники настояли, чтобы я уехал как можно раньше из этой богом забытой страны! Они понимали, что здесь теперь меня не ждет ничего хорошего. Страна – в огне, экономика – на нуле и продолжает падать вниз, а у власти – коричневая чума фашизма.
Я стоял на автостанции с одним чемоданом в руках и рюкзачком среди множества автобусов и таких же, как я, бегущих людей. И не знал, что меня ждет. Неожиданно над головами пролетели сначала два боевых вертолета, за ними – самолет. По толпе прокатились паника и ужас. Дети на руках у родителей начали плакать, а взрослые прижимали детей к себе еще крепче. Как будто это их могло спасти!
Я садился в автобус и не знал, доеду ли до границы живым, так как слышал про частые обстрелы колонн беженцев. Мысленно я был готов к смерти, но пока все складывалось хорошо. Мы ехали к границе в надежде на спасение.
По дороге встречались ужасные картины: обгоревшие, еще дымившиеся после ночной битвы танки и БТРы. Окопы, баррикады поперек дорог, блокпосты, ополченцы с оружием, проверяющие машины…
Я бежал не от хорошей жизни – от выстрелов и взрывов, не зная, что ждет впереди. Никто не знал, что ждет беженцев на чужой земле. Я ждал самого худшего: что буду жить где-нибудь в палатке в глуши, впроголодь, всеми покинутый, или где-нибудь в маленьком городке на съемной квартире, при этом тяжело работая, чтобы хоть как-то себя прокормить.
По телевизору часто говорили, что на границе – большие очереди, поэтому я выехал рано утром, но на мое удивление людей там оказалось не так много, и уже после обеда я был на российской территории.
Никогда не забуду, как пересекал границу. Моя жизнь разделилась на «до» и «после». На российской территории меня ждала новая жизнь, о которой я совершенно ничего не знал.
На пункте пропуска «Изварино-Донецк» меня встретил палаточный городок, в котором было очень много людей и мало места. В одной палатке жили до 20 человек, и при том, что кровати были двухэтажные, места всем не хватало. Между кроватями был узкий проход.
Там я думал, что убежал от взрывов и стрельбы, но ошибся: война стала просто дальше от меня, но все равно была рядом. Ночью долго не мог уснуть: душили мысли о том, что будет с моими родителями, с моей квартирой, когда я вернусь?
При этом мы продолжали слышать стрельбу и разрывы снарядов: недалеко от нас шли бои, ополчение Донбасса отгоняло нацгвардию от границы. А утром мы узнали, что ночью снарядом «Града» у себя дома был убит россиянин.
Эта новость повергла нас в шок. Теперь мы и на российской территории не могли чувствовать себя в безопасности! Казалось, что каждую секунду на голову может упасть снаряд «Града». Именно ими «нацики» «долбили» по городам. Я готов был сорваться и идти пешком куда угодно, подальше от границы, вглубь страны.
Мне предложили ехать в Северную Осетию. Я не знал, где это, лишь всплывали в памяти какие-то новости из «ящика», что там была то ли стрельба, то ли шли боевые действия... Первым мой вопрос был к МЧС: а там спокойно, там нет войны? Меня уверили, что все спокойно, и я без особых раздумий согласился ехать. Куда угодно, лишь бы подальше от выстрелов и рвущихся снарядов.
Сначала нас из российского Донецка на вертолете переправили в Ростов-на-Дону. До этого я никогда не летал и жутко нервничал, зная, как ненадежна наша авиация. Но полет оказался легким, мои опасения не сбылись, и славу богу. Дальше меня ждал еще один полет, теперь уже на самолете из Ростова в Северную Осетию.
Чем больше я отдалялся от границы, тем спокойней мне становилось, но нарастала тревога за тех, кто остался там, на родине, под обстрелами. В зале ожидания нас продержали около пяти часов, и я слышал от перепуганных войной людей только разговоры про взрывы, выстрелы, убийства и Майдан.
Перед посадкой в самолет я нервничал. Это был мой первый полет на самолете! Меня везли, как кота в мешке, я полностью доверил свою жизнь незнакомым людям, другому государству, хоть и братскому, но все же другому.
Но, как и в прошлый раз, моим опасениям не суждено было сбыться. Полет прошел хорошо, я бы сказал даже больше: интересно. Через час мы были уже в Беслане. На взлетной полосе нас ждали автобусы и МЧС для сопровождения. Нас повезли в неизвестном направлении. С каждой секундой я отдалялся от дома, мне было грустно и страшно: что со мной будет и как моя судьба сложится дальше.
Все задавали лишь один вопрос: куда нас везут? На что сотрудники МЧС спокойно и уверенно говорили: не волнуйтесь (эта фраза уже настораживает меня), пока вы будете жить в пансионате в горах. Это потом я узнал, что попал на Кавказ, что тут везде горы и целебные родники и что люди сюда приезжают лечиться. От аэропорта до пансионата «Урсдон» мы добрались поздно ночью, все уставшие и голодные. Нас расселили по корпусам, а потом собрали в столовой для позднего ужина.
Я и этой ночью нервно спал, а наутро все мы кинулись к телевизору – смотреть новости. Я узнал, что мой город опять обстреляли и есть убитые. Тут же бросился звонить домой, но телефон упорно не хотел меня соединять с родными. В трубке звучал один и тот же ответ: абонент вне действия сети. Начали одолевать плохие мысли: а что, если мою мать уже убило, мой дом сгорел или разбит артиллерийским снарядом? И таких: «а что, если…» было очень много.
На протяжении дня я звонил домой каждые 20 минут, но ответ был один и тот же. Спать лег с тревогой в сердце, меня душили слезы, а ночью мучили кошмары. Как только проснулся, первым делом набрал мамин номер и услышал новый, но не более приятный ответ: сотовая связь абонента не обслуживается.
Среди нас росла паника: никто не мог дозвониться своим родным! Неожиданно в новостях сказали, что вышки МТС разбиты. Мы так и не знали, что случилось с родными: может, они целы и невредимы и просто нет связи, а, может быть, в наш дом попал снаряд и они или уехали подальше от выстрелов в другой регион Украины или в Россию, а, может, уже убиты... Эта неопределенность добивает еще сильней, чем звуки выстрелов за спиной!
Вскоре к нам приехали представители власти Северной Осетии, обещали, что российское правительство не бросит ни под каким предлогом, что мы – на особом положении. Приезжали представители разных благотворительных организаций и много чем помогли нам, за что им большое спасибо, которое нельзя выразить никакими словами!
Но чем дольше мы жили в лагере, тем реже к нам приезжали. Поначалу нас даже не выпускали за территорию лагеря, говоря, что это для нашей же безопасности. Но это тяготило. После разговора с администрацией нас стали выпускать «на волю».
Стояли жаркие дни, и все рванули к воде, на речку, дальше освоились и стали ездить в ближайший город – Дигору. Кто – на автобусе, а кто и на попутных машинах. Благо местные жители относились к нам с большим пониманием и подбирали людей без всяких вопросов, не требуя денег, а иногда и сами давали, за что им большое спасибо! Я с благодарностью помню всех, кто мне помогал!
Люди ехали на рынок, тратили свои украинские сбережения, а кто и в банке обменивал гривны на рубли. Некоторые находили работу. Все хотели устроиться на новом месте, чувствовать себя, как дома, быть полезными государству, куда они прибыли.
Незаметно лето клонилось к закату, и наступала осень: дождливые дни, холода становились все чаще, а мы, как и прежде, жили в летних домиках. От сырого климата и холода дети начали болеть, за ними – и взрослые, тогда нам пообещали к 1 октября переселить в Тамиск и Владикавказ. К моему удивлению и радости, нас, как и обещали, в положенное время перевели на зиму в теплый санаторий «Осетия».
За время жизни в Осетии я успел обрести много друзей и среди местных жителей, и среди таких же, как я, переселенцев. Семья из Владикавказа привезла теплую одежду, мы разговорились, и малознакомые люди предложили мне переехать к ним. Я не поверил своим ушам! Как можно человека, с которым знаком не больше часа, пустить жить в свой дом? Я не мог поверить удаче и что это не афера и потому уклончиво пообещал посмотреть дом и подумать над предложением.
И вот уже месяц я живу у этих гостеприимных людей, за что им – поклон до земли. За это время я увидел, что в Осетии очень добрый народ, намного добрее, чем у нас, на Украине, и я рад, что судьба занесла меня именно сюда!
Сейчас я учусь на оператора ЭВМ во владикавказском училище №7. Я и дома хотел учиться, но не было денег осуществить эту мечту, так как на Украине любое образование – платное. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. «Спасибо» Порошенко, что помог мне получить шанс на лучшую жизнь!
А с началом перемирия восстановилась и телефонная связь. Я долго не мог решиться позвонить родителям, боясь получить плохую весть, но мои опасения оказались напрасными. С ними все в порядке, война обошла их стороной! Я бесконечно рад этому! Жизнь налаживается…
Я сидел в подвале и слышал, как наверху рвутся снаряды и умирают люди. Как только шум взрывов стихал, мы, как муравьи, вылезали из подземелья. Иногда мы даже успевали развести костер и вскипятить воду в чайнике, а иногда и нет.
Я видел, как под моим окном маршируют сапоги нацгвардии и едут танки. Как над городом кружил самолет и как на него реагировали люди. Они в панике прижимались к земле и, глядя в небо, ждали: то ли сейчас он сбросит бомбу им на головы, то ли это разведчик, и он развернется, улетит, чтобы вернуться с подкреплением. В тот раз все обошлось, никто не сбросил на нас бомбы, но так было не всегда.
Я мог быть убит первым же выстрелом, холуйским выстрелом продажного снайпера нацгвардии, но я уехал с Украины и не видел всего ужаса войны, не видел, как горит мой дом. Не видел, как «гвардейцы», что готовы продать за водку, сникерс, доллар и позорные награды родную мать, расстреливали людей в упор, не давая пощады ни старикам, ни женщинам. Я не видел, как боевики пили шампанское из горла при каждом удачном попадании из орудий.
Можно ли меня обвинить в том, что я не патриот своей родины? В каком-то смысле, наверное, да. Родина – Украина дала мне дом, работу и – мирное небо над головой до того дня, когда у меня наглым образом все это забрали фашисты.
Только недавно, в свои 29 лет, я начал жить хорошо. В родном Краснодоне у меня было все, что может желать человек от жизни: работа, которую я любил и которая мне давала достаточно денег для безбедной жизни, квартира с хорошей мебелью. Сегодня я не знаю, что случилось с моей квартирой, но знаю, что многие уехали из моего города, как и я.
Я помню, как в 90-е город был наполовину пуст – масса брошенных, разграбленных, открытых настежь квартир. Я не хочу, чтобы так опять случилось с моим городом. Я знаю, что такое голод, холод и нищета. И новейшая история Украины приносит мне и таким, как я, именно это!
Нас всех хотят загнать в угол. Это нападение не только на Украину или Россию, это нападение на весь мир, на человечность. ОНИ за короткое время хотят переделать мышление и образ жизни целого государства! Это возможно? Да, если принести очень большие жертвы, что мы сейчас и видим в Донбассе. Нас «переписывают» – наше настоящее в первую очередь, потом – наше прошлое и, как итог, – наше будущее!
Будь проклят тот, кто поддерживает войну!
Кто сможет меня обвинить в том, что я хочу жить? Никто не знает, и это никому неинтересно, наверное, как тяжело я покидал свой дом, зная, что не скоро вернусь. Мне нелегко было принять это решение, но родители и родственники настояли, чтобы я уехал как можно раньше из этой богом забытой страны! Они понимали, что здесь теперь меня не ждет ничего хорошего. Страна – в огне, экономика – на нуле и продолжает падать вниз, а у власти – коричневая чума фашизма.
Я стоял на автостанции с одним чемоданом в руках и рюкзачком среди множества автобусов и таких же, как я, бегущих людей. И не знал, что меня ждет. Неожиданно над головами пролетели сначала два боевых вертолета, за ними – самолет. По толпе прокатились паника и ужас. Дети на руках у родителей начали плакать, а взрослые прижимали детей к себе еще крепче. Как будто это их могло спасти!
Я садился в автобус и не знал, доеду ли до границы живым, так как слышал про частые обстрелы колонн беженцев. Мысленно я был готов к смерти, но пока все складывалось хорошо. Мы ехали к границе в надежде на спасение.
По дороге встречались ужасные картины: обгоревшие, еще дымившиеся после ночной битвы танки и БТРы. Окопы, баррикады поперек дорог, блокпосты, ополченцы с оружием, проверяющие машины…
Я бежал не от хорошей жизни – от выстрелов и взрывов, не зная, что ждет впереди. Никто не знал, что ждет беженцев на чужой земле. Я ждал самого худшего: что буду жить где-нибудь в палатке в глуши, впроголодь, всеми покинутый, или где-нибудь в маленьком городке на съемной квартире, при этом тяжело работая, чтобы хоть как-то себя прокормить.
По телевизору часто говорили, что на границе – большие очереди, поэтому я выехал рано утром, но на мое удивление людей там оказалось не так много, и уже после обеда я был на российской территории.
Никогда не забуду, как пересекал границу. Моя жизнь разделилась на «до» и «после». На российской территории меня ждала новая жизнь, о которой я совершенно ничего не знал.
На пункте пропуска «Изварино-Донецк» меня встретил палаточный городок, в котором было очень много людей и мало места. В одной палатке жили до 20 человек, и при том, что кровати были двухэтажные, места всем не хватало. Между кроватями был узкий проход.
Там я думал, что убежал от взрывов и стрельбы, но ошибся: война стала просто дальше от меня, но все равно была рядом. Ночью долго не мог уснуть: душили мысли о том, что будет с моими родителями, с моей квартирой, когда я вернусь?
При этом мы продолжали слышать стрельбу и разрывы снарядов: недалеко от нас шли бои, ополчение Донбасса отгоняло нацгвардию от границы. А утром мы узнали, что ночью снарядом «Града» у себя дома был убит россиянин.
Эта новость повергла нас в шок. Теперь мы и на российской территории не могли чувствовать себя в безопасности! Казалось, что каждую секунду на голову может упасть снаряд «Града». Именно ими «нацики» «долбили» по городам. Я готов был сорваться и идти пешком куда угодно, подальше от границы, вглубь страны.
Мне предложили ехать в Северную Осетию. Я не знал, где это, лишь всплывали в памяти какие-то новости из «ящика», что там была то ли стрельба, то ли шли боевые действия... Первым мой вопрос был к МЧС: а там спокойно, там нет войны? Меня уверили, что все спокойно, и я без особых раздумий согласился ехать. Куда угодно, лишь бы подальше от выстрелов и рвущихся снарядов.
Сначала нас из российского Донецка на вертолете переправили в Ростов-на-Дону. До этого я никогда не летал и жутко нервничал, зная, как ненадежна наша авиация. Но полет оказался легким, мои опасения не сбылись, и славу богу. Дальше меня ждал еще один полет, теперь уже на самолете из Ростова в Северную Осетию.
Чем больше я отдалялся от границы, тем спокойней мне становилось, но нарастала тревога за тех, кто остался там, на родине, под обстрелами. В зале ожидания нас продержали около пяти часов, и я слышал от перепуганных войной людей только разговоры про взрывы, выстрелы, убийства и Майдан.
Перед посадкой в самолет я нервничал. Это был мой первый полет на самолете! Меня везли, как кота в мешке, я полностью доверил свою жизнь незнакомым людям, другому государству, хоть и братскому, но все же другому.
Но, как и в прошлый раз, моим опасениям не суждено было сбыться. Полет прошел хорошо, я бы сказал даже больше: интересно. Через час мы были уже в Беслане. На взлетной полосе нас ждали автобусы и МЧС для сопровождения. Нас повезли в неизвестном направлении. С каждой секундой я отдалялся от дома, мне было грустно и страшно: что со мной будет и как моя судьба сложится дальше.
Все задавали лишь один вопрос: куда нас везут? На что сотрудники МЧС спокойно и уверенно говорили: не волнуйтесь (эта фраза уже настораживает меня), пока вы будете жить в пансионате в горах. Это потом я узнал, что попал на Кавказ, что тут везде горы и целебные родники и что люди сюда приезжают лечиться. От аэропорта до пансионата «Урсдон» мы добрались поздно ночью, все уставшие и голодные. Нас расселили по корпусам, а потом собрали в столовой для позднего ужина.
Я и этой ночью нервно спал, а наутро все мы кинулись к телевизору – смотреть новости. Я узнал, что мой город опять обстреляли и есть убитые. Тут же бросился звонить домой, но телефон упорно не хотел меня соединять с родными. В трубке звучал один и тот же ответ: абонент вне действия сети. Начали одолевать плохие мысли: а что, если мою мать уже убило, мой дом сгорел или разбит артиллерийским снарядом? И таких: «а что, если…» было очень много.
На протяжении дня я звонил домой каждые 20 минут, но ответ был один и тот же. Спать лег с тревогой в сердце, меня душили слезы, а ночью мучили кошмары. Как только проснулся, первым делом набрал мамин номер и услышал новый, но не более приятный ответ: сотовая связь абонента не обслуживается.
Среди нас росла паника: никто не мог дозвониться своим родным! Неожиданно в новостях сказали, что вышки МТС разбиты. Мы так и не знали, что случилось с родными: может, они целы и невредимы и просто нет связи, а, может быть, в наш дом попал снаряд и они или уехали подальше от выстрелов в другой регион Украины или в Россию, а, может, уже убиты... Эта неопределенность добивает еще сильней, чем звуки выстрелов за спиной!
Вскоре к нам приехали представители власти Северной Осетии, обещали, что российское правительство не бросит ни под каким предлогом, что мы – на особом положении. Приезжали представители разных благотворительных организаций и много чем помогли нам, за что им большое спасибо, которое нельзя выразить никакими словами!
Но чем дольше мы жили в лагере, тем реже к нам приезжали. Поначалу нас даже не выпускали за территорию лагеря, говоря, что это для нашей же безопасности. Но это тяготило. После разговора с администрацией нас стали выпускать «на волю».
Стояли жаркие дни, и все рванули к воде, на речку, дальше освоились и стали ездить в ближайший город – Дигору. Кто – на автобусе, а кто и на попутных машинах. Благо местные жители относились к нам с большим пониманием и подбирали людей без всяких вопросов, не требуя денег, а иногда и сами давали, за что им большое спасибо! Я с благодарностью помню всех, кто мне помогал!
Люди ехали на рынок, тратили свои украинские сбережения, а кто и в банке обменивал гривны на рубли. Некоторые находили работу. Все хотели устроиться на новом месте, чувствовать себя, как дома, быть полезными государству, куда они прибыли.
Незаметно лето клонилось к закату, и наступала осень: дождливые дни, холода становились все чаще, а мы, как и прежде, жили в летних домиках. От сырого климата и холода дети начали болеть, за ними – и взрослые, тогда нам пообещали к 1 октября переселить в Тамиск и Владикавказ. К моему удивлению и радости, нас, как и обещали, в положенное время перевели на зиму в теплый санаторий «Осетия».
За время жизни в Осетии я успел обрести много друзей и среди местных жителей, и среди таких же, как я, переселенцев. Семья из Владикавказа привезла теплую одежду, мы разговорились, и малознакомые люди предложили мне переехать к ним. Я не поверил своим ушам! Как можно человека, с которым знаком не больше часа, пустить жить в свой дом? Я не мог поверить удаче и что это не афера и потому уклончиво пообещал посмотреть дом и подумать над предложением.
И вот уже месяц я живу у этих гостеприимных людей, за что им – поклон до земли. За это время я увидел, что в Осетии очень добрый народ, намного добрее, чем у нас, на Украине, и я рад, что судьба занесла меня именно сюда!
Сейчас я учусь на оператора ЭВМ во владикавказском училище №7. Я и дома хотел учиться, но не было денег осуществить эту мечту, так как на Украине любое образование – платное. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. «Спасибо» Порошенко, что помог мне получить шанс на лучшую жизнь!
А с началом перемирия восстановилась и телефонная связь. Я долго не мог решиться позвонить родителям, боясь получить плохую весть, но мои опасения оказались напрасными. С ними все в порядке, война обошла их стороной! Я бесконечно рад этому! Жизнь налаживается…
Автор: Константин Писаревский
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Нашли ошибку?