Коста Джиоти о национальной культуре, детской хореографии и бескорыстной любви к Отечеству
29 января 2020 Новости [версия для печати] [читать комментарии] [размер шрифта: a- | А+] [474 просмотра]
Он молод, талантлив, умен, образован, в меру успешен и до невозможности скромен, хотя, вполне вероятно, что эта скромность является некоторой гранью присущего ему высокомерия. Его, может, не всегда видно и слышно, но на своем месте, здесь и сегодня, он занимается тем, чем должен, при этом неосознанно являясь одним, пусть и из множества, но со своей особостью, кирпичиком нашего молодого, строящегося государства.Он – артист Государственного ансамбля песни и танца «Симд», хореограф детского ансамбля «Кафт» под руководством Майи Четион и просто один из наших неравнодушных соотечественников – Коста Джиоти, который с характерным для него национальным эгоцентризмом размышляет о нашем сегодняшнем дне и оценивает наше завтра через призму собственных мировоззренческих установок. И у него это получается, потому что он все время в теме. Его общественная деятельность насыщена, казалось бы, абсолютно несовместимыми проектами, но он продолжает упорствовать в обнаружении своих разносторонних интересов, не пугаясь израсходовать себя прежде времени, может быть даже вхолостую.В ходе беседы Коста признался, что изначально не чувствовал за собой особого рвения к тому, чтобы стать танцором, но волей случая оказался внедренным в танцевальное искусство, ну а впоследствии уже сам танец определил ход и настроение всей его жизни.
– Я, действительно, в детстве никогда и не помышлял танцевать, национальная хореография меня тогда не завораживала. Да и какие танцы, когда ты целыми днями носишься с друзьями и у тебя в том возрасте совсем другие интересы. По большому счету родители отдали меня на танцы в основном с целью «усмирения» моей физической активности. Оттого и первая моя оценка по хореографии была тройка, и то с натяжкой. Я фактически был признан профнепригодным, но все же отобран на хореографическое отделение Лицея искусств. После меня перевели к Майе Четион, и вот там я уже задержался надолго. А когда уже учился в старших классах, то от художественного руководителя госансамбля «Симд» того периода Геннадия Биченова поступило предложение взять ребят из нашего кружка в труппу ансамбля, и я два года, а это 10-й и 11-й классы, танцевал в составе госансамбля.
После окончания учебы собирался поступать в Московскую финакадемию, но в последний момент, узнав, что есть лимиты на целевые места в ГИТИС-е, меня переклинило, я поставил домашних в известность и получил добро. Но «не срослось» – оказалось, что институт в том году не набирает на хореографию и, чтобы не терять год, я поступил в Самарский Государственный институт культуры. Попал к замечательным преподавателям и благодаря им и Майе Четион я до сих пор в профессии, и доволен этим.
– Помимо своей основной деятельности, Вы попутно занимаетесь и промежуточными проектами. Не мешает ли подобная разносторонняя занятость, не возникает ли чувство некоего распыления, когда можно было бы усердствовать именно в том, что является основной частью жизни?
– Подобные мысли порой, конечно, появляются. Как говорится – и швец, и жнец, и на дуде игрец. В итоге ты расходуешься и полноценного погружения ни в одно конкретное направление не происходит. Но если подумать и отойти от субъективно-критической оценки, то приходишь к выводу, что если это случилось именно в твоей жизни, значит так и нужно было. Я не спрашиваю себя – зачем? Если мне интересно на данный момент воплощать определенные идеи, то я этим занимаюсь. Главный критерий – мне должно быть интересно. К тому же после остаются приятные воспоминания, новые друзья, новые эмоции. В этом и есть жизнь.
– А в танце что?
– В танце – хореография. Сейчас я сконцентрирован на детях хореографического кружка при городской школе №2. Сказать, что я запомнюсь именно как танцовщик, я не могу. И это объективная оценка. Мне уже 28 и необходимое время, к сожалению, уже упущено. Приехав после учебы я устроился в «Симд», но все последние годы мы находились в не-ком подвешенном состоянии и работа не шла в полном объеме, постоянная смена руководства, другие нюансы... То есть, необходимой в нашей профессии возможности стабильно вкалывать не было. А без этого рост невозможен. Это не значит, что я сам себя танцором не считаю, просто трезво оцениваю свои возможности. Но мои устремления в творческом плане сейчас сконцентрированы именно на работе с детьми. Это, знаете, даже больше из сферы вызовов самому себе. Здесь я могу себя проявить. Да и ответственности намного больше.
– Подобная самокритика, признаться, не присуща большей части творческих людей.
– А какой смысл нагнетать свою крутость? Я, честно, этого не понимаю. У нас, у танцовщиков, профессиональный стажнебольшой. А время летит быстро и тыдолжен все вовремя успеть. Не буду же я сейчас истерить из-за сольной партии или еще чего-то? Есть, к примеру, ансамбль Игоря Моисеева. Это высший пилотаж в нашей сфере. И он еще при жизни часто говорил, что в его коллективе нет солистов. То есть ребята, которые солируют, безусловно, имеются, но они без корон. А если ты претендуешь на такие позиции, то автоматически взваливаешь на себя дополнительную ответственность. Это я к тому, что у меня сейчас все хорошо, без напрасных амбиций, без розовых очков. У меня замечательная профессия, любимая работа и я знаю, что делать.
– А разочарования, они же были? И вообще, легко ли быть частью такого сложного коллектива как госансамбль «Симд»?
– Разочарования даже если и были, то я уже их и не помню. Я как-то легко все отпускаю. Да и, по сути, мы всю жизнь проходим через очарования и разочарования. Ничего необычного. Что же касается сложности коллектива, то любой коллектив сложный, потому что много людей, много разных характеров и т.д. И, по сути, это тоже нормально.
– А кого из коллег Вы могли бы выделить? Кто и в профессиональном плане, и просто в человеческом, достоин уважения?
– С кем лично мне повезло взаимодействовать в профессиональном плане, то это, прежде всего, с Майей Четион. Она для меня непререкаемый авторитет. Несмотря на сложность ее характера, я очень ее люблю, пусть и мне самому с ней порой бывает непросто. Да и какой профессионал без характера? Для меня главным маркером является то, что в ней есть стержень, основа, я бы сказал даже лæгдзинад во многих вопросах. Не многим мужчинам присуще такое правильное поведение. И вот для меня синоним слова лæгдзинад – это Майя Четион. Эталоном же в нашей сфере для меня является Хаджисмел Варзиев. Это человек, заложивший профессиональную школу осетинского танца.
– Вернемся к Вашей преподавательской деятельности. Для Вас же это не чисто коммерческий проект, а нечто большее и идейно вдохновленное?
– Мы, действительно, не занимаемся зарабатыванием денег. Это априори не может быть приоритетом в работе с детьми. Не знаю, идейно вдохновленное это или нет, но мне нравится то, чем я занимаюсь. У нас студия существует на родительские взносы. И мы в первую очередь вкладываем именно в детей, чтобы вывозить их на конкурсы, фестивали, в их сценические костюмы... Тот формат работы, который мы определили для себя, предполагает именно такое отношение к делу.Ведь у нас в зале шестьдесят детей, с которыми нужно работать и работать, чтобы добиться нужного результата. И это, без лишнего пафоса, воодушевляет.
– Каковы, в таком случае, дальнейшие планы относительно преподавательской деятельности? Во что это должно вылиться?
– Пока у меня локальные цели. Сейчас мне нужно поставить два танца и уже летом представить на фестивале. А еслимыслить глобальнее, то будет хорошо, если вся наша работа выльется в государственную хореографическую студию, с единой школой, целым штатом сотрудников и т.д. Пока у нас все хорошо. Мы отвозим детей на фестивали, и это при финансовой поддержке первых лиц государства. Единственное, что меня не устраивает, это то, что мы пока хореографический кружок. И если мы хотим воспитывать артистов, этого недостаточно. Нужна полноценная школа. Обязательно.
– Есть расхожее мнение, что вы, молодые специалисты в самых разных сферах национальной культуры, немного задвинуты и могли бы достичь большего в своем деле при соответствующих условиях? Вы согласны с этим мнением?
– Признаться, я не фокусируюсь на этом. Хотя бы потому, что этих условий нет в принципе. Я живу здесь и сейчас и не склонен ходить с гримасой недопонятого гения. Здесь элементарный вопрос приоритетов. Я хочу танцевать – я танцую, я хочу быть на сцене – я на сцене, я хочу ставить танцы – у меня есть такая возможность.
– Во время нашего предварительного разговора Вы сказали, что являетесь противником присоединения к Российской Федерации. С чем связан такой настрой и как Вы можете аргументировать свою позицию?
– Нет, не совсем так. Я бы хотел быть частью единой Алании в составе Федерации, но с национально ориентированной элитой, с главой, которого мы сами выбираем, а не назначаемым, с образованием на своем родном языке, с делопроизводством в том числе и на осетинском языке. Сейчас, в рамках нашей независимости у нас есть большие возможности, но мы этим почему-то не пользуемся. Я хочу жить у себя в Ирыстоне, и сны я хочу видеть на своем родном языке. Вот и все.
Для меня очень многое открылось благодаря национальной литературе. Алихана Токаты, Людмила Галаванова, Исидор Козаев, Хаджеты Таймураз… Продолжать можно до бесконечности, при этом что не имя, то основа. Сейчас я открыл для себя стихи Азау Хачировой. Это что-то космическое.
– Так что же Вам в национальной культуре ближе и дороже всего? И с чем для Вас, прежде всего, ассоциируется Родина?
– У меня дед из Кударского ущелья, а бабушка из Чысангома. Как только я приезжаю в Чысангом, я на автомате переключаюсь на ксанский говор, и мне нравится так говорить. Но для меня вся Осетия родной дом. Мне, к слову, и в Дигоре очень комфортно. А по другому и быть не может. Я осетин, и все, что связано с Осетией – для меня и есть самое близкое и дорогое. Будь то хореография, стихи, горы, озера или заброшенные, к сожалению, села.
Коста Джиоти о национальной культуре, детской хореографии и бескорыстной любви к Отечеству
Георгий Плиев
– Я, действительно, в детстве никогда и не помышлял танцевать, национальная хореография меня тогда не завораживала. Да и какие танцы, когда ты целыми днями носишься с друзьями и у тебя в том возрасте совсем другие интересы. По большому счету родители отдали меня на танцы в основном с целью «усмирения» моей физической активности. Оттого и первая моя оценка по хореографии была тройка, и то с натяжкой. Я фактически был признан профнепригодным, но все же отобран на хореографическое отделение Лицея искусств. После меня перевели к Майе Четион, и вот там я уже задержался надолго. А когда уже учился в старших классах, то от художественного руководителя госансамбля «Симд» того периода Геннадия Биченова поступило предложение взять ребят из нашего кружка в труппу ансамбля, и я два года, а это 10-й и 11-й классы, танцевал в составе госансамбля.
После окончания учебы собирался поступать в Московскую финакадемию, но в последний момент, узнав, что есть лимиты на целевые места в ГИТИС-е, меня переклинило, я поставил домашних в известность и получил добро. Но «не срослось» – оказалось, что институт в том году не набирает на хореографию и, чтобы не терять год, я поступил в Самарский Государственный институт культуры. Попал к замечательным преподавателям и благодаря им и Майе Четион я до сих пор в профессии, и доволен этим.
– Помимо своей основной деятельности, Вы попутно занимаетесь и промежуточными проектами. Не мешает ли подобная разносторонняя занятость, не возникает ли чувство некоего распыления, когда можно было бы усердствовать именно в том, что является основной частью жизни?
– Подобные мысли порой, конечно, появляются. Как говорится – и швец, и жнец, и на дуде игрец. В итоге ты расходуешься и полноценного погружения ни в одно конкретное направление не происходит. Но если подумать и отойти от субъективно-критической оценки, то приходишь к выводу, что если это случилось именно в твоей жизни, значит так и нужно было. Я не спрашиваю себя – зачем? Если мне интересно на данный момент воплощать определенные идеи, то я этим занимаюсь. Главный критерий – мне должно быть интересно. К тому же после остаются приятные воспоминания, новые друзья, новые эмоции. В этом и есть жизнь.
– А в танце что?
– В танце – хореография. Сейчас я сконцентрирован на детях хореографического кружка при городской школе №2. Сказать, что я запомнюсь именно как танцовщик, я не могу. И это объективная оценка. Мне уже 28 и необходимое время, к сожалению, уже упущено. Приехав после учебы я устроился в «Симд», но все последние годы мы находились в не-ком подвешенном состоянии и работа не шла в полном объеме, постоянная смена руководства, другие нюансы... То есть, необходимой в нашей профессии возможности стабильно вкалывать не было. А без этого рост невозможен. Это не значит, что я сам себя танцором не считаю, просто трезво оцениваю свои возможности. Но мои устремления в творческом плане сейчас сконцентрированы именно на работе с детьми. Это, знаете, даже больше из сферы вызовов самому себе. Здесь я могу себя проявить. Да и ответственности намного больше.
– Подобная самокритика, признаться, не присуща большей части творческих людей.
– А какой смысл нагнетать свою крутость? Я, честно, этого не понимаю. У нас, у танцовщиков, профессиональный стажнебольшой. А время летит быстро и тыдолжен все вовремя успеть. Не буду же я сейчас истерить из-за сольной партии или еще чего-то? Есть, к примеру, ансамбль Игоря Моисеева. Это высший пилотаж в нашей сфере. И он еще при жизни часто говорил, что в его коллективе нет солистов. То есть ребята, которые солируют, безусловно, имеются, но они без корон. А если ты претендуешь на такие позиции, то автоматически взваливаешь на себя дополнительную ответственность. Это я к тому, что у меня сейчас все хорошо, без напрасных амбиций, без розовых очков. У меня замечательная профессия, любимая работа и я знаю, что делать.
– А разочарования, они же были? И вообще, легко ли быть частью такого сложного коллектива как госансамбль «Симд»?
– Разочарования даже если и были, то я уже их и не помню. Я как-то легко все отпускаю. Да и, по сути, мы всю жизнь проходим через очарования и разочарования. Ничего необычного. Что же касается сложности коллектива, то любой коллектив сложный, потому что много людей, много разных характеров и т.д. И, по сути, это тоже нормально.
– А кого из коллег Вы могли бы выделить? Кто и в профессиональном плане, и просто в человеческом, достоин уважения?
– С кем лично мне повезло взаимодействовать в профессиональном плане, то это, прежде всего, с Майей Четион. Она для меня непререкаемый авторитет. Несмотря на сложность ее характера, я очень ее люблю, пусть и мне самому с ней порой бывает непросто. Да и какой профессионал без характера? Для меня главным маркером является то, что в ней есть стержень, основа, я бы сказал даже лæгдзинад во многих вопросах. Не многим мужчинам присуще такое правильное поведение. И вот для меня синоним слова лæгдзинад – это Майя Четион. Эталоном же в нашей сфере для меня является Хаджисмел Варзиев. Это человек, заложивший профессиональную школу осетинского танца.
– Вернемся к Вашей преподавательской деятельности. Для Вас же это не чисто коммерческий проект, а нечто большее и идейно вдохновленное?
– Мы, действительно, не занимаемся зарабатыванием денег. Это априори не может быть приоритетом в работе с детьми. Не знаю, идейно вдохновленное это или нет, но мне нравится то, чем я занимаюсь. У нас студия существует на родительские взносы. И мы в первую очередь вкладываем именно в детей, чтобы вывозить их на конкурсы, фестивали, в их сценические костюмы... Тот формат работы, который мы определили для себя, предполагает именно такое отношение к делу.Ведь у нас в зале шестьдесят детей, с которыми нужно работать и работать, чтобы добиться нужного результата. И это, без лишнего пафоса, воодушевляет.
– Каковы, в таком случае, дальнейшие планы относительно преподавательской деятельности? Во что это должно вылиться?
– Пока у меня локальные цели. Сейчас мне нужно поставить два танца и уже летом представить на фестивале. А еслимыслить глобальнее, то будет хорошо, если вся наша работа выльется в государственную хореографическую студию, с единой школой, целым штатом сотрудников и т.д. Пока у нас все хорошо. Мы отвозим детей на фестивали, и это при финансовой поддержке первых лиц государства. Единственное, что меня не устраивает, это то, что мы пока хореографический кружок. И если мы хотим воспитывать артистов, этого недостаточно. Нужна полноценная школа. Обязательно.
– Есть расхожее мнение, что вы, молодые специалисты в самых разных сферах национальной культуры, немного задвинуты и могли бы достичь большего в своем деле при соответствующих условиях? Вы согласны с этим мнением?
– Признаться, я не фокусируюсь на этом. Хотя бы потому, что этих условий нет в принципе. Я живу здесь и сейчас и не склонен ходить с гримасой недопонятого гения. Здесь элементарный вопрос приоритетов. Я хочу танцевать – я танцую, я хочу быть на сцене – я на сцене, я хочу ставить танцы – у меня есть такая возможность.
– Во время нашего предварительного разговора Вы сказали, что являетесь противником присоединения к Российской Федерации. С чем связан такой настрой и как Вы можете аргументировать свою позицию?
– Нет, не совсем так. Я бы хотел быть частью единой Алании в составе Федерации, но с национально ориентированной элитой, с главой, которого мы сами выбираем, а не назначаемым, с образованием на своем родном языке, с делопроизводством в том числе и на осетинском языке. Сейчас, в рамках нашей независимости у нас есть большие возможности, но мы этим почему-то не пользуемся. Я хочу жить у себя в Ирыстоне, и сны я хочу видеть на своем родном языке. Вот и все.
Для меня очень многое открылось благодаря национальной литературе. Алихана Токаты, Людмила Галаванова, Исидор Козаев, Хаджеты Таймураз… Продолжать можно до бесконечности, при этом что не имя, то основа. Сейчас я открыл для себя стихи Азау Хачировой. Это что-то космическое.
– Так что же Вам в национальной культуре ближе и дороже всего? И с чем для Вас, прежде всего, ассоциируется Родина?
– У меня дед из Кударского ущелья, а бабушка из Чысангома. Как только я приезжаю в Чысангом, я на автомате переключаюсь на ксанский говор, и мне нравится так говорить. Но для меня вся Осетия родной дом. Мне, к слову, и в Дигоре очень комфортно. А по другому и быть не может. Я осетин, и все, что связано с Осетией – для меня и есть самое близкое и дорогое. Будь то хореография, стихи, горы, озера или заброшенные, к сожалению, села.
Коста Джиоти о национальной культуре, детской хореографии и бескорыстной любви к Отечеству
Георгий Плиев
Источник - Газета Республика.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.