Конец двадцатого века принес заметные изменения в традиционные методы дипломатии. Во многом это связано с той возрастающей ролью, которую стали играть в международных отношениях информационные технологии. Они формируют сегодня новый уровень связей между странами мира, создавая глобальную инфраструктуру и проникая практически во все сферы межгосударственной жизни. Современный мир подчинен негласному правилу: реальное событие только тогда существенно, когда о нем широкой публике рассказали средства массовой информации. Хотя дипломатия считается довольно консервативной сферой, такие серьезные перемены не могли обойти ее стороной. Как свидетельствует пример наиболее развитых и активных игроков мировой арены, в их отношениях с внешним миром одна из приоритетных ролей отдается сегодня СМИ.

Для Приднестровья, стремящегося к международной легитимации в качестве независимого государства, этот опыт особенно важен. Как отмечают эксперты, если страна в современных условиях не сумеет войти в мировую информационно- телекоммуникационную систему как самостоятельный игрок, то ей придется уступить часть своей независимости другим, более развитым в этом отношении государствам. Поэтому для Тирасполя жизненно важной задачей сегодня становится не только экономическое выживание, но и модернизация СМИ, ориентированных на внешнюю аудиторию. Трансформировать их в систему, способную эффективно конкурировать с соперниками за рубежом – это означает не только обеспечить информационную безопасность страны, но и создать еще один важный инструмент для защиты внешнеполитических интересов Приднестровья. Первым шагом на этом пути могло бы стать исследование того опыта, который уже накопили другие страны в решении схожих задач.

С тех пор, как мировое общественное мнение стало важным фактором международных отношений, роль медиаресурса во внешней политике стремительно возрастает. Признанным лидером здесь показали себя США, которые на глобальном уровне сумели создать механизм, обеспечивающий информационную поддержку своих интересов во всех регионах мира. Только официальные ежегодные расходы Белого дома на внешнеполитическую пропаганду превышают 1 миллиард долларов. Вашингтон не только создает нужный информационный имидж своей страны через сеть специально созданных для этого медиаструктур, но и активно корректирует для этого информационную политику во многих суверенных государствах. При этом американская дипломатия и медиадеятельность не просто идут нога в ногу, но и объединены под крышей одной структуры. Так, уже несколько лет в Госдепартаменте США официально действует так называемый «Центр быстрого реагирования». Его задача – коррекция образа Америки в случае, если он неверно подается в зарубежных СМИ с точки зрения Вашингтона. У этого Центра – весьма широкие полномочия, вплоть для прямого вмешательства в редакционную политику зарубежных СМИ и давления на отдельных журналистов.

Аналогичные подразделения существуют и в других американских ведомствах. Например, благодаря информационной утечке, организованной изданием «The Washington Post», стало известно о том, что в 2008 году Министерство обороны США заплатило частным подрядчикам в Ираке в общей сложности 300 млн. долларов за производство политических материалов, новостей, развлекательных программ и социальной рекламы для иракских СМИ. Основная задача кампании – привлечь местное население к поддержке американской политики.

Аналитики констатируют, что переход к информационному обществу меняет в наше время даже стратегию военных кампаний. Средства массовой информации, подчиненные ведущим мировым игрокам, уже давно служат задаче не отражать реальность, а формировать ее – в заранее заданном тоне. Зачастую именно СМИ становятся тем инструментом, который позволяет не только заручиться общественной поддержкой, но и создать повод для военного вторжения в суверенное государство. Классический пример, ставший уже хрестоматийным – Югославия. Подготовку к западному вмешательству в косовские события начали раскручивать с кадров, снятых в 1992 году английской компанией ІТN. Именно на них ссылался Билл Клинтон в своих речах. Эти кадры демонстрировали человека за колючей проволокой. Утверждалось, что это концентрационный лагерь, в котором «плохие» сербы держат «хороших» албанцев. Как оказалось позднее, на самом деле журналисты нашли дом, в котором было окошко с проволокой, и сняли изнутри албанца.

Не менее яркие факты скоординированной работы СМИ во внешней политике можно найти в истории с первым вторжением американцев в Ирак. Известно, что войну в Персидском заливе обслуживали специальные фирмы, занимающиеся public relations. Перед ними была поставлена задача: оправдать участие США в военных действиях. Так, на слушаниях в американском Конгрессе некая кувейтская девочка с подробностями рассказывала, как иракские солдаты выносили грудных детей и клали их на холодный бетон в одной из больниц. Рассказ оказал нужное впечатление и сыграл важную роль в подготовке военного вторжения в Ирак. Однако, как оказалось позднее, девочка, которую специально подготовили к выступлению, научив ее на нескольких уроках актерского мастерства, не была на месте событий. Она оказалась дочерью посла Кувейта в США.

В третьем тысячелетии информационные технологии шагнули еще дальше, а роль СМИ из вспомогательной превратилась в центральную. Войны двадцать первого века превращаются в постановочные спектакли, рассчитанные на то, чтобы управлять эмоциями мировой аудитории в интересах реализации собственной государственной политики. Пример второй иракской кампании США и союзников – наглядное этому подтверждение. Как отмечают некоторые эксперты, во время вторжения в Ирак в 2003 году ударные группировки союзников словно позировали перед телекамерами и в боевые действия вступали только тогда, когда уже заранее был известен их пиар-эффект. Такой сценарий, по сути, стал новой разновидностью воздействия на массовое сознание, в котором с реальностью работают так, как это делают с сюжетом журналистского репортажа. При этом собственно боевые действия становятся одной из сцен, предусмотренных сценарием, и теряют свою ключевую, самостоятельную роль.

О том, как умело можно использовать СМИ в своей внешней политике, говорит и более современный пример – боевые действия сил НАТО против правительственных войск Каддафи в Ливии. Перед тем, как была принята Резолюция Совбеза ООН N1973, лояльные Западу СМИ больше месяца готовили соответствующую информационную картину. В своих сообщениях они рассказывали о многочисленных жертвах среди мирного населения, появившихся в результате попытки ливийских властей взять под контроль мятежные восточные города. Правда, не было предоставлено ни одного фотодоказательства, и никто не провел соответствующего расследования правдивости публикаций СМИ. Тем не менее, на основании сообщений прессы Совбез ООН принял вначале решение о санкциях против ливийского руководства, а затем – о создании бесполетной зоны над Ливией.

В определенной степени Приднестровье тоже является жертвой информационной кампании, развернутой силами Кишинева и поддержанной американскими и европейскими СМИ. В ситуации на Днестре особенно ярко проявились двойные стандарты западных игроков, которые в каждом конкретном случае формируют выгодную им информационную картину. Пресса Запада называет ливийских мятежников, бросивших вызов центральной власти, «борцами за свободу и свои гражданские права», их боевые действия против правительственных войск поддерживают самолеты НАТО. В то же время приднестровцев, которые в 90-м году выступили с мирным протестом против национальной дискриминации со стороны центральных властей и подверглись агрессии Кишинева, пресса Европы и США изображает «плохими парнями», которых нужно вернуть под контроль молдавских властей.

Таким образом, именно медиа-ресурс позволяет сегодня манипулировать международной политикой. Сбылись прогнозы, которые немецкий философ и культуролог Освальд Шпенглер еще в начале прошлого века дал в своей знаменитой работе «Закат Европы». «В ближайшем будущем три или четыре мировых газеты будут направлять мысли провинциальных газет и с их помощью – «волю народа». Все будет решаться небольшим количеством людей, контролирующими эти газеты, имена которых, возможно, даже и не будут известны, однако огромная масса политиков второго ранга, риторов и трибунов, депутатов и журналистов, представителей провинциальных горизонтов, будет поддерживать в низших прослойках общества иллюзию народного самоопределения», – писал в своем исследовании Шпенглер. И хотя немецкий ученый не предусматривал развития электронных СМИ, он довольно точно предугадал, насколько сильно вырастет роль информации в жизни общества.

В этих условиях для Приднестровья будет нелишним внимательно изучить опыт стран, которые в разные исторические периоды находились в схожих условиях информационной блокады, однако сумели ее преодолеть. Одно из таких государств – это Восточный Тимор, получивший признание в 2002 году. Для создания позитивного имиджа своей страны в странах Азии, Западной Европы и США власти Восточного Тимора активно использовали Интернет-ресурс. Несмотря на яростное противодействие Индонезии и ее весомые информационные возможности, им удалось создать альтернативную картину в массовом международном сознании. С середины 90-х годов Восточным Тимором была открыта обширная сеть информационных Интернет-порталов. Они создавали образ страны, которая пострадала от агрессии Индонезии и стремится к свободе. Таким образом, в глазах широкой зарубежной аудитории были сформирована система благоприятных представлений о Восточном Тиморе, которая стала важным компонентом работы по международному признанию страны.

В новейшей истории можно найти и другие примеры того, как благодаря эффективной информационной стратегии государство сумело упрочить свои позиции на мировой арене. От этой стратегии во многом зависит успех на политической и экономической карте мира и вполне признанных стран. Так называемый имиджевый маркетинг позволяет государству привлекать инвестиции, а также, например, товарные или туристические потоки. Яркий пример здесь – Катар.

Это маленькое ближневосточное государство, немногим большее по площади Приднестровья, еще пару десятилетий назад вряд ли можно было назвать влиятельным региональным игроком. Несмотря на то, что богатейшие запасы природного газа и нефти обеспечивали возможность безбедной жизни местного населения, на международной арене Катар был государством, во многом зависимым от позиции более крупных соседей. Однако все изменилось после того, как в 1996 году шейх Хамад бен Халиф Аль-Тани принял решение выделить грант на создание нового телеканала. Сегодня его название – «Аль-Джазира» – известно практически всему миру. К 1999 году «Аль-Джазира» стала первым в арабском мире круглосуточным новостным каналом. К началу третьего тысячелетия ее вещательная сеть распространилась на европейские страны, Австралию, США, латинскую Америку и Дальний Восток. Именно «Аль-Джазира» стала тем инструментом, который позволил Катару в короткий срок занять достойное место в числе региональных лидеров. Сегодня он играет важную роль в расширении арабо-израильских экономических и политических связей, выступая посредником между Тель-Авивом и странами арабского мира. И во многом влияние Катара определяется той работой, которую главный телеканал страны проводит в международном медиапространстве.

В своей будущей информационной стратегии Тирасполь не может не учитывать и такой важный элемент, как расстановка региональных приоритетов. Международный пиар – затратное дело, поэтому большинству государств сложно найти финансовые ресурсы, которые бы позволили охватить весь мир. В связи с этим внешняя информационная политика начинается с того, что страна определяет на карте мира наиболее приоритетные для себя регионы. В этом смысле показателен пример постсоветской России. По сообщению российского Министерства информации и печати, одним из своих приоритетов Москва определила американскую аудиторию – на изменение своего имиджа в США Россия направила 125 миллионов долларов. Практическое воплощение этой стратегии можно увидеть сегодня в работе телеканала Russia Today, который вещает на страны Запада.

С первых лет приднестровского государства приоритетным регионом для информационной политики Тирасполя была и остается Россия. Это связано с тем, что для Приднестровья – это главный стратегический союзник, с которым у республики глубокие исторические, экономические и геокультурные связи. Вполне вероятно, что именно Россия будет страной, с которой начнется официальное признание приднестровского государства. Во время войны 1992-го года российские СМИ сыграли важную роль в прорыве информационной блокады, организованной вокруг Приднестровья.

Однако тот интерес, который существовал в российском обществе к Приднестровью во время горячей фазы конфликта на Днестре и сразу после нее, за последнее десятилетие заметно угас. За пределами Москвы о приднестровской теме мало кто помнит, и лишь узкая группа экспертов в России имеет сейчас представление о том, что такое ПМР и чем живет население этой республики. О том, что ситуацию нужно менять, налаживая информационный обмен между Тирасполем и Москвой, неоднократно шла речь в процессе российско-приднестровских контактов. В протоколе «Жуков-Смирнов», подписанном в 2006 году, была определена задача активизировать взаимодействие России и Приднестровья в области СМИ. Было запланировано заключить прямые соглашения между государственными телеканалами и газетами двух государств, вывести информационное сотрудничество на постоянную основу. Однако большинство обозначенных тогда шагов не реализовано до сих пор.

Между тем, именно с Россией связан тот геопространственный образ, с которым ассоциируется в современном мире Приднестровье. Подобные образы есть у большинства состоявшихся государств. В общественном сознании различных стран и народов они закреплены в виде соответствующего стереотипа. Эти стереотипы со временем могут корректироваться или даже меняться. Причем созданный имидж страны может быть весьма различен в зависимости от целевой аудитории. Так, например, в период апартеида такая страна как ЮАР работала сразу по двум информационным стратегиям. Для американской общественности отмечалось, что ЮАР – это форпост борьбы с коммунизмом в Африке, а для европейских государств подчеркивалось, что и США в свое время имели расовую сегрегацию.

Наиболее распространенный геопространственный образ Приднестровья можно выразить следующей фразой – «форпост России». Этот образ имеет широкое хождение как в странах СНГ, так и в государствах Запада, однако воспринимается по-разному. Западная пресса употребляет его со знаком «минус», используя как аргумент для обвинений Москвы в имперских амбициях. В России, напротив, под этим образом подразумевается территория, которая в условиях жесткого внешнего давления сумела сохранить свои традиции и свои глубинные связи с российским пространством.

Конечно, в полной мере отразить суть приднестровского государства такой образ не может. В процессе международной легитимации Приднестровья очевидно, что для аудитории западных стран нужны иные, чем для постсоветского пространства, аргументы. В этой связи современная информационная стратегия Тирасполя должна быть направлена на то, чтобы дополнить уже сложившийся геопространственный образ Приднестровья рядом важных деталей. общественно-информационное измерение приднестровской дипломатии.

Надо учесть, что долгое время республика уделяла недостаточное внимание работе на информационных рынках Запада. В результате оказалось, что эти рынки заполняла картинка, которую создавал Кишинев. Работа молдавских пиарщиков (особо активно развернувшихся при режиме Воронина), поддержанная прессой Европы и США, привела к тому, что в ряде европейских стран сложился не соответствующий действительности негативный образ Приднестровья как некой «черной дыры», где царит произвол и нарушаются основные права и свободы.

С учетом этого фактора западная аудитория – это сегодня одно из важнейших направлений информационной политики Тирасполя. У Приднестровья есть немало особенностей, на которых должен быть построен соответствующий действительности имидж страны в европейских странах. Именно Приднестровье стало примером демократии в действии, когда сам народ встал на защиту своих прав. Приднестровцы еще в конце 80-х – на- чале 90-х показали всему демократическому миру пример того, как можно отстоять свое человеческое достоинство и свои элементарные права. В отличие от бутафорских разговоров о демократии, под которыми чаще всего скрываются национальные интересы ряда западных стран, создание приднестровского государства – это и есть борьба за права человека в ее чистом проявлении.

Для разъяснения этих особенностей Приднестровью было бы целесообразно открыть по всему миру сеть Интернет-порталов на различных языках – прежде всего, на английском. Учитывая, что число публикаций о приднестровской действительности в англоязычном мире невелико, создаваемую ими искаженную картину вполне можно «перебить» регулярными материалами, подготовленными Тирасполем. Такой вариант оптимален тем, что сайты не требуют таких же больших финансовых вложений, как например, телеканалы. В то же время эффект от их работы, как показал пример с Восточным Тимором, может быть довольно существенным.

Сегодня, когда мир переживает очевидный кризис, связанный с представлением о реальной демократии, пример Приднестровья как республики, созданной волей народа, особенно востребован. Именно такой геопространственный образ может стать важным аргументом для международной легитимации приднестровского государства. И здесь Тирасполю еще предстоит большая работа.

Дипломатический вестник Приднестровья №1 (3) апрель 2011

http://olvia.idknet.com/