"Когда горит аул, то невозможно, чтобы твоя сакля уце­лела". В этой поговорке заложена идея коллективизма, идея общности интересов: чтобы дом твой не сгорел, с пожаром надо бороться всем аулом. Осетин чувствовал себя членом того общества, в котором жил, ревностно защищал его ин­тересы, понимая, что от благополучия общества зависело и благополучие его семьи.

     Ни один взрослый мужчина не оставался в стороне, если на аул нападал неприятель, раздавался клич: «Фæдис». Тут же схватив оружие, он отправлялся верхом на ныхас, не сходя с коня, спрашивал: «Чердæм фæ-дис?» и поворачивал коня в сторону неприятеля.

      Больше всего осетин дорожил честью и человеческим достоинством. Он чувствовал большую ответственность за других, строго придерживался правила: один за всех, все за одного, считая себя в ответе за каждого члена рода. Эти особенности образа жизни имели следствием выработку традиционных привычек. В осетине сильно развито чувст­во общинной солидарности.

      Одной из сильных черт характера осетина была чест­ность; можно даже утверждать, что в осетинском обществе не было места лжи и обману. В более ранние периоды, в условиях отсутствия письменности, слово заменяло собой документ. Если осетин давал слово (дзырд радта), можно было совершенно не сомневаться в том, что он его сдержит до конца. Под честное слово, без всяких свидетелей, осетин давал осетину в долг деньги или домашний скот с условием возвращения их к условленному сроку. Не выполнить сло­во считалось большим позором, такой человек терял доверие односельчан, которым очень дорожили. И настолько велико было доверие друг к другу, что кредитор от имени второго лица мог занять у его знакомого на известный срок нужную ему сумму денег; для этого достаточно было пока­зать шапку поручителя. В качестве заверения обязательного возвращения долга к установленному сроку берущему долг достаточно было вырвать волос (æрду) из усов. С возникно­вением письменности словесная гарантия стала вытеснять­ся письменной; одновременно утверждается обычай клят­вы и свидетельские показания.

     Наиболее распространенной формой гарантии стала клятва. Она была основана на том, что по установившемуся в обществе порядку никто не мог принести ложную клятву: достаточно было осетину дать присягу или поклясться, что­бы с него было снято подозрение в совершении преступле­ния. За оказанное ему доверие осетин отвечал тем же и счи­тал за оскорбление выражение ему недоверия.

       Осетин крайне болезненно реагировал на оскорбление. Он ревностно относился ко всему, что могло опозорить его имя в обществе и в личной жизни. Наиболее тяжкой фор­мой физического оскорбления считалось нанесение удара палкой и плетью. По понятиям осетина, палка существует только для нанесения удара собаке. Следовательно, ударив­ший мужчину палкой ровнял его с собакой и такое оскорб­ление можно было смыть только кровью. Оскорбительным был и удар плетью; ею били только рабов, а осетин считал для себя большим позором уподобляться рабу, которого наказывали плетью. На удар плетью отвечали ударом кин­жала, хотя могли быть и другие исходы.

     Осетин считал за оскорбление, если дотрагивались до его головного убора, считавшегося вещью священной и неприкосновенной. По этой причине он очень заботился, чтобы шапка его была на уровне: он мог ходить даже в рваной одежде, но шапка всегда должна была быть образ­цовой. Когда хотели пристыдить мужчину, ему обычно говорили, что он не достоин носить шапку и пусть сме­нит ее на женский платок. Шапка в глазах осетина – сим­вол мужества, силы, отваги и превосходства. Вот почему нельзя было дотрагиваться до шапки, а тем более сбивать ее с головы.

     Существовали также оскорбления морального характе­ра. Тяжким оскорблением считалось похищение невесты после сговора, словесное оскорбление жены, матери, близкого родственника. Не обходилось без кровной мести, если кто посвятит покойнику собаку, кошку, осла. Никакое ос­корбление не оставалось без наказания.  

     Осетин по природе своей скромен. Недопустимым счи­талось явиться на куывд или поминки без приглашения. По этому поводу сохранилась интересная поговорка: «Не желудок должен руководить поведением человека за столом, а его рассудок».

      Стоило немалых усилий, чтобы осетина, даже когда он очень голоден, уговорить сесть за стол. А когда он садился, ел мало, чинно, причем сам процесс еды и для хозяина и для гостя служил лишь дополнением к разговору. Осетин никогда не съедал за столом все, что ему подавалось. Неза­висимо от количества поданной пищи, он обязательно ос­тавлял часть, которая называлась фынгисæггаг, то есть доля, полагающаяся тому, кто убирал со стола.

   Еще большим позором, чем обжорство, считалась не­воздержанность в питье. Осетины за трапезой употребляли спиртные напитки, но знали меру. Нарушение застольного этикета строго осуждалось.

Большим пороком в обществе считалась трусость, где бы и в чем она не проявлялась. Своим недостойным по­ведением трус нарушал дружбу и товарищескую соли­дарность. Поэтому проявленную на войне трусость спра­ведливо расценивали как предательство. Трусливый че­ловек покрывал позором себя и весь свой род. Человека, проявившего трусость на войне, в осетинском обществе бойкотировали и презирали. О человеке, проявившем трусость, народ складывал позорящую его имя песню и, наоборот, о человеке, совершившем героический посту­пок или погибшем в неравной борьбе смертью храбрых, складывали песню, которая увековечивала добрую память о нем в народе.                                 

     Среди характерных черт, проявляемых в семье и об­ществе, одной из важнейших была строгая физическая воздержанность. Она являлась следствием суровой сис­темы воспитания, внушавшей осетину полнейшее пре­небрежение ко всем телесным потребностям. «Никакая физическая боль и страдание, – писал С. Кокиев, – не должны вызвать у него ни одного стона или жалобы; в противном случае он несет позорное прозвище «баба». Действительно, он героически переносит всякие физи­ческие страдания, умирает героем, часто в седле и с песнями на устах» Мужчина не должен плакать, чтобы не уподобиться женщине, о которой говорили, что у нее «глаза на мокром месте». «Всякий мужчина, – писал Д. Лавров, – с мужеством и без всяких жалоб выносил тя­желые раны под страхом насмешки своих земляков. Энергия, способность к перенесению физических невзгод и самая строгая воздержанность в наслаждениях составляют посто­янные качества осетина».

     Суровые жизненные условия делали горца-осетина внеш­не суровым, необщительным, грубым. Но это первое впе­чатление сразу же рассеивалось при близком знакомстве с ним, когда обнаруживалась его богатая и широкая натура, которая проявлялась во всем: во внешнем виде, простых манерах, в умении с достоинством держаться в обществе, беречь свое имя, в производимых им изделиях, которые отличались изяществом и хорошим вкусом.

ИА ОСинформ