А Уастырджи-то неправильный: мнения о росписи театра в Цхинвале
О спорном изображении нартовского Уастырджи в новом здании Гострамтеатра, утвержденном эскизе и условных канонах в изображении мифологических персонажей, рассказали один из авторов росписи в театре художником Захар Валиев и молодая осетинская художница Мария Кокойты
Неоднозначную реакцию осетинской общественности вызвала роспись в новом здании Государственного драматического театра им. Коста Хетагурова в Цхинвале. По заказу министерства культуры Южной Осетии потолок театра расписывали художники-монументалисты Захар Валиев и Аслан Хетагуров. Мастера изобразили героев Нартовского эпоса, один из которых — Уастырджи — стал предметом споров и обсуждений.
Несколько дней назад в Цхинвале состоялась пресс-конференция с художниками, в ходе которой участники высказывали свои мнения по поводу фресок. Обсуждение работ живописцев проходило в очень эмоциональной атмосфере, так как росписи, в большей степени, вызвали у присутствующих негативную реакцию. Против изображения Уастырджи в театре выступил редактор газеты "Республика" Андрей Кочиев, который заметил, что утвержденный эскиз рисунка, отличается от готовой работы.
"Махарбек Туганов и Азанбек Джанаев были прекрасными знатоками истории и этнографии. Утвержденный проект с изображением Уастырджи был отображением традиционного образа, под которым стоит подпись семерых членов комиссии. При входе в театр, все герои эпоса легко узнаваемы, и только Уастырджи изображен молодым юношей, больше похожим на Александра Невского", — сказал Кочиев.
Своим мнением вокруг сложившейся ситуации со Sputnik поделилась молодая художница Мария Кокойты, осудившая негативную реакцию общественности на работы художников.
"Понятно, что судьба театра волнует каждого цхинвальца, и каждый хотел бы внести свою лепту для того, чтобы снова открыть двери этого дворца Мельпомены. Только вот для успеха в этом деле, как оказалось, нам всем не хватает той самой культуры — культуры взаимоотношений, добропорядочности, необходимой для созидания. Мы с легкостью рассуждаем о вопросах, не входящих в нашу компетенцию, пренебрегая и осуждая труд профессионалов. Искусство погибает, когда художнику ставит условия заказчик, когда люди, не имеющие к искусству прямого отношения, указывают и поучают его. А можно ли назвать культурным общество, где искусство мертво?", — считает она.
Кокойты также добавила, что с художественной точки зрения, в воплощении мифологического образа не может быть никаких ограничений, кроме соответствия мифологическому сюжету.
"Представленный в нашем театре образ Уастырджи авторства Захара Валиева и Аслана Хетагурова не идет вразрез с образом, описанным в Нартовском эпосе, а значит, никаких "ошибок" в нем быть не может. Никакого канона в изображении мифологических персонажей нет. Вопросы этнографического характера могут критиковать и оценивать только профессионалы. Именно профессионалы своего дела помогали и поддерживали художников на протяжении всего периода работы над сводом театра", — добавила художница.
Один из авторов росписей Захар Валиев рассказал Sputnik о том, как создавался образ Уастырджи, изображенный на потолке Госдрамтеатра, и об отношении художников к негативной реакции юго-осетинской общественности. Валиев отметил, что при создании работы учитывалось множество факторов, на основании которых был определен окончательный образ Уастырджи.
"В работе такого уровня и масштаба, важно учитывать множество факторов, вплоть до сегодняшнего психологического и политического положения нашего многострадального народа. Мы это, безусловно, приняли во внимание и решили сделать более позитивную работу, чтобы, глядя на нее, чувствовалась защита небожителей, уверенность в том, что они опекают нас — вот что мы хотели вложить в работы. А в ответ получили совершенно необоснованные претензии в том, почему у Уастырджи нет бороды", — говорит он.
Художник отметил, что пресс-конференция в Цхинвале прошла в очень неприятном ключе — пренебрежительное отношение к работам и их снисходительное обсуждение создавало атмосферу судебного разбирательства, на котором художники ощущали себя подсудимыми.
"Честно говоря, мы не ожидали такого шквала обвинений. Мы понимаем, конечно, что большинство привыкло к интерпретации Туганова, к примеру, но ведь он тоже был художником, и его видение — это такая же художественная интерпретация мифологического героя, к которой мы просто привыкли", — добавил художник.
Он рассказал, что за основу образа Уастырджи был взят сарматский период в истории Осетии.
"Мы максимально достоверно изобразили одежду того периода, в том числе и красные сапоги, которые вызвали отдельные обсуждения и даже стали поводом для шуток и неприличных ассоциаций", — отметил Валиев.
На вопрос об утвержденном эскизе проекта, он ответил, что эскиз был утвержден в качестве основной концепции и понимания того, в каком направлении необходимо двигаться.
"Полгода мы ездили в Южную Осетию только для того, чтобы показывать эскизы, которые мы с каждым разом старались усовершенствовать в процессе сбора материала, и, в конечном итоге, у нас получилось семь разных вариаций. За время нашей работы приходили разные люди, смотрели на то, что получается, и никаких вопросов не возникало. Если бы в процессе сказали, что людям не нравится, и они просят сделать иначе, мы бы пошли на уступки, но лишь сейчас, когда это уже невозможно снять, начались споры", — говорит он.
Валиев продолжает, что, как художники, они старались изобразить Уастырджи, соответствующего атмосфере театра и искусства.
"Это театр, и здесь не должно ничего довлеть на зрителя, поэтому все сделано в таких легких и светлых цветах. Это ведь не храм или дзуар, в котором создается определенная атмосфера — это театр, и чувства должны быть немного иные, поэтому изобразительный момент должен соответствовать месту. Исходя из таких аргументов, мы и решили подойти к вопросу таким образом", — сказал художник.
Он подчеркнул, что художники старались выполнить работу на высоком уровне, выдерживающую любую профессиональную критику.
"Мы подходили к этому вопросу очень взвешенно и всегда рассуждали исходя из понятий всех законов живописи и композиции — это легко уловимо профессиональным взглядом. Вместе с этим, старались исполнить все завуалировано и передать естественным образом, чтобы теория не бросалась в глаза зрителю и не отвлекала от целостной композиции и энергетики, которые эти работы излучают", — добавил Валиев.
В заключение он сказал, что в конце пресс-конференции, проходящей в Цхинвале, выступающие начали клонить к тому, что в "неверной" интерпретации нартовского героя виноваты не столько художники, сколько те, кто им поручил эту работу.
"Мне показалось, что в конце разговора участники конференции начали клонить к тому, что художники все-таки молодцы, а виноваты те, кто им это поручил. На это я могу только сказать, что все, кто принимал участие в работе над росписями, очень интеллигентные и порядочные люди, и обвинения в их адрес оскорбительны", — заключил Валиев.
Читать далее: https://sputnik-ossetia.ru/South_Ossetia/20180510/6361601.html
Неоднозначную реакцию осетинской общественности вызвала роспись в новом здании Государственного драматического театра им. Коста Хетагурова в Цхинвале. По заказу министерства культуры Южной Осетии потолок театра расписывали художники-монументалисты Захар Валиев и Аслан Хетагуров. Мастера изобразили героев Нартовского эпоса, один из которых — Уастырджи — стал предметом споров и обсуждений.
Несколько дней назад в Цхинвале состоялась пресс-конференция с художниками, в ходе которой участники высказывали свои мнения по поводу фресок. Обсуждение работ живописцев проходило в очень эмоциональной атмосфере, так как росписи, в большей степени, вызвали у присутствующих негативную реакцию. Против изображения Уастырджи в театре выступил редактор газеты "Республика" Андрей Кочиев, который заметил, что утвержденный эскиз рисунка, отличается от готовой работы.
"Махарбек Туганов и Азанбек Джанаев были прекрасными знатоками истории и этнографии. Утвержденный проект с изображением Уастырджи был отображением традиционного образа, под которым стоит подпись семерых членов комиссии. При входе в театр, все герои эпоса легко узнаваемы, и только Уастырджи изображен молодым юношей, больше похожим на Александра Невского", — сказал Кочиев.
Своим мнением вокруг сложившейся ситуации со Sputnik поделилась молодая художница Мария Кокойты, осудившая негативную реакцию общественности на работы художников.
"Понятно, что судьба театра волнует каждого цхинвальца, и каждый хотел бы внести свою лепту для того, чтобы снова открыть двери этого дворца Мельпомены. Только вот для успеха в этом деле, как оказалось, нам всем не хватает той самой культуры — культуры взаимоотношений, добропорядочности, необходимой для созидания. Мы с легкостью рассуждаем о вопросах, не входящих в нашу компетенцию, пренебрегая и осуждая труд профессионалов. Искусство погибает, когда художнику ставит условия заказчик, когда люди, не имеющие к искусству прямого отношения, указывают и поучают его. А можно ли назвать культурным общество, где искусство мертво?", — считает она.
Кокойты также добавила, что с художественной точки зрения, в воплощении мифологического образа не может быть никаких ограничений, кроме соответствия мифологическому сюжету.
"Представленный в нашем театре образ Уастырджи авторства Захара Валиева и Аслана Хетагурова не идет вразрез с образом, описанным в Нартовском эпосе, а значит, никаких "ошибок" в нем быть не может. Никакого канона в изображении мифологических персонажей нет. Вопросы этнографического характера могут критиковать и оценивать только профессионалы. Именно профессионалы своего дела помогали и поддерживали художников на протяжении всего периода работы над сводом театра", — добавила художница.
Один из авторов росписей Захар Валиев рассказал Sputnik о том, как создавался образ Уастырджи, изображенный на потолке Госдрамтеатра, и об отношении художников к негативной реакции юго-осетинской общественности. Валиев отметил, что при создании работы учитывалось множество факторов, на основании которых был определен окончательный образ Уастырджи.
"В работе такого уровня и масштаба, важно учитывать множество факторов, вплоть до сегодняшнего психологического и политического положения нашего многострадального народа. Мы это, безусловно, приняли во внимание и решили сделать более позитивную работу, чтобы, глядя на нее, чувствовалась защита небожителей, уверенность в том, что они опекают нас — вот что мы хотели вложить в работы. А в ответ получили совершенно необоснованные претензии в том, почему у Уастырджи нет бороды", — говорит он.
Художник отметил, что пресс-конференция в Цхинвале прошла в очень неприятном ключе — пренебрежительное отношение к работам и их снисходительное обсуждение создавало атмосферу судебного разбирательства, на котором художники ощущали себя подсудимыми.
"Честно говоря, мы не ожидали такого шквала обвинений. Мы понимаем, конечно, что большинство привыкло к интерпретации Туганова, к примеру, но ведь он тоже был художником, и его видение — это такая же художественная интерпретация мифологического героя, к которой мы просто привыкли", — добавил художник.
Он рассказал, что за основу образа Уастырджи был взят сарматский период в истории Осетии.
"Мы максимально достоверно изобразили одежду того периода, в том числе и красные сапоги, которые вызвали отдельные обсуждения и даже стали поводом для шуток и неприличных ассоциаций", — отметил Валиев.
На вопрос об утвержденном эскизе проекта, он ответил, что эскиз был утвержден в качестве основной концепции и понимания того, в каком направлении необходимо двигаться.
"Полгода мы ездили в Южную Осетию только для того, чтобы показывать эскизы, которые мы с каждым разом старались усовершенствовать в процессе сбора материала, и, в конечном итоге, у нас получилось семь разных вариаций. За время нашей работы приходили разные люди, смотрели на то, что получается, и никаких вопросов не возникало. Если бы в процессе сказали, что людям не нравится, и они просят сделать иначе, мы бы пошли на уступки, но лишь сейчас, когда это уже невозможно снять, начались споры", — говорит он.
Валиев продолжает, что, как художники, они старались изобразить Уастырджи, соответствующего атмосфере театра и искусства.
"Это театр, и здесь не должно ничего довлеть на зрителя, поэтому все сделано в таких легких и светлых цветах. Это ведь не храм или дзуар, в котором создается определенная атмосфера — это театр, и чувства должны быть немного иные, поэтому изобразительный момент должен соответствовать месту. Исходя из таких аргументов, мы и решили подойти к вопросу таким образом", — сказал художник.
Он подчеркнул, что художники старались выполнить работу на высоком уровне, выдерживающую любую профессиональную критику.
"Мы подходили к этому вопросу очень взвешенно и всегда рассуждали исходя из понятий всех законов живописи и композиции — это легко уловимо профессиональным взглядом. Вместе с этим, старались исполнить все завуалировано и передать естественным образом, чтобы теория не бросалась в глаза зрителю и не отвлекала от целостной композиции и энергетики, которые эти работы излучают", — добавил Валиев.
В заключение он сказал, что в конце пресс-конференции, проходящей в Цхинвале, выступающие начали клонить к тому, что в "неверной" интерпретации нартовского героя виноваты не столько художники, сколько те, кто им поручил эту работу.
"Мне показалось, что в конце разговора участники конференции начали клонить к тому, что художники все-таки молодцы, а виноваты те, кто им это поручил. На это я могу только сказать, что все, кто принимал участие в работе над росписями, очень интеллигентные и порядочные люди, и обвинения в их адрес оскорбительны", — заключил Валиев.
Читать далее: https://sputnik-ossetia.ru/South_Ossetia/20180510/6361601.html
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.