В связи с трагическими событиями постигшие Осетию, приводим вам воспоминания друга и соратника  Джикаева Шамиля ,Чибирова Л.А. которую он изложил в своей книге «Имена»

Шамиль - явление в национальной культуре осетинского народа, а это всегда - непреходящее

Р.З. Комаева

МАСТЕР ОСЕТИНСКОЙ СЛОВЕСНОСТИ

(Ш. Ф. Джикаев)

В конце 2008 - начале 2009 гг. друзья и многочисленные поклонники Шами­ля Джикаева пережили тревожные времена: над талантливым поэтом, любимцем народа, сгустились тучи. В Интернете и через анонимные телефонные звонки ему угрожали физичес­кой расправой. А виною всему — две строки стихотворения, опубликованного в журнале «Мах дуг» осенью 2008 г.

Мусульманские ортодоксы увидели в этих строках надру­гательство над догмами ислама.

Между тем это стихотворение Ш. Джикаева было криком души поэта против вопиющего факта — надругательство над памятью жертв бесланской трагедии. Группа нелюдей осквер­нила народную святыню —мемориальный комплекс-кладбище.

Эта весть облетела всю республику и отозвалась глубокой болью в сердцах людей. Могли молчать поэт? Эта вселенская боль вылилась у поэта в поэтические строки, которые взяли на вооружение радикальные исламисты, возбудили дело на него в прокуратуре и стали терроризировать поэта.

Разумеется, Ш. Джикаев не осуждает весь мусульманский мир, и это понимает любой здравомыслящий читатель. Весь гнев его направлен против извергов, негодяев, представленных в образе волка — хищника. За неимением состава преступле­ния прокуратура дело закрыла.

Бесстрашный голос поэта прозвучал не впервые. Граждан­скую позицию и принципиальность Ш.Джикаев проявлял и раньше, в 80-х годах прошлого столетия, хотя это всегда гро­зило ему, мягко говоря, неприятностями. В те годы он оказал­ся под надзором приспешников власти. Последние установили за ним настоящую слежку, а подготовленные к изданию про­изведения подвергались тщательной политической фильтров­ке. Любое слово поэта вызывало подозрение у партийной но­менклатуры, в любой фразе искали подтекст. На него клевета­ли, в его адрес сыпались нелепые обвинения («национальная ограниченность», «отставание от времени», «отсутствие классо­вого подхода» и др.) Но поэт выстоял, не сдался.

Пусть буду сожжен я на костре инквизиции,

Пусть надавят на голос мой времена и жизнь,

Все равно сердце мое будет звенеть колокольным звоном...

(Подстр. перевод)

Давление со стороны властей, выпады завистников в его адрес закалили бойцовский характер писателя. Шамиль Федо­рович вышел из этих баталий еще более окрепшим. В последу­ющие годы он не изменил своим принципам, и голос его зву­чал, выражаясь словами поэта Некрасова, «во дни торжеств и бед народных».

Задумав написать очерк о Шамиле Джикаеве, я решил позна­комиться с каталогом его работ в научной библиотеке СОИГСИ. Я насчитал более 50-ти карточек, хотя список далеко не полный. В перечне — сборники стихов разных лет, книга с драматургичес­кими произведениями, множество работ по осетинской литерату­ре, фольклористике, книги о легендах и преданиях осетин, на­родных сказках на осетинском и русском языках, сборники на­учно-критических статьей, монография и многое другое.

Талантливых от рождения людей гораздо больше, чем тех, кому удается раскрыть свой талант. Особо выдающихся успе­хов в жизни достигают те, кто талантлив и трудолюбив. И если сегодня пришла большая слава к Шамилю, то в этом, наряду с природной одаренностью, «виновато» его необыкно­венное трудолюбие.

Последние годы мы работали с Шамилем над одним боль­шим проектом — «Осетинская этнографическая энциклопедия». Когда бы ни позвонил ему о необходимости рабочей встречи, ответом было: «Я так занят, что даже для самоубийства не хватает времени». И это не поза. Более двух десятилетий он работает деканом факультета и заведующим кафедрой осетин­ского литературного творчества. Сегодня, в это сложное время,работа Шамиля Федоровича в роли наставника вузовской мо­лодежи особенно востребована временем. Потому прав был быв­ший ректор О.С. Хацаев, не подписывая ни одно его заявление об освобождении от должности декана. И при всей этой занято­сти Ш. Джикаев преуспевает в творческой деятельности.

Он систематически публикует поэтические сборники, из- под его пера выходят все новые книги и статьи в научных изданиях. Он выигрывает научно-исследовательские гранты, систематически выступает на страницах периодики по злобод­невным вопросам, активно участвует в общественной жизни севера и юга Осетии. Поразительная разносторонность и про­дуктивность! А работает он глубоко и основательно. Известное изречение «талантливый человек талантлив во всем» имеет пря­мое отношение к герою настоящего очерка.

Сегодня Шамиль — один из немногих кумиров осетинско­го народа, его горячо любимый сын. В чем феномен его нео­бычайного успеха и популярности в народе?

Писатель только тогда становится подлинным кумиром масс, когда его произведения проникнуты думами и чаяниями его народа, когда он, рискуя многим, не боится сказать и написать правду, когда он — борец, трибун, знаменосец правды и спра­ведливости. Могу с уверенностью сказать — одним из той ко­горты ярких личностей под небом Осетии, безусловно, являет­ся Шамиль Джикаев. Но при всей его многосторонности инте­ресов и дарований Шамиль, прежде всего, поэт.

Поэтический мир, созданный мастером, поражает много­гранностью и красочностью. Недаром он — Народный поэт Осетии.

Ш. Джикаев автор поэтических сборников, которые выш­ли в 1964, 1969, 1973, 1980, 1990, 2010 гг. За сборник стихов «Ночные костры» он стал обладателем звания лауреата Госу­дарственной премии имени Коста Хетагурова.

Поэтические произведения Шамиля Федоровича пробуж­дают мысль читателя, заставляют его сопереживать, размыш­лять. Он воссоздал образ своего современника, пишет о деяте­лях осетинской культуры и науки.

Стихи Шамиля любители поэзии встречали с восторгом. Шамилю Федоровичу подвластна магия слова, ритм стиха; фо­нетическая оркестровка его стихов общепризнана и безупречна.

Ш. Джикаев — представитель поколения шестидесятников, чья поэзия в наибольшей степени была овеяна романти­ческим духом.

Стихи Шамиля Федоровича на русском языке пока еще не зазвучали в полный голос. Помимо включенных в антологии — осетинской поэзии, поэзии народов Северного Кавказа, нет ни одного сборника стихов поэта в переводе на русский язык. По мнению специалистов, виною тому — поэтическая само­бытность, особенность его поэзии, а точнее — трудно поддаю­щийся переводу его высокий романтический дух, а также кри­тическое отношение автора к переводам своих произведений на русский язык.

Поэзии Ш.Джикаева присуща эстетика возвышенного ро­мантизма, в рамках которой им созданы шедевры как любов­ной лирики, так и поэтические памфлеты.

Десятилетия спустя, на вопрос об отношении к романтиз­му, Шамиль Федорович ответил: «По характеру я действитель­но романтик, а по мировоззрению — реалист». Поэт не согла­сен с теми, кто считает, что романтизм, как художественный метод, устарел: «Нет плохих литературных методов и направле­ний.., есть даровитые и бездарные литераторы. Дай бог нам побольше таких гениев, как классицист Мольер, романтики Байрон и Лермонтов, символист Блок. Если талантливый пи­сатель говорит правду, совершенно, по-моему, не важно, каки­ми художественными средствами он при этом пользуется».

В определенном смысле поэзию Ш.Джикаева можно на­звать воинствующей. Он привык говорить только правду, пи­сать только по велению сердца. Сегодня критика недостатков советской эпохи стала модной. Но эти критики почему-то мол­чали раньше, боялись реакции властей. Что касается Джикае- ва, то он и в то время, когда органы безопасности зорко следи­ли за диссидентами, обрушился на властные структуры обли­чительным стихотворением под названием «Американская пес­ня» (написано в 1978, в 1980 оно вошло в сборник «Колчан»), Как ни удивительно, но это крамольное стихотворение не за­метила и цензура. Вот его содержание. «Наше государство на­родное. В нем светло и чисто. В нем вольготно нуворишам, а для праведного человека — пустота. Здесь плут и обманщик — богачи вселенского масштаба, а нажитое ими состояние для них как крепость. Здесь начальники неучи, работа — прокля­тие, деньги — как бог, взятка — наша погибель. Здесь ложь сидит на коне, ей честь и слава, а на горло праведному слову ввинтили подкову».

Еще более открыто недостатки переживаемой эпохи Джи­каев отобразил в басне «Песнь шакала во славу льва». Вспоми­наю описываемый поэтом период времени в нашей истории. В печати и по телевидению шло постоянное славословие власти, рапорты о мнимых достижениях в народном хозяйстве. И Шамиль осмелился обсмеять это открыто: «О, Царь наш, тебя с небес да оберегает Бог! Ты могуществен, клыкаст, щедр. И на счастье явился Пастырем зверей. Ты сеешь в мире добро. Ты — владыка наш, наш отец. Мы знаем твою ласку... Да станет тебе моя шкура ковром. Славься! Ты нас одариваешь. Кабы не ты был львом, пропал бы мир непременно. Поэтому да будут са­мые жирные из оленей тебе добычей! Ты — настоящий царь по манерам своим: насыщаешься кровью. А туша мне достается... О, как вкусны твои объедки! Славься!»

По единодушному мнению критиков лирика Шамиля — тонкая и проникновенная. Его лирический стих неповторим.

Чем сильна поэзия поэта? В статье, посвященной творче­ству Ш. Джикаева, В. Коваленко писала: «Настоящая поэзия рождается только тогда, когда творящий ее поэт воспринимает свое предназначение на земле как двойное служение — не только Музе, но и идеалам гражданственности, любви к родной земле, кровной сопричастности бедам, болям, тревогам и радостям своего народа. Словом, всему тому, что составляет основу ем­кого слова — патриотизм».

В стихах драматического содержания поэт акцентирует внимание и глубоко осмысливает извечные вопросы взаимоот­ношений света и тьмы, любви и ненависти, милосердия и же­стокости, доблести и предательства, красоты и безобразия. Эти проблемы решаются через судьбы отдельных личностей. Эту характерную особенность поэзии Ш. Джикаева метко подме­тил А. Кодзати: «Любовь и ненависть, добро и зло, свет и тьма, белое и черное, жизнь и смерть — эти противоборствую­щие силы питают его поэзию. Их схватка вызывает движение, развитие. Такое диалектическое восприятие мира дает поэту возможность заглянуть в потаенные уголки человеческой души». С А. Кодзати солидарен и Б. Хозиев: «Поэт творит для эпохи и во взаимосвязи с ней, с человеком — тем миром, где накреп­ко сцеплены между собой противоборствующие идеи, где все содрогается между светом и тьмой. Его поэзия обретает свой истинный смысл именно во взаимосвязи с пространством че­ловека, насыщенным конфликтами и движением предметно- чувственного мира». Как правильно отмечает Шамиль Федо­рович, «в такую противоречивую эпоху, как нынешняя, твор­ческая личность должна ориентироваться, прежде всего, на интересы народа и родины. Поэт должен, как Эолова арфа, откликаться душой и на радости народные, и на горести. Осо­бенно в России, где, как в свое время подметил Евтушенко, «поэт — больше чем поэт».

У поэта Джикаева суждения не расходятся с действиями. Каждое его стихотворение отличается глубиной философской мысли, широтой художественного обобщения, а вся поэзия его пронизана высокой гражданственностью.

Хоть мало, но красиво мы живем.

С высот срываясь, гибнем мы как звезды.»

«Тур»

А какой глубокий смысл в стихотворении «Двенадцать слов»!

По твердому убеждению Шамиля Федоровича «поэзия дол­жна обязательно опираться на самые высокие идеалы. Это под­тверждает весь накопленный опыт от Гомера до наших дней. Кто сегодня высший авторитет для нас в русской поэзии? Пуш­кин. А помните, что он ставил себе в заслугу в своих стихах? «Что в мой жестокий век восславил я свободу и милость к падшим призывал...». Поэт должен быть не только поэтом, но и гражданином. Как Пушкин, Коста, как декабристы».

Тема об общности национальных интересов — одна из ос­новных в поэзии Джикаева. Поэт негодует из-за разобщенно­сти общества, которая вредит национальным интересам.

Когда верхний квартал поджигают враги, В нижнем гремит фандыр и пляшут.

Джикаев призывает распрощаться с мертвой скованностью национального духа, с этой гибельной оцепенелостью, ибо в прошлом каждое поражение приводило к национальной катас­трофе, потере все новых и новых территорий, и в итоге когда- то обширные пространства Аланской державы стали уменьшаться как шагреневая кожа. И после этой трагедии, как пишет поэт, земля осетинская усохла до размеров жалкого клочка, гори-

зонт вокруг сузился, а отчий край, рассеченный надвое, распят на горных пиках (Стих. «Беспризорная»).

Анализируя стихотворения Шамиля Федоровича, посвящен­ные издержкам нравственного поведения нынешнего поколе­ния молодежи, писатель и публицист Г.Тедеев писал: «С тос­кой и тревогой приходится смотреть на наследников нации, мало усвоивших из богатств национального духа и «на лужай­ке возле Рекома сидящих с голыми девицами», не чувствуя разницы между святилищем и туристической достопримеча­тельностью («Летний вечер в Цейгоме»), между отдыхом после созидательного труда и пустым времяпрепровождением, между псевдокультурой и ее истинными достижениями. Заворожен­ные чуждыми ритмами, на длинном досуге в искусстве ищу­щие голую натуру вместо обнаженной человеческой души, они выпали из национального гнезда. И заслуживают упрека, так как тысячелетняя культура отцов, которую они обязаны были передать дальше, как эстафетную палочку истории, может при такой апатии молодых исчезнуть».

Вы, без боя покоренные, Живете незаметно и оцепенело, Вас не тревожат беды Иристона.

«Беспечное поколение»

Обозревая историческое прошлое осетинского народа, да и настоящее, поэт приходит к заключению: в судьбоносные пе­риоды истории, будь это катастрофа Алании или события пос­ледних двух десятилетий, многие думают, что опасность и беда, с которыми столкнулся сосед, обойдут его стороной.

Центральное место в поэзии Ш. Джикаева занимает Чело­век, его свобода, забота о нем. Он должен защищать свою честь и внутреннюю свободу, не опускаться до уровня нувори­шей, лицемеров, тех, кто счастье свое строит на доносах, пре­дательстве, измене.

События давнего прошлого, пропущенные поэтом через сердце, волнуют самого творца. Поэтому стихи на историчес­кие темы привлекают своей правдивостью, верными ориенти­рами, эмоциональностью, переживаниями.

Известное стихотворение «Дума Сослана Давида» построе­но таким образом, что, подытоживая свою жизненную дорогу, осетинского царевича терзает мысль: с одной стороны он сво­им оружием прославил Грузию, с другой — не помог собствен­ной родине, которая поругана.

Если родина стонет в цепях,

То на чужбине слава и жизнь

Для человека — смерть и проклятие...

Моя любовь, мой позор, мой мечь!

Мне не дают покоя воспоминания о вас:

Я — царь и раб,

Свети, о солнцеликая Тамар,

А мое имя окутает непробудный сон

В склепе забвения.

Трагическим событием в истории осетин-мусульман было переселение в Оттоманскую империю. В стихотворении на эту тему виновника трагедии Мусса Кундухова терзает жестокое раскаяние, которое поэт выразил следующими строками:

Проклятие моей Родины

Не пускает мою душу в могилу.

Ах, кровь, стоны и пожарища...

Невыносимая длительная агония.

О, горы.

Сильнейшее влияние на патриотическую поэзию Шамиля оказали последние два десятилетия, ставшие трагическими в судьбе народа как на Юге, так и на Севере Осетии. Во многих своих произведениях поэт осуждает грузинских национал-эк­стремистов, варварски расправившихся с мирным осетинским населением.

Устал... О Бог наш, взгляни,

Сгорело сердце от скорби, печали Осетии.

На теле Земли Осетия — в рубцах,

Перелилось через голову озеро слез.

Сколько же стонать. Иссохла кровь моя.

От стольких болей расплавится и камень.

От мгновенного горя человек задыхается.

В Осетии нашей перестало греть и солнце.

 

О Бог наш, когда нам молиться за тебя ?

Один день — в бою, в другой — похороны.

Пашни сожжены, святилища поруганы.

Вихрь смерти разрывает нас.

На трагедию вселенского масштаба в Беслане откликну­лись поэты разных стран на разных языках. У Шамиля Джикаева накипевшее на душе возмущение вылилось фонтаном
гнева, душевного протеста. «Большой плачь Осетии» — так названа его известная поэма, посвященная Беслану. Она про­изводит настолько сильное впечатление, что нельзя читать ее без слез. Трагедия осетинского народа заставила вздрогнуть всю планету. Поэт оплакивает невинные жертвы, призывает к борьбе с извергами рода человеческого, верит в будущее наро­да, верит, что назло врагу жизнь в Осетии будет продолжаться:

Хотя слышен по миру плачь наш великий,

Хотя скорбим и стонем с поникшими головами,

Все равно вновь прозвучит наша песня.

И нива наша вновь покроется всходами.

Поэт верит в завтрашний день своей родины,и потому стихотворение «Сумеречным молениям» заканчивается строкой,оказавшейся пророческой.

Да восторжествует Осетия!

Высокую оценку поэтическому творчеству Ш. Джикаева дали известные осетинские писатели. Вот краткие выдержки из высказываний некоторых из них: «В осетинскую литерату­ру пришел готовый, вооруженный мастерством слова поэт. Та­лант художественного слова у него в крови, и потому звенит оно радостно и естественно (свободно). Своей поэтической куль­турой Шамиль Джикаев поднимает осетинскую поэзию до уров­ня горных вершин» (А. Царукаев).

«Шамиль Джикаев, несомненно, один из самых талантли­вых осетинских поэтов» ( Н. Джусойты).

«Шамиль относится к поколению шестидесятников, которые не знали так называемого периода ученичества. Он сразу заявил о себе как зрелый, философски мыслящий поэт» (К. Ходов).

«Шамиль Джикаев — последователь лучших метров осе­тинской классической поэзии» (Х.-М. Дзуцов).

«О Бог великий. Позволь появлению в осетинской поэзии еще одного-трех таких поэтов, как Ш.Джикаев» (М. Булкаты).

Высокую оценку поэтическому творчеству Шамиля дали и другие собратья по перу (А. Кодзати, Г.Бестауты, И.Козаев и др).

В своей поэзии Шамиль всегда стремился к высоким це­лям, ради достижения которых был готов преодолеть любые преграды. В его стихах свободно дышит осетинское слово, нет в них ни одной вымученной строки, создается впечатле-ние, будто они написаны за один присест, экспромтом.

Склонность к драматизму у Шамиля Джикаева проявляется не только в драматическом характере его поэтической стихии, но и в создании значительных драматургических произведений. Написанные им стихотворные драмы ставились на сцене Северо- Осетинского государственного академического театра им. В. Тхап- саева. Образы, созданные Ш.Джикаевым, оставили значитель­ный след в истории осетинской драматургии.

Сюжетом для пьесы «Отверженный ангел» послужила борьба осетинского народа против монгольского ига и полчиш Тамер­лана. На историческом материале автор показывает, чем грозит народу разобщенность и недальновидность. Пьеса пронизана идеями патриотизма и национального единства. С Бибо Ватае- вым в главной роли — Борахана прославляется величие челове­ка-борца и мыслителя, бессмертие его подвига. И во второй пьесе «Цомахъ» с Ватаевым в главной роли создан обаятель­ный образ молодого поэта. Драматург воспроизводит эпизоды из жизни Цомака Гадиева, полные героики, горения, револю­ционного подвига. И, наконец, в пьесе «Санаты Сем» в образе главного героя зритель увидел сообразительного, умного, бор­ца по натуре, смешливого человека. Исследователь драматур­гии Шамиля Джикаева АДжаникаева находит, что качества, которыми наградил драматург героев своей поэзии и драматур­гии, во многом присущи автору.

Помимо создания драматургических произведений Ш Джи­каев много внимания уделяет художественному переводу. В его переводах на осетинский язык ставились «Король Лир» В. Шекспира, «Сираноде Бержерак» Э. Ростана, «Царь Эдип» Софокла, драмы У.Сарояна, Р.Лоуренса, Ж. Шехаде, Г.Хуциш- вили и др. Свидетельством всенародного признания Ш.Джи- каева как драматурга является и то, что в 1992 г. он стал победителем Всероссийского конкурса имени Е. Бритаева за лучшую пьесу для драматических театров (в конкурсе участво­вали драматурги из разных городов России). Кстати, на воп­рос, какие свои произведения считает наилучшими, Шамиль назвал драму «Отверженный ангел» и упомянутые выше пере­воды из Ростана и Шекспира.

В многочисленных публикациях о творчестве Шамиля Фе­доровича он проходит как поэт, драматург и переводчик. Между тем, опубликованные им в последние годы произведения гово­рят о том, что он и прекрасный прозаик. Свидетельством ска­занному является его последняя книга «Огонь и пепел»(2007). В рассказах, очерках, памфлетах, этюдах из жизни разных эпох описаны события, увиденные самим автором либо услышан­ные от других лиц. Отдельные разделы книги составляют пре­дания, притчи и басни. В них автор ищет ответы на жгучие вопросы современности. Книга захватывающая, читается с боль­шим интересом.

Мне, не литератору, намного ближе публицистика и науч­ное творчество Джикаева.

Как публицист Шамиль силен и могуч. Как метко под­мечено И.Дзантиевым, его сила в том, что «у него есть ред­кий для сегодняшней публицистики дар: он не пишет наро­чито много, а ровно столько, сколько ему нужно, чтобы точ­но передать свою мысль». При этом сила его в том, что он ставит и борется за волнующие людей проблемы, шагает вме­сте с народом, он борец за справедливость и об этом говорит прямым текстом — открыто, прямо, а порою даже чересчур откровенно.

В своей публицистике Джикаев ставит и выносит на суд общественности те же злободневные проблемы, которые звучат и в поэзии, и в драматургии. О силе и социальной заостренно­сти его публицистики можно судить даже по названиям: «Рабы свободы», «Издевательство над святилищем», «В чужом поле острый лемех» и др.

Основной герой его публицистики — простой человек с его чаяниями и заботами. В тяжелые постперестроечные вре­мена публицист призывает не падать духом и не терять свои лучшие человеческие качества.

Публицист обеспокоен судьбой родного языка, постепен­ным забвением лучших традиционных норм поведения, буду­щим родного края.

Особенно часто обращается к публицистике Ш. Джикаев в связи с обострением грузино-осетинского и осетино-ингушс- кого противостояния на рубеже 80-90-х годов прошлого столе­тия. Он выступает по радио, телевидению, на страницах прес­сы, призывает к разуму неонацистские силы соседних народов, страстно защищает справедливую борьбу осетинского народа против незаконных территориальных претензий. В пике осе­тино-ингушского противостояния 3 ноября 1992 г. Шамиль писал: «Осетия! Наша любимая Отчизна. Ты спала, но проснулась от залпа орудий, содрогнулась ты от слез матерей и пожа­рищ домов. Еще не все сыновья твои услышали твой тревож­ный клич, еще они не почувствовали твою жгучую боль. Но я верю в твою победу. Поднимется твое племя от Дигорских высот до Кадгарона, поднимутся они от берегов Терека и Ар- дона. Наша отважная нартовская молодежь не потерпит изде­вательств над землей и прахом предков, над народом, матеря­ми, невестками.

Осетины! Молодежь Осетии! Наступил час возмездия. За­щитим не раз поруганную родину, честь и имя свое! Уастырд- жи с нами!»

Весной 1992 г., в критические дни грузино-осетинского вооруженного противостояния, Шамиль Джикаев напоминает читателю, как грузинские власти постепенно прибрали к ру­кам исконные осетинские земли и теперь ставят своей целью захват Южной Осетии. На страницах газеты «Раестдзинад» он писал: «Если даже во главе правительства Грузии сегодня по­садить Руставели, и он будет крушить основание (фундамент) Осетии. Эта омерзительная работа превратилась в их нацио­нальную политику. Осетины им мешают, и потому их уничто­жают. Уже присвоили Кудское и Трусовское ущелья, Дарьял. Ныне они контролируют Ксанское и Дзимрское ущелья, со­жгли Знаурский район, другие селения. Сопротивляются еще Цхинвал и Дзауский район. Но устоят ли они? Пусть вознаг­радит их Всевышний силой и надеждой».

11 августа 2008 г., на третий день после страшной распра­вы над Цхинвалом, группа представителей интеллигенции (Ш. Джикаев, В. Дзидзоев, Т. Хутиев и пишущий эти строки) при­были из Владикавказа в поруганный город. Увиденное потряс­ло всех нас, каждый откликнулся на страшную картину по- своему. Трогают за живое строки о сожженном городе Цхинвале в статье под характерным названием «Слезы радости и печа­ли», опубликованной на страницах «Северной Осетии».

«Август. Зной и свинцовая тяжесть неба. Стонет земля Осетии. Кровоточат ее раны. Люди заливают их слезами. Люди, изможденные войной. Люди, пережившие муки ада.

Иду по улицам истерзанного Цхинвала. Город изнывает в муках жажды и боли. Люди в трауре. Они безмолвно оплаки­вают смерть родных и близких на руинах своих домов, на прахе священных очагов.

Вижу разрушенный город. Сердце обливается кровью. Пе­ред взором встает черный остов университета. Повсюду крова­вые следы варварства и вандализма. Здесь, как смерч, прошли современные гунны, здесь сеяли смерть полчища Мамая двад­цать первого века».

Статья заканчивается на оптимистической ноте: «Справед­ливость восторжествовала. Мой народ прошел все круги ада, прошел чистилище. Мы заслужили мира и свободы. Над Осе­тией взошла утренняя звезда Бонварнон. После каждого гено­цида наш народ возрождается. После каждой войны Осетия восстанавливает свою разрушенную жизнь. Надеюсь, на этот раз навсегда. Мы благодарны России, честь и хвала воину- освободителю. С русским народом у нас одна судьба, одна дорога. Пусть она будет дорогой мира и созидания».

В своей публицистике Шамиль не раз поднимает вопрос о судьбе молодежи, покидающей родной край. «Из поколения в поколение люди уходят из страны, все уменьшается наше на­селение. И почему этот тревожный факт не становится пред­метом для нашего беспокойства. В отличие от других народов наш бич — разрозненность, отсутствие спаянности и единства, и почему этот тревожный факт мы оставляем без внимания», — гневно вопрошает писатель. Обращаясь к тем, кто покидает родные места, публицист предупреждает их, что вдали от оте­чества человек никогда не будет по-настоящему счастлив. Пуб­лицист обличает воров, жуликов, казнокрадов, преступников.

Вместе с тем Шамиль Федорович и воздает хвалу тем, кто в критические дни с оружием в руках защищал отечество, кто пал смертью храбрых за него. Публицист клеймит позором эгоистов, живущих на земле лишь ради собственного благопо­лучия, клеймит продажные СМИ, тех, кто искажает прошлую историю родины и обливает ее грязью.

Глубокий философский смысл содержится в следующих рассуждениях писателя-гуманиста. «Современный мир затума­нил мозги молодым, стали править деньги. Человек перестал быть мыслящим существом, исследователем, блюстителем по­рядка, нравственности. У него не стало идеалов, главное для него — удовлетворение своих потребностей». Однако Шамиль Федорович не только бичует и клеймит позорные явления, но и призывает, учит, указывает, как выйти из этого критическо­го состояния, и главный рецепт его — образование, труд, раз­витие лучших традиционных норм поведения, дошедших до нас через фильтр тысячелетий, обращение к духовным ценнос­тям народа. Он говорит, что книга — это путеводная звезда для молодежи, а нартовские сказания, сказки, предания, послови­цы — наука. «Только образование, умственное развитие явля­ются залогом свободы и жизнеобеспечения человека». Это его кредо.

Шамиль Джикаев — признанный метр осетинской культу­ры. По инициативе педагогических и трудовых коллективов часто проходят встречи молодежи с ним. Это ли не проявление любви к писателю!

60-летие Шамиля Федоровича совпало по времени с моим руководством Республикой Южная Осетия, и мы решили от­метить юбилейную дату в Цхинвале. Из Владикавказа пригла­сили Шамиля с близкими собратьями по перу. Помнится, с каким восторгом чествовали поэта в переполненном зале на­ционального театра. За большие заслуги в развитии культуры осетинского народа ему было присвоено звание заслуженного деятеля культуры РЮО.

На еще более высоком уровне прошло чествование поэта в связи с 70-летием. За эти годы он поднялся еще выше по лестнице славы.

70 лет! Это и не много, и не мало! Близко знающие Шами­ля Федоровича согласятся со мной: он сохранил свою моло­дость и внешне, и по духу, и по мировоззрению. На вопрос, в чем секрет его молодости, Шамиль Федорович отвечает следу­ющим образом: «Без романтики, без тяги к красоте и героике жизнь человеческая сделалась бы беспросветно тусклой и се­рой. И потом, романтика — неотъемлемый признак молодости, а поэт должен быть молод душой».

Шамиля Джикаева называют часто живым классиком осе­тинской литературы; я полностью разделяю это мнение. В его высказываниях философская глубина, мудрость и дальновид­ность. Приведем некоторые из них.

О национальных корнях и космополитизме. «Глубоко убеж­ден: без опоры на такие ценности, как родная земля, родной язык, родная культура и обычаи, нет и художника. Он может быть мастером, даже виртуозом, но подлинным творцом не станет никогда. Однако и без приобщения ко всему тому луч­шему, что наработано за тысячелетия человечеством в области культуры, искусства и литературы, творчество его тоже будет обедненным. Если бы Коста не освоил так полно и глубоко российскую и мировую культуру, он не стал бы нашим вели­чайшим национальным поэтом».

О родном языке. «Нам надо осознать: без языка нет и не может быть национальной культуры, литературы, театра, пес­ни, оперы. Более того, я считаю, что по-настояшему выразить душу народа на страницах литературного произведения можно лишь на родном языке. У нас часто говорят, что вот Коста, например, одинаково хорошо писал и на осетинском, и на рус­ском языках. Думаю, это неверно. В его «русских» произведе­ниях многое уже кажется архаичным, а в «Осетинской лире» и поныне, что ни слово - то самородок, жемчужина».

«Говорят, язык — это клад. Неправда. Язык — эта наша жизнь, наша душа, светоч нашего сердца».

О духовном багаже молодежи. «Молодежь ныне не очень интересуется литературой — в первую очередь, поэзией. А мне жизнь без поэзии представляется бесцветной, убогой, нищенс­кой, какой бы она благополучной в материальном отношении ни была. Поэзия дает человеку высшее наслаждение. Если он понимает красоту звучания слова, его суть и глубину, то это счастье. Красота — вечна, и тяга человеческого сердца к ней тоже неистребима, несмотря на все общественные потрясения».

О признании независимости Южной Осетии. «Август 2008 — веха в жизни осетинского народа, время верного поворота в его исторической судьбе свершилось! Ветер войны развеял следы фузинского ига. Признание независимости Южной Осе­тии Российской Федерацией — это обретение нами давно ут­раченной государственности. Это благотворное условие воз­рождения Осетии, условие развития ее культуры и благосос­тояния».

О В.И.Абаеве. «Велики заслуги В. И. Абаева в области лин­гвистики и языкознания, но не менее значительны его труды по фольклору, особенно по Нартовскому эпосу. Они фунда­ментальны, имеют общетеоретическое значение и являются ве­сомым вкладом в советскую науку о народном творчестве».

Литературное творчество Ш. Джикаев удачно совмещает с педагогической и учебно-методической работой в Северо-Осе- тинском государственном университете им. К. Хетагурова.