В отношении к женщине в осетинском обществе четко выделяются два периода: до середины XIX века и после­дующий период.    В первый период, когда в обществе господствовал пат­риархально-родовой уклад жизни, когда мужчина большую часть жизни проводил в войнах и походах, когда он "знал только бранное поле, коня и оружие, а мир представ­лялся ему ареною для его подвигов", положение женщи­ны было приниженное. В действительности, в условиях, когда молодое поколение часто отправлялось в балцы, и высшей добродетелью считалась лишь рыцарская доб­лесть, проявленная на войне, молодой человек не имел ни времени, ни возможности уделить больше внимания благо­получию семьи, воспитанию детей, строить свои отноше­ния с женой как с другом жизни.Социально-экономические перемены, происшедшие в жизни осетин со второй половины XIX века, в корне изме­нили образ жизни осетина: он стал уделять все больше вни­мания хозяйственной деятельности, что изменило и его от­ношение к жене, способствовало утверждению нового на­чала в семейной жизни.    

  Однако отношение к женщине было весьма противоречиво. Женщина пользовалась большим уважением в обществе, но в то же время была бесправна в семье, даже по отношению к собственным детям. Мужчина относился к ней как к су­ществу более низкому, основная тяжесть домашних работ приходилась на нее: приготовление одежды, пищи, ведение всевозможных хозяйственных дел и многое другое. Однако на этом основании делать заключение о приниженности женщины вряд ли обоснованно.  

     Сравнительно-этнографическое изучение быта народов Кавказа позволяет утверждать, что отношение к женщине у осетин было более уважительным, чем у остальных горцев. Она занималась домашними работами и пользовалась ува­жением и почетом среди своих домочадцев, хотя внешне отношение к ней было суровым. Большим позором счита­лось рукоприкладство по отношению к женщине, оскорб­ление и унижение ее в какой бы то ни было форме. Позо­ром покрывал себя тот, кто, вопреки обычаю, поднимал руку на женщину, словом или действием оскорблял ее честь. Хо­рошая собака и та на женщину не лает – гласят осетинская и абхазская поговорки. Об уважительном отношении к жен­щине в один голос говорят ученые и путешественники – знатоки осетинского быта в прошлом.  

     По мнению Штедера, оскорблять жену, а тем более бить ее, считалось у осетин отвратительным поступком, и такое оскорбление приравнивалось к кровной обиде. Еще лучше об этом го­ворит Вс. Миллер; "Как ни безрадостна жизнь женщины, однако к чести осетин нужно сказать, что между ними крайне редко встречаются акты грубости и насилия против нее. Бить женщину считается позором. Если семейный раздор дошел до крупной размолвки, жена уходит в дом родителей и со стороны мужа начинаются хлопоты о примирении". "Ос­корбить женщину, – писал 3. Сосиев, – считается вели­чайшим преступлением. Ее трудовая жизнь  в  семье, стес­ненное положение в об ществе, слабая природа дают ей по обычаю особые права и преимущества, и личность ее не­прикосновенна. Если бы женщине вне дома понадобилась какая-либо услуга, мужчина ей будет рыцарски покрови­тельствовать". Короче говоря, помочь женщине в беде, выполнить по возможности всякую ее просьбу, оберегать ее – долг чести каждого мужчины. Мужчины, нарушившие этот принцип, осуждались обществом, их строго наказыва­ли. 

      Об исключительном положении женщины-осетинки в обществе свидетельствует и нераспространение на нее кров­ной мести. Какая бы кровная вражда не была между фами­лиями, никогда не убивали женщину.Идея почитания женщины красной нитью проходит че­рез весь осетинский нартовский эпос, а образ Шатаны стал собирательным образом мудрой и обходительной женщи­ны.  

     Об уважении к женщине, почитании, вежливо-скром­ном отношении к ней свидетельствуют и следующие пра­вила поведения и знаки внимания. Если женщина  и  муж­чина  шли  рядом,  то  женщина  занимала  правую  сторону,  а  если вместе с ней шли двое мужчин, то – между ними. В обоих случаях эти положения считались самыми почетны­ми. Наибольшее количество этикетных норм было связано с женщиной. До каких бы пределов не дошло опьянение пирующих мужчин, как бы развязно не вела себя компания молодежи, как бы сильно не было ожесточение ссорящих­ся, дерущихся или сражающихся – одно появление жен­щины обуздывало буянов, останавливало и прекращало кро­вопролитие. Двусмысленное слово в присутствии женщин, неосторожное движение во время танцев, развязность в об­ращении с девушкой вызывали осуждение всего общества.        Самые непримиримые враги прекращали сражение, если женщина, сняв платок, бросала его между ними. Так было и у других кавказских горцев. В присутствии женщины со­вершенно не допускались неприличные выражения. Мстить женщине считалось позором, недостойным мужчины.    

  Особенным уважением пользовалась старейшая среди женщин – æфсин. Ее появление в обществе поднимало на ноги всех мужчин младше нее. Æфсин пользовалась непре­рекаемым уважением и почетом. Были случай, когда она занимала место главы семьи после смерти мужа, управляя хозяйством вместе с одним из сыновей. Æфсин настолько была почи­таемой, что только она могла вместе с мужчи­нами сидеть за трапезой.Æфсин пользовалась большим авторитетом. К ней обращались за советом все женщины патронимии, она была главной хозяйкой-распорядительницей во время свадьбы, похорон, поминок. Проф. М. О. Косвен, побывавший в Южную Осетию в 1932 г., записал следующее из уст 120-летней Санакоевой из сел. Джава. "Лет 100 назад в нашем селении была женщина, которая считалась старшей над всеми до­мами селения. "Хистæр ус" пользовалась громадным влиянием и авторитетом, по утрам к ней обращались старшие женщи­ны отдельных домов за указаниями и советами по части ведения хозяйства на каждый день.   

    Вежливость требовала от молодой осетинки уступить дорогу мужчине, вставать при его появлении и не садиться в его присутствии. Разговаривать при мужчине женщина не в коем случае не могла, даже при близких родственниках она говорила шепотом. Ответную вежливость проявляли и мужчины. Всадник, встретив в пути (в поле) женщину, спе­шивался и провожал ее до места назначения, на время от­ложив все дела, какими бы важными они не были.      Наряду с этикетом предусматривались некоторые дру­гие правила поведения, которые из-за своей консерватив­ности вряд ли заслуживают возрождения к жизни. Вот не­которые из них. Муж должен был избегать своей жены, при посторонних не оказывать ей никаких знаков внимания. Жена не сопровождала своего мужа в поездках, когда же они встречались случайно в обществе, то приходили в заме­шательство и делали вид, будто не знают друг друга. "Муж часто сильно любит жену, – писал Вс. Ф. Миллер, – но вместе с тем, считает позором, если его застанут с ней на­едине и при посторонних, встречаясь с женой, не решается с ней заговорить". Муж мог посетить свою жену только тайком, а говорить с мужем о жене или спрашивать о ее здоровье считалось предосудительным. Только старость при­обретала некоторую привилегию на смягчение этих строгих правил. Жена не имела права называть по имени мужа, его родственников, никогда не произносила их фамилии, имена старших женщин – родственниц сво­его мужа. В этих случаях она прибегала к иносказательным формам "муж такой-то женщины", "их фамилия", "ее мужа зовут так же, как и супруга нашей общей знакомой" и т.д.   

    Невестки обычно соблюдали уайсадын, обычай не говорить вслух при взросльх мужчинах, в особенности при свекре и старших деверях. Некоторые соблюдали этот обычай до конца своей жизни. В основном невестки постарше или вовсе не придерживались этого обычая или же соблюдали его менее строго. Чтобы снять табу, необходимо было за­клание жертвенного животного. Обычай запрещал мужчи­не говорить о своей жене в обществе, но если приходилось, то говорил о ней без проявлений нежности. "С ней загово­рить, поспорить, пошутить, спросить совета, вообще вся­кое проявление человеческих чувств к жене в присутствии других считаются позором". Все это давно стало анахро­низмом, обычаи эти были порождены суровой действитель­ностью прошлого и сегодня кажутся нам странными.