Честно говоря, уже не хочется брать интервью у актеров нашего Госдрамтеатра. И вовсе не потому, что они не интересны, напротив, яркому актерскому ансамблю со множеством талантливейших представителей можно только позавидовать, о каждом из них можно говорить часами. Но в последнее время все разговоры с любым из них сводятся к одному – нет работы, новых ролей. После нескольких лет ожидания нервы у этих людей практически оголены, но все же страстная, фанатическая любовь к своей профессии, к сцене не позволяет им бросить родной театр в трудный период. Как бы то не было, пройти мимо двух юбилеев Вильгельма Хассиева – любимца Цхинвальской публики, заслуженного артиста РЮО, РСО-Алании и Карачево-Черкессии, мы не могли. В этом году ему исполнилось 60 лет, из которых он ровно 40 лет на сцене нашего театра. Вильгельм Герсанович разносторонне талантливый человек, говорить о нем как об ярком комедийном актере можно долго. В то же время он поэт, драматург и обладатель прекрасных вокальных данных. Мы пригласили его, чтобы поговорить о нем, о жизни и творческой судьбе, но вопросы опять таки начались с проблем театра – его второго дома. 

– Возобновление работы труппы нашего театра премьерой комедии «Дыууæ усгуры», прошло как-то незаметно. Кажется, что ожидания цхинвальского зрителя были совершенно иными, все ждали, по меньшей мере, нескольких громких премьер…

– Период вынужденного простоя не лучшим образом отразился на труппе нашего театра. И хотя коллектив не распался, прежнего единства я, к сожалению, уже не наблюдаю. Но все же, основная причина продолжающегося творческого кризиса – в отсутствии режиссеров. За последние годы некоторые из наших актеров сами выступали в роли режиссеров, но все же отсутствие профессиональных постановщиков ощущается очень остро. В настоящее время мы опять находимся в ожидании, нам обещают пригласить двух профессиональных режиссеров из Москвы и Северной Осетии, но лично у меня надежды на то, что они смогут поставить работу на должный уровень, мало. За последние годы в наш театр режиссеры из России приезжали не раз, но их работа с труппой, как правило, носила временный характер, к тому же одной своей постановкой на общее положение нашего театра повлиять они никак не могли. И выполнив условия договора по постановке спектакля, они благополучно уезжали к себе домой. К тому же работать в тандеме с приезжими специалистами совсем непросто. Это все-таки национальный театр, со своей историей, традициями, больше ориентированный на национальную классику, и, чтобы со всем этим разобраться, быть просто профессиональным режиссером мало. Конечно, таких специалистов-постановщиков приглашать нужно, в первую очередь, чтобы разнообразить репертуар, но, все же без осетинских режиссеров творческого подъема нашего театра представить невозможно. Мы все очень устали от этой «подвешенности», эти годы невыхода на сцену нас морально очень сильно подавили. Мне больно об этом говорить, но у нас в театре в настоящее время очень нездоровая атмосфера, и в первую очередь, причиной тому является незанятость актеров.

– Вы имеете ввиду разногласия в коллективе? Но ведь это естественная обстановка в творческой среде…

– Я 40 лет работаю в нашем театре, и, конечно, был свидетелем разногласий, конфликтов на почве творчества, наблюдал и ревностное отношение к той или иной роли среди своих коллег. Но это нормальное положение в творческом коллективе, без этого никак. Сейчас все по другому. От незанятости, от невостребованности, от безделья, если хотите, наш коллектив как-то озлобился что ли, личное чувство недовольства собой переросло в недовольство друг другом. В такой атмосфере речь о расцвете творчества уже отходит на задний план. Если не дать коллективу работу, не загрузить актеров по полной, не дать, наконец, возможность выплеснуть эмоции на сцене, театр, Государственный, заметьте, медленно превратится в рассадник интриг и сплетен. Причем, практически никто из наших актеров в данной ситуации уже не задумывается о материальной стороне, люди истосковались по сцене, им просто нужна работа.

– Уже и до пожара в театре многие выражали недовольство его работой, причем, претензии касались исключительно репертуара, в основном из-за преобладания в нем постановок легкого комедийного жанра. Да и сегодня, после стольких лет простоя под возрождением театра подразумевается не столько восстановление здания, сколько творческая составляющая, возращение к былому величию осетинской сцены. Что, на Ваш взгляд, для этого нужно сделать?

– Во-первых, вернуться к постановкам из репертуаров разных лет, хотя в нашем театре, почему-то не практикуется возвращаться к старому репертуару. Но ведь, скажем, за 30-40 лет выросли целые поколения, не знакомые с постановками конца прошлого века. Между тем, многое из того, что ставилось на сцене нашего театра  в  70-80-е годы, будет интересно и сегодня, в первую очередь, это, конечно же, пьесы наших классиков, в особенности исторические драмы. Во-вторых, в период упадка всей осетинской культуры, перед театром, как главным его очагом, должны ставиться задачи намного серьезнее и глубиннее того, чем мы, возможно, их себе представляем. Театр должен стать местом, способствующим духовному развитию общества, в особенности молодежи, а не местом времяпровождения и развлечения, что мы, к сожалению, не раз наблюдали за последние годы. Хотя я сам актер комического амплуа, но с нетерпением жду ролей в серьезных постановках по произведениям осетинских классиков.

– А что стало с постановкой «Фатимы»? На сколько нам известно, к 150-летию со дня рождения Коста Хетагурова труппа нашего театра предполагала осуществить постановку спектакля по его одноименной поэме?

– Уже был готов сценарий спектакля, были распределены роли, кстати, я должен был играть роль Наиба. Мы ждали этой работы как большого события, но после снятия Тамерлана Дзудцова данный проект был приостановлен. А ведь это ненормально. Нельзя многие серьезные вещи, значимые для всего общества, увязывать зачастую с деятельностью одного человека. Поэтому мое мнение, театр, в той или иной форме, но должен вернутся к вопросу о постановке «Фатимы»

– А как Вы относитесь к экспериментам в постановках классических произведений? По этой части у режиссера Тамерлана Дзудцова были весьма неожиданные ходы, зачастую вызывающие двоякое мнение у зрителей…

– На мой взгляд, эксперименты режиссера идут лишь на пользу любому произведению. Спектакль, который годами, а где то и веками не сходил со сцены, сам уже требует новшеств, которые будут способствовать его осовремениванию. К примеру, я видел не одну постановку Шекспировского «Гамлета», все они отличаются друг от друга, но каждая хороша по своему. В этом вопросе главное, насколько профессиональными будут режиссерские ходы, иногда касающиеся даже незначительных элементов и деталей. Например, Гамлет в исполнении Высоцкого был с гитарой. Интересно, не правда ли? В этом плане, на мой взгляд, весьма профессиональным и интересным получился и спектакль «Юлий Цезарь» в постановке Т. Дзудцова. Не случайно же этот спектакль, хотя скептики предрекали ему явный провал, собрал множество призов на различных театральных фестивалях России.

– Что побудило Вас в свое время предстать перед зрителем в ипостаси драматурга и как появились на сцене Ваши пьесы?

– Хочу сперва отметить, что в этом жанре я всего лишь автор-любитель. В начале 90-х я, Ахсар Ванеев и Мельс Кокоев, назначенный тогда художественным руководителем театра, постоянно бывая вместе, нередко попадали в разные курьезные ситуации. На их основе у меня возникла идея написать пьесу. Я начал ее писать, но после трагической гибели Мельса бросил. Спустя какое-то время Казбек Губиев, организатор и руководитель коммерческого театра во Владикавказе попросил меня подыскать для постановки комедийную пьесу местного автора. Тогда я вспомнил о своей недописанной пьесе, дал ему почитать. Материал ему понравился и он попросил докончить пьесу поскорей. За короткий срок режиссер Хасан Джуссоев поставил спектакль «Расыггæнджытæ» («Пьяницы»), в котором участвовали Люда Галаванова, Давид Габараев, Ахсар Ванеев, я, Фатима Качмазова и Сослан Бибилов. Вскоре спектакль повезли показывать во Владикавказ. Мы были поставлены в жесткие условия – всего несколько дней, чтобы освоиться и порепетировать. Репетиции, кстати, проходили либо в подвале Осетинского театра, либо в буфете, но вопреки всему спектакль имел оглушительный успех, неожиданный для нас, и стал, можно сказать, событием в театральной жизни Владикавказа. Даже из Цхинвала приезжали специально посмотреть спектакль. Мы показали его всего шесть раз, после чего нас попросили… уехать. Дело в том, что «Расыггæнджытæ» затмили шедший в то время с успехом на сцене драмтеатра им. В. Тхапсаева спектакль «Теща» и это было сделано в целях устранения конкурентов. Нужно ли говорить с какими аншлагами шел спектакль в Цхинвале после нашего возращения? В те годы актеры нашего театра получали зарплату от доходов со спектаклей. Так вот «Расыггæнджыте», так же как и моя другая пьеса «Дæ мады лымæн» многим нашим актерам давали хоть небольшой, но все же заработок. Многие тогда упрекали нашу труппу в излишней комедийной направленности, но этот жанр был в те годы единственным востребованным публикой, уставшим от тяжелых испытаний людям просто необходимо было смеяться. Помимо названных двух пьес я написал еще одну – «Чындз цæра» («Живи, невестка»), она была поставлена режиссером Суреном Хугаевым во Владикавказе, здесь ее тоже хотели поставить, но к тому времени здание театра сгорело и цхинвальский зритель ее так и не увидел.

– В жанре комедии у Вас богатый опыт, а нет ли  желания написать трагедию или серьезную драматическую пьесу, ведь есть богатая основа для такого рода произведений – реальные события последних лет?

– Честно говоря, нет. Мой принцип как автора – сеять позитив.

– Другое Ваше серьезное увлечение – поэзия. К ней у Вас тоже любительский подход?

– В отличии от пьес, стихи я начал писать еще в детстве. В 9 лет мой небольшой стишок был напечатан в «Пионерской правде», в дальнейшем продолжал писать для себя, для друзей. В середине 90-х благодаря Юрию Габараеву мои стихи стали известны и широкой аудитории, после того как были опубликованы в журнале «Фидиуæг». Многие из них впоследствии были положены на музыку. Одна из песен, кстати, звучала в спектакле А. Айларова «Осетины» (в юго-осетинском варианте «Робинзонтæ). В основном в моих стихах преобладает лирика, но есть и патриотические, пронизанные идеей единства осетинского народа. Судить же об их качестве не мне, оценку  им  дает  читатель,  слушатель.

– На сцене Юго-Осетинского Госдрамтеатра Вами сыграно более 50 ролей. Есть ли среди них любимая, которую также можете назвать ролью всей Вашей жизни?

– Как это банально не прозвучит, но главную роль своей жизни я еще не сыграл. Ведь все сыгранные роли прикрепили ко мне ампула комедийного актера, таков я и по внутреннему убеждению, но хочется сыграть серьезную, драматическую возрастную роль, доказать в первую очередь себе, что мне под силу любой жанр драматургии. Думаю, все еще впереди. Вообще, у моего поколения наших актеров очень большой творческий потенциал  остался нереализованным. Лучшие годы нашей жизни, пора творческого расцвета, наибольшей работоспособности пришлись на период безвременья осетинской культуры. А ведь исходя из наших возможностей мы могли бы оставить серьезный, значимый след в истории осетинского театра. В любом случае, я ни о чем не сожалею, выбранный путь нужно пройти достойно. Просто обидно и грустно. Бывают моменты, когда очень сильно тянет на сцену, она излечивает. Так что я болен, пока у меня нет возможности на нее выйти. Родители хотели, чтобы я  продолжил учебу по другой, серьезной, как они говорили, специальности, и я даже проучился больше года за пределами Осетии. Но бросил все и вернулся – сцена звала меня. Причем сцена именно цхинвальского театра, хотя в моей актерской карьере были и другие завидные предложения, я всегда возвращался в родной театр, к родным людям.

– А Вы сами, наверно, не препятствовали тому, чтобы Ваши дети продолжили любимое дело…

– Но и не способствовал их привлечению в профессию. Тем не менее, старшая дочь поступила на актерский факультет СОГУ, сейчас вернулась в Цхинвал и подала заявление о приеме на работу в наш театр.

– А сын Сослан даже превзошел Вас по уровню популярности. Хотя бы иногда не возникает ревностных чувств?

– Любому родителю будет приятно, если его ребенок в чем-то сумеет его превзойти. Мне приятно, если это так в нашем случае. Но в то же время, я являюсь и первым, кто будет его критиковать в случае каких-то недоработок.

– Замечания с Вашей стороны бывают?

– А как же без этого. В основном, конечно же, по части актерского мастерства. Бывает приятно, когда мои замечания учитываются. А в остальном я стараюсь в его дела не вмешиваться, ведь он – самостоятельная яркая творческая единица.

Рада Дзагоева 

Юго-осетинская газета «Республика»