Ирина ГАБАРАЕВА: «Телевидение приняло меня, а я отвела для него место в сердце»
9 апреля 2019 Новости [версия для печати] [читать комментарии] [размер шрифта: a- | А+] [1026 просмотров]
Недавно коллектив ГТРК «ИР» отметил 25-летний юбилей со дня создания. Не ошибемся, сказав, что в любой телекомпании есть личность, которая прочно ассоциируется с этой телекомпанией. Ведущую и диктора югоосетинского телевидения Ирину ГАБАРАЕВУ вне сомнения можно назвать лицом югоосетинского телевидения. Наше сегодняшнее интервью со звездой югоосетинского эфира приоткрыло занавес и позволило больше узнать о человеке, чей мелодичный и мягкий голос ежедневно звучит с экранов десятилетиями, с первого дня основания ГТРК «ИР»…
— Ирина, чем вас привлек эфир, да так, что ваш роман с экраном длится уже не одно десятилетие?
— Роман, начавшийся совершенно случайно изначально, не предвещал подобной продолжительности. В юности и ранней молодости нам свойственен романтизм. Именно под его воздействием я оказалась на телевидении. Пришла на только начавший вещание телеканал, как и десятки других молодых, на пробы. Меня приняли. Это, видимо, было взаимное чувство — телевидение приняло меня, я со своей стороны сразу отвела для него место в сердце. С первых дней я поняла, что в этом маленьком, только зарождавшемся телевизионном мире и располагается моя зона комфорта. Это то, что мне нравится, от чего получаю настоящее удовлетворение. Романтика, как бывает в большинстве случаев, не оказалась призрачной. Я и по сей день вижу в общении со зрителем некоторое волшебство. Когда ты каждый вечер входишь в каждый дом, тебе хочется транслировать людям по ту сторону экрана добрые, светлые мысли, позитивные новости. И когда зрители, встречая тебя уже вне границ виртуальности, доброжелательно улыбаются, отвечают тебе взаимностью, это заряжает особенной энергетикой. Вот и вся романтика.
— А вы помните ваш самый первый выход в эфир?
— Такое не забывается. У каждого в глубине объемных историй прошлого есть особенные воспоминания, проносимые сквозь время и годы. Помнится первая телевизионная запись, волнение, желание сбежать из жаркой студии. Эфир провела на автомате, зачитала текст, не забывая при этом заглядывать в камеру. Самое главное испытание было намечено на тот же вечер, чтобы заставить себя посмотреть эфир. В тот вечер пришла решимость — завтра не идти на телевидение. Крайнее невосприятие себя на экране, не та, как показалось манера ведения эфира, не те интонации, не тот внешний вид. Полночи провела в раздумьях — либо собраться и серьезно поработать над собой, либо не возвращаться на ТВ. К утру неуверенность сменилась решимостью идти вперед. Но это был не первый и не последний сеанс критического самоанализа. После каждого выхода в эфир — непременное недовольство собой, желание быть лучше и профессиональнее. Кстати, это продолжается и сегодня, хотя прошло более четверти века с того памятного эфира.
— А не было у вас желания окунуться в работу журналиста, с микрофоном в руке и оператором махнуть за репортажем?
— Мы все, первопроходцы отечественной телевизионной журналистики, так и начинали! Была и работа корреспондентом, когда надо было выручить коллег. Коллектив в первое время был немногочисленный. Позволить себе заниматься каким-то одним конкретным направлением — невиданная роскошь. Республика бурлила в водовороте событий, каждый день был насыщен событиями, ведь именно в те годы после первой грузинской агрессии закладывались основы государственности. Каждый из нас приходил на работу в полной готовности. И действовал не по должностным обязанностям, а по ситуации. Мы дружной командой занимались общим делом. Делали авторские передачи, репортажи. Вечером дикторы выходили в эфир с новостями, я читала объявления, поздравления. Не было элементарных условий. Это сейчас легко работать, есть компьютеры и что нужно для современной журналистики. Тогда этого не было. Было сложно, но мы справлялись, дружно старались внести какое-то разнообразие и позитив в невероятно сложные будни народа.
-Вы в детстве мечтали именно о работе на телевидении? Или были другие предпочтения в выборе профессии?
— Все наши мечты родом из детства. Мы все в детстве о чем-то мечтали, в том числе о будущей профессии. Что касается меня, никогда бы не подумала, что буду работать диктором, потому что в моем детстве телевидения в республике не было и об этом мечтать не приходилось. Я хотела стать педагогом. В младших и средних классах даже вживалась в эту роль. Исправляла уже исписанные тетради одноклассников и представляла себя с указкой у доски. Впрочем, поступила в институт именно на педагогический факультет, но как сказала выше, случай изменил мое будущее, а вместе с тем и определил профессию.
— Даже опытные ведущие российских телеканалов признаются, выходя в эфир даже десятилетиями, волнуются перед направленной камерой. Наверно давно уже не нервничаете перед камерами?
— Волнение всегда присутствует. Думаю, каждый ведущий испытывает в той или иной степени волнение, будь то запись программы, или прямой эфир новостей. Особенно сложно работать в прямом эфире – невозможно предугадать следующий момент, будет ли приступ кашля, непонятный смех или поступившая в процессе выпуска новая информация, с которой ты совершенно не знаком. Это нормальные ощущения человека. Если он перестает волноваться, значит, он спустил все на самотек. Что касается меня, то не смотря на волнение я чувствую себя в студии в своей стихии.
— Случалось ли, что о неприятной новости вы узнавали прямо в эфире, читая текст?
— Слава Богу, таких плохих новостей не припомню. Бывают моменты, когда информация поступает прямо перед началом выпуска или уже в процессе эфира. Режиссеры сообщают мне об этом в наушник, поэтому выходим из таких ситуаций с легкостью.
— Не можем не спросить о курьезах. Какой наиболее памятен? Не может быть, чтобы за 25 лет с вами не случались памятные оказии? К примеру, диктор читает текст, а камера не включена?
— Таких моментов сплошь и рядом и сейчас. В процессе работы они случались часто. Иногда и микрофон не так подключали, кассета была испорченной и приходилось перезаписывать. Помню, вела авторскую программу и нужен был респондент для комментария. Еле уговорила одного специалиста пообщаться под запись. В процессе монтажа прихожу в ужас — картинка есть, а звука нет. Оператор неправильно включил микрофон и все полетело. С тысячей извинений пришлось уговаривать респондента на повторную встречу. Он вошел в положение и мы пересняли этот фрагмент. Так что, такие моменты тоже присутствовали и присутствуют в нашей практике.
— В каком другом проекте на ТВ вы бы участвовали? Например, ток-шоу. Может, вы мечтаете о каком-то творческом проекте?
— Иногда нас наши мечты заносят не туда. Постоянно о чем-то мечтаем, пытаемся их реализовать. Но иногда не получается, потому что, то ли возможности не совпадают с желаниями, то ли наоборот. Для хороших проектов на современном телевидении нужны большие финансы. К сожалению, ими мы не располагаем, потому мечты остаются мечтами. Для современного телевидения очень важны ток-шоу, рейтинговые передачи. Но и наш зритель, наверное, к этим моментам еще не готов, т.е. к открытому диалогу. Да, всему приходит конец. Я долгое время на экране и подумываю сменить амплуа, попробовать себя в другом.
У меня определенные планы, но пока пусть это останется моей маленькой тайной. Если ты долгое время на экране, зритель тоже устает. Рано или поздно приходит время уступать дорогу молодым коллегам.
— А как же без любимого ведущего?
— Любимый ведущий никуда не денется, любимый ведущий останется жить в Южной Осетии (смеется).
— Чем приходится жертвовать, чтобы выглядеть так эффектно, как вы? Как выглядит ваш образ жизни, если не секрет? Работа ведущей предусматривает соблюдать какой-то режим?
— Никаких особых правил у меня нет, выгляжу как все женщины в Южной Осетии. Ничем не отличаюсь. К сожалению, мы почему-то, все откладываем на «потом». Потом может быть поздно. Надо больше ходить, употреблять здоровую пищу, уделять больше внимания здоровью. Я всем желаю следовать этим правилам, и себе в том числе.
— А спорт занимает в вашей жизни определенное место?
— Спорт уважаю, но у самой как-то с ним не заладилось. Мы ведем неподвижный образ жизни, больше сидим, меньше двигаемся, что очень вредно для здоровья. Что касается меня, по вечерам занимаюсь ходьбой.
— Есть ли какие-то приметы у телевизионщиков? Например, многие спортсмены перед соревнованиями не дают автографов, интервью… У людей разных профессий разные приметы…
— Я человек несуеверный. В приметы особо не верю. Перед каким-то важным делом я просто молюсь, всегда уступаю место Богу. Помогает. Да и судьба ко мне благосклонна.
— В первые годы работы на ГТРК «ИР», вас не смущало отсутствие, скажем так, некого гламура или лоска, окружающего телевидение? В студиях было холодно, отапливались печками, отсутствие нормального быта и технических условий… не говоря о зарплатах…
— Даже сейчас особо никто не акцентирует на этом внимание, ну уж тем более, в суровые 90-е годы мы об этом и не думали. У нас была одна единственная цель — собрать информацию и довести ее для зрителя. Мы знали, что зрители любили нас, любили телевидение и наши передачи. Они с удовольствием ждали вечера, включали телевизоры, замирая перед экранами, вслушивались в каждое слово.Для нас это было очень важно. О каком гламуре и лоске идет речь, если не было самых элементарных условий? Даже сегодня необходимость в собственных стилистах и визажистах для наших ведущих все еще остается мечтой.
— Когда вы пришли работать на ГТРК «ИР» в начале 90-х годов, каким вам представлялось будущее югоосетинского телевидения? Верили, что достигнете нынешнего уровня?
— Мы просто работали и ни о чем не думали. Мы жили настоящим, но с надеждой на будущее. Мы понимали, что если будем работать с душой, у нас все получится, и телевидение выйдет на современный уровень. Мы многого достигли, но нет предела совершенству, надо идти и понимать, что завтра должно быть лучше, чем сегодня.
— Каким вам видится югоосетинское телевидение этак через 25 лет?
— Думаю, спустя годы наше телевидение станет одним из лучших в мире. Я знаю, у нас очень хорошая креативная, талантливая молодежь, и уверена что они достойно продолжат дело, которое наше поколение начинало в невероятно сложные для Южной Осетии времена.
Диана КАБАНОВА
— Ирина, чем вас привлек эфир, да так, что ваш роман с экраном длится уже не одно десятилетие?
— Роман, начавшийся совершенно случайно изначально, не предвещал подобной продолжительности. В юности и ранней молодости нам свойственен романтизм. Именно под его воздействием я оказалась на телевидении. Пришла на только начавший вещание телеканал, как и десятки других молодых, на пробы. Меня приняли. Это, видимо, было взаимное чувство — телевидение приняло меня, я со своей стороны сразу отвела для него место в сердце. С первых дней я поняла, что в этом маленьком, только зарождавшемся телевизионном мире и располагается моя зона комфорта. Это то, что мне нравится, от чего получаю настоящее удовлетворение. Романтика, как бывает в большинстве случаев, не оказалась призрачной. Я и по сей день вижу в общении со зрителем некоторое волшебство. Когда ты каждый вечер входишь в каждый дом, тебе хочется транслировать людям по ту сторону экрана добрые, светлые мысли, позитивные новости. И когда зрители, встречая тебя уже вне границ виртуальности, доброжелательно улыбаются, отвечают тебе взаимностью, это заряжает особенной энергетикой. Вот и вся романтика.
— А вы помните ваш самый первый выход в эфир?
— Такое не забывается. У каждого в глубине объемных историй прошлого есть особенные воспоминания, проносимые сквозь время и годы. Помнится первая телевизионная запись, волнение, желание сбежать из жаркой студии. Эфир провела на автомате, зачитала текст, не забывая при этом заглядывать в камеру. Самое главное испытание было намечено на тот же вечер, чтобы заставить себя посмотреть эфир. В тот вечер пришла решимость — завтра не идти на телевидение. Крайнее невосприятие себя на экране, не та, как показалось манера ведения эфира, не те интонации, не тот внешний вид. Полночи провела в раздумьях — либо собраться и серьезно поработать над собой, либо не возвращаться на ТВ. К утру неуверенность сменилась решимостью идти вперед. Но это был не первый и не последний сеанс критического самоанализа. После каждого выхода в эфир — непременное недовольство собой, желание быть лучше и профессиональнее. Кстати, это продолжается и сегодня, хотя прошло более четверти века с того памятного эфира.
— А не было у вас желания окунуться в работу журналиста, с микрофоном в руке и оператором махнуть за репортажем?
— Мы все, первопроходцы отечественной телевизионной журналистики, так и начинали! Была и работа корреспондентом, когда надо было выручить коллег. Коллектив в первое время был немногочисленный. Позволить себе заниматься каким-то одним конкретным направлением — невиданная роскошь. Республика бурлила в водовороте событий, каждый день был насыщен событиями, ведь именно в те годы после первой грузинской агрессии закладывались основы государственности. Каждый из нас приходил на работу в полной готовности. И действовал не по должностным обязанностям, а по ситуации. Мы дружной командой занимались общим делом. Делали авторские передачи, репортажи. Вечером дикторы выходили в эфир с новостями, я читала объявления, поздравления. Не было элементарных условий. Это сейчас легко работать, есть компьютеры и что нужно для современной журналистики. Тогда этого не было. Было сложно, но мы справлялись, дружно старались внести какое-то разнообразие и позитив в невероятно сложные будни народа.
-Вы в детстве мечтали именно о работе на телевидении? Или были другие предпочтения в выборе профессии?
— Все наши мечты родом из детства. Мы все в детстве о чем-то мечтали, в том числе о будущей профессии. Что касается меня, никогда бы не подумала, что буду работать диктором, потому что в моем детстве телевидения в республике не было и об этом мечтать не приходилось. Я хотела стать педагогом. В младших и средних классах даже вживалась в эту роль. Исправляла уже исписанные тетради одноклассников и представляла себя с указкой у доски. Впрочем, поступила в институт именно на педагогический факультет, но как сказала выше, случай изменил мое будущее, а вместе с тем и определил профессию.
— Даже опытные ведущие российских телеканалов признаются, выходя в эфир даже десятилетиями, волнуются перед направленной камерой. Наверно давно уже не нервничаете перед камерами?
— Волнение всегда присутствует. Думаю, каждый ведущий испытывает в той или иной степени волнение, будь то запись программы, или прямой эфир новостей. Особенно сложно работать в прямом эфире – невозможно предугадать следующий момент, будет ли приступ кашля, непонятный смех или поступившая в процессе выпуска новая информация, с которой ты совершенно не знаком. Это нормальные ощущения человека. Если он перестает волноваться, значит, он спустил все на самотек. Что касается меня, то не смотря на волнение я чувствую себя в студии в своей стихии.
— Случалось ли, что о неприятной новости вы узнавали прямо в эфире, читая текст?
— Слава Богу, таких плохих новостей не припомню. Бывают моменты, когда информация поступает прямо перед началом выпуска или уже в процессе эфира. Режиссеры сообщают мне об этом в наушник, поэтому выходим из таких ситуаций с легкостью.
— Не можем не спросить о курьезах. Какой наиболее памятен? Не может быть, чтобы за 25 лет с вами не случались памятные оказии? К примеру, диктор читает текст, а камера не включена?
— Таких моментов сплошь и рядом и сейчас. В процессе работы они случались часто. Иногда и микрофон не так подключали, кассета была испорченной и приходилось перезаписывать. Помню, вела авторскую программу и нужен был респондент для комментария. Еле уговорила одного специалиста пообщаться под запись. В процессе монтажа прихожу в ужас — картинка есть, а звука нет. Оператор неправильно включил микрофон и все полетело. С тысячей извинений пришлось уговаривать респондента на повторную встречу. Он вошел в положение и мы пересняли этот фрагмент. Так что, такие моменты тоже присутствовали и присутствуют в нашей практике.
— В каком другом проекте на ТВ вы бы участвовали? Например, ток-шоу. Может, вы мечтаете о каком-то творческом проекте?
— Иногда нас наши мечты заносят не туда. Постоянно о чем-то мечтаем, пытаемся их реализовать. Но иногда не получается, потому что, то ли возможности не совпадают с желаниями, то ли наоборот. Для хороших проектов на современном телевидении нужны большие финансы. К сожалению, ими мы не располагаем, потому мечты остаются мечтами. Для современного телевидения очень важны ток-шоу, рейтинговые передачи. Но и наш зритель, наверное, к этим моментам еще не готов, т.е. к открытому диалогу. Да, всему приходит конец. Я долгое время на экране и подумываю сменить амплуа, попробовать себя в другом.
У меня определенные планы, но пока пусть это останется моей маленькой тайной. Если ты долгое время на экране, зритель тоже устает. Рано или поздно приходит время уступать дорогу молодым коллегам.
— А как же без любимого ведущего?
— Любимый ведущий никуда не денется, любимый ведущий останется жить в Южной Осетии (смеется).
— Чем приходится жертвовать, чтобы выглядеть так эффектно, как вы? Как выглядит ваш образ жизни, если не секрет? Работа ведущей предусматривает соблюдать какой-то режим?
— Никаких особых правил у меня нет, выгляжу как все женщины в Южной Осетии. Ничем не отличаюсь. К сожалению, мы почему-то, все откладываем на «потом». Потом может быть поздно. Надо больше ходить, употреблять здоровую пищу, уделять больше внимания здоровью. Я всем желаю следовать этим правилам, и себе в том числе.
— А спорт занимает в вашей жизни определенное место?
— Спорт уважаю, но у самой как-то с ним не заладилось. Мы ведем неподвижный образ жизни, больше сидим, меньше двигаемся, что очень вредно для здоровья. Что касается меня, по вечерам занимаюсь ходьбой.
— Есть ли какие-то приметы у телевизионщиков? Например, многие спортсмены перед соревнованиями не дают автографов, интервью… У людей разных профессий разные приметы…
— Я человек несуеверный. В приметы особо не верю. Перед каким-то важным делом я просто молюсь, всегда уступаю место Богу. Помогает. Да и судьба ко мне благосклонна.
— В первые годы работы на ГТРК «ИР», вас не смущало отсутствие, скажем так, некого гламура или лоска, окружающего телевидение? В студиях было холодно, отапливались печками, отсутствие нормального быта и технических условий… не говоря о зарплатах…
— Даже сейчас особо никто не акцентирует на этом внимание, ну уж тем более, в суровые 90-е годы мы об этом и не думали. У нас была одна единственная цель — собрать информацию и довести ее для зрителя. Мы знали, что зрители любили нас, любили телевидение и наши передачи. Они с удовольствием ждали вечера, включали телевизоры, замирая перед экранами, вслушивались в каждое слово.Для нас это было очень важно. О каком гламуре и лоске идет речь, если не было самых элементарных условий? Даже сегодня необходимость в собственных стилистах и визажистах для наших ведущих все еще остается мечтой.
— Когда вы пришли работать на ГТРК «ИР» в начале 90-х годов, каким вам представлялось будущее югоосетинского телевидения? Верили, что достигнете нынешнего уровня?
— Мы просто работали и ни о чем не думали. Мы жили настоящим, но с надеждой на будущее. Мы понимали, что если будем работать с душой, у нас все получится, и телевидение выйдет на современный уровень. Мы многого достигли, но нет предела совершенству, надо идти и понимать, что завтра должно быть лучше, чем сегодня.
— Каким вам видится югоосетинское телевидение этак через 25 лет?
— Думаю, спустя годы наше телевидение станет одним из лучших в мире. Я знаю, у нас очень хорошая креативная, талантливая молодежь, и уверена что они достойно продолжат дело, которое наше поколение начинало в невероятно сложные для Южной Осетии времена.
Диана КАБАНОВА
Источник - Газета Южная Осетия.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.