АЛАНСКИЙ СТРАТИГ
14 февраля 2016 Культура [версия для печати] [читать комментарии] [размер шрифта: a- | А+] [13964 просмотра]
Тихо и незаметно сошла на нет инициатива по созданию художественного фильма по мотивам «Сказаний о нартах». Предполагалось снять игровую ленту о нартовском эпосе. Причем планировалось участие западных режиссеров.Сейчас вызревает новая инициатива – производство художественного фильма на основе исторических фактов. Артур Коцоев, журналист и издатель, представил литературный киносценарий «Аланский стратиг». Краткое пояснение автора: «Исторический боевик об аланах. На основе реальных событий».
Автор обращается к византийскому периоду алан. Главным героем является Аспар, представитель аланского сословия в среде византийской знати. Исторической науке больше известны Нерсес и Велизарий, представлявшие прослойку византийцев-армян. Но роль именно алан в истории Византийской империи до сегодняшнего дня отражается фрагментарно. Возможно, что художественное изложение событий, дополняющее отсутствие ряда исторических фактов вызовет новый интерес к прошлому осетинского народа.
Роберт Кулумбегов
Предлагаем и читателям ИА ОСинформ оценить историко-художественный опыт Артура Коцоева.
АЛАНСКИЙ СТРАТИГ (1)
(Литературный киносценарий. Исторический боевик об аланах. На основе реальных событий, 5 в. н. э.)
На переднем плане Даргавская долина в Осетии, живописная горная местность на юге России.
По течению реки Гизельдон, на левом отвесном склоне долины, виднеется грот с укреплениями, именуемый «Башней кровника». По преданию кровник долгое время мог находиться в ней без воды, так как утолял жажду влагой, сочащейся со свода пещеры. Далее взор падает на небольшой аул Хусар-Ламардон с остатками башен и склепов, отчетливо вырисовываются несколько святилищ в честь Святого Ильи. Прекрасные незабудки выделяются голубыми пятнами на зеленом фоне лугов. Склоны гор покрыты лугами со следами древнего земледелия в виде террас и множества каменных куч, собранных горцами при очистке полей. На отроге хребта Рабиныраг виднеется множество древних могильников, подземных и надземных склепов, свидетельствующих о том, что когда-то Даргавская котловина была густо населена. Это — «Город мертвых» — памятник, который сравним с «Долиной смерти» в Египте. Но здесь погребены не цари, здесь покоятся останки древнего народа, именуемого аланами.
В общий обрисованный пейзаж медленно вступает осетинская мелодия, исполняемая на осетинской гармошке. Эта мелодия похожа на красивые отзвуки местной природы. На этом фоне появляется старик-сказитель. Окинув взглядом «Город мертвых», он начинает свою молитву за упокой душ, погибших в далеком прошлом предков осетин:
— О Хусау! — Вскинув кверху руки, обращается к небу — Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; Да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле и на небе;
Спасибо Господи, что ты дал нам таких великих предков! Я молюсь за то, чтобы мы были достойны вас в вашей борьбе за веру в Бога, — молящий обращает взор в сторону могильника,— вы погибли за то, чтобы мы сегодня жили с верой во Христа. Да упокоятся ваши души! Аминь.
Закончив свою молитву, старик обращается:
— Так я молюсь каждый день. Мы не должны забывать о нашей истории, о наших прародителях. Сказание, о котором я хочу вам поведать, — очень мудрое.
На фоне мелодичной речи старика вновь раскрывается ранее описанный пейзаж вокруг «Мертвого городка», но не современной жизни, а древнеаланской.
Мужчины, стоящие друг у друга на плечах, танцуют круговой танец с мечами.
— Осса! — кричат танцующие.
— Осса! — кричат собравшиеся вокруг аланы.
Сквозь слегка приглушенные звуки мелодии танца и возгласов алан старик-рассказчик переходит на более высокий тон.
— История эта об аланах, потомки которых и сейчас живут на этой древней земле. Здесь они нашли свою смерть, борясь за Бога. Здесь они благодаря Богу возродились под другим названием — Осетины. Предание это передавалось из поколения в поколение и дошло до наших времен.
— В один из забытых периодов жизни, когда шло пятое столетие от рождества Христова, на этом самом месте образовалась крепость сильного военного союза племен алан скифского происхождения. Хотя эта крепость находилась в теснине самых высоких гор Кавказа, рыцари, которые населяли ее, распространяли свою власть далеко за пределы этой территории. Почти все население от Черного до Каспийского морей было подвластно правителям этой крепости. Аланы были везде, многие народы, проживающие здесь, подчинялись им. Аланы были грозными воинами для своих врагов, но они были и хорошими друзьями для своих союзников. Об этом хорошо знали и враги, и союзники. Об этом хорошо знал и Византийский император Феодосий II. В этот тяжелый для Византийского императора период было очень важно иметь как можно больше союзников, а не врагов. Аланы могли бы стать опорой в военной стратегии Византии на Востоке.
И вот настал день, когда Византия особенно нуждалась в таком союзе.
Сцена у «мертвого городка» сменяется дворцом Византийского императора.
Византийский император Василевс Феодосий II ведет разговор со своим стратигом, главнокомандующим византийских войск, Аспаром (происходил из алан):
— Ты, Аспар, утверждаешь, что аланы могут нам помочь в наших восточных планах?
— Я уверен, мой повелитель.
— А что ты скажешь? — обратился император к вошедшему в это время Архиерею Иоанну. — Какова твоя уверенность в том, что аланы тяготеют к христианской вере?
— Мой повелитель, позволь мне отправиться в этот далекий край. Бог поможет мне. Аланы примут христианство, так как готовы к этому духом своим. Они благородны и справедливы, хотя и слишком воинственны.
— Ну что же, да поможет тебе Бог и Святой Георгий!
Аспар и император остаются одни.
— Аспар, скажи мне, твой отец Ардабурий почти всю жизнь отдал Риму, ты уже 20 лет служишь мне верой и правдой. Много добра увидел от тебя Византий. Слава великого воина стала известна до такой степени, что я опасаюсь, не затмит ли она мою славу, славу императора Византии. Ты, однако, не римлянин, а происходишь из алан и не скрываешь этого, ты даже гордишься этим. Я не против алан вообще, но ведь они не православные христиане, они ариане, и ты арианец. Почему ты не примешь православие? Или чужды тебе христианские заповеди?
— Мой император, мне нравятся христианские заповеди. Мне нравятся добродетели Христовы. Но я приучен строго следовать своей вере. Христос был против войны, против мщения, против силы вообще. Как я смогу приносить тебе победу в войнах, выполняя эти учения? Скажи, мой император, а как византийцы и римляне верят в Христа, не выполняя основные его заповеди?
— Ты умен так же, как и силен, Аспар. Все мы грешны, кто больше, кто меньше. Однако вера наша помогает нам меньше грешить. А наша миссия — именем Христа заставить народы мира служить нам. Ибо только через наше правление ими они могут изменить свой варварский образ жизни.
— Мой император, наша вера, которой я привержен, не расходится с реальной жизнью. Смерть и позор ждут того, кто нарушит законы арианства.
Некоторое время спустя Аспар ужинает с друзьями в комнате своего владения.
Из другой комнаты раздается плач новорожденного. К Аспару обращается друг:
— Аспар, ты намеренно пригласил нас к себе? По-моему, это плач новорожденного.
— Тебе не изменил слух, Ахсар. Если опять девочка, как вы знаете, по нашим обычаям я буду искать другую жену, более благодарную. Ну а если мальчик — вы будете первыми, кто благословит его.
В комнате, где только что родился ребенок, рабыня обматывает девочку, не скрывая своих восторгов над младенцем:
— Моя госпожа, какая красавица родилась, глазки голубенькие, губки пухленькие, а сама чернявая. Назовем ее Шатеной (2)?!
— Кто? Кто? — спрашивает пришедшая в себя Агунда. — Девочка?
На ее глаза набежали слезы.
— Убейте ее, убейте! — восклицает она. — Нет, лучше убейте меня! Я не могу жить, не хочу жить, — повторяет Агунда.
Плач Агунды заполнил весь замок Аспара. В комнате Аспара друзья, услышав причитания Агунды, встали, как по команде.
— Аспар, прими наши сочувствия.
— Ладно, идите, — ответил Аспар. — Мне надо побыть одному.
Агунда со слезами на глазах умоляет Аспара:
— Умоляю, прости меня, видимо, Бог наказывает меня. Я грешна перед Богом и тобой. Но я люблю тебя.
Агунда на минуту затихла, затем медленно, приглушив в полтона свой голос, обратилась:
— Скажи, Аспар, ты оставишь меня хоть второй, хоть третьей женой, если узнаешь о том, что у тебя есть сын?
— О чем ты, не сошла ли ты с ума? Ты родила мне третью девочку и смеешь насмехаться надо мной? Говори, неблагодарная, что придумала!
Агунда бросается в ноги Аспару.
— Прости меня, прошу тебя, прости! У тебя есть сын. Сын от Дзерассы!
— Что ты говоришь, как ты смеешь? Она изменила мне с моим братом, она изменница!
— Нет, нет, это была я. Я согрешила. Послушав твоего брата, переоделась в платье Дзерассы. Я обнимала твоего брата. В темноте при свечах ты не различил обмана. Ревность к Дзерассе заставила меня сделать это. Никто не знает, где теперь Дзерасса. Но я, как и твой брат, знаю, что Дзерасса ждала от тебя ребенка. В тот день она спешила к тебе, чтобы сообщить о своей радости. Но первой об этом узнала я, она не смогла спрятать от меня эту весть. Недавно я посетила колдунью, она поведала мне, что у тебя есть сын.
Аспар, не скрывая волнения, схватился за голову. Его лоб покрылся испариной.
— Боже мой! Как я был слеп!
Агунда быстро уходит. «Как бы чего не вышло худого», — подумала она. (Третью подряд родившуюся девочку, по законам, существовавшим среди аланов, должны были подкинуть в чужую семью, при этом девочка теряла все связи с прежними родителями).
Аспар остается один. Перед глазами всплывают воспоминания прошлых лет молодости и любви.
Даргавское ущелье.
Владение союза племен вандалоаланов. Годы молодости Аспара.
Жаркое солнце слепило глаза молодого Аспара. Уже три часа он бродил в лесах Даргавского ущелья. Обычно ему доставляло удовольствие уединение, когда он один на один оставался с дикой природой. Лук и стрелы, закрепленные за его плечом, были скорее привычкой, чем орудием для охоты. Однако иногда он мог и подстрелить дичь, проверяя тем самым себя в сноровке. Ведь он был лучшим лучником аланского племени. Воинские доспехи были его повседневной одеждой, они приросли к нему, как продолжение его тела.
Внезапно перед Аспаром раскрылась неописуемая картина рождения реки. Бурный поток родниковой воды хлестал по мускулистым скалам, сверкая разноцветными огоньками.
Аспар замер, как леопард перед броском. Одним движением тела он переметнулся под толщу падающего водного потока.
— Разве можно сравнить подобное наслаждение с чем-либо?! — подумал Аспар.
В пылу страсти игры с водной стихией Аспар вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.
Что это? — подумал он. — Что за видение?
Оторвавшись от плена радуги, исходящей от воды, он заметил осторожно поглядывающего на него оленя. Олень давно наблюдал за ним, словно хотел присоединиться к игре Аспара с водой.
— Жалко… — машинально протягивая руку к стреле, подумал Аспар. Только успел об этом подумать, как олень упал замертво. Стрела незнакомца пронзила шею оленя. Приблизившись, Аспар нагнулся к животному. В этот момент над его головой сверкнуло что-то до боли знакомое любому воину. Инстинктивно отпрыгнув в сторону, он увидел перед собой вооруженного мечом воина. В одно мгновение Аспар сбил с ног обидчика. Он крепко прижал противника к земле, отчего тот закричал вдруг не мужским, а женским голосом. Аспар оторопел от неожиданности, под ним лежала голубоглазая девушка.
— Девушка? Ты — амазонка? — произнес Аспар.
«Так вот чей взор привиделся мне у водопада», — подумал он.
Страстное желание вдруг овладело Аспаром. Огромные красивые глаза, как два солнца, обрамленные не менее красивыми, словно прикрывавшими их обрывками нахмуренных черно-серых туч, бровями со злостью смотрели на Аспара.
— Как тебя зовут? — произнес он дрожащим от волнения голосом.
— Дзерасса, — ответила девушка, почему-то глядя через его плечо.
— А я Аспар, — произнес он, прильнув к губам амазонки.
Внезапно у Аспара помутнело в голове. Об этом страстном поцелуе Аспару долго еще предстояло помнить по звону в ушах. Удар древком копья одной из подоспевших на помощь Дзерассе подруг застал Аспара врасплох.
Сцена в горном лесу сменилась дворцовой площадью царства амазонок.
Аспар, обвязанный прочной веревкой, изможденный последствием крепкого удара, стоит на коленях перед царицей и властительницей амазонок.
Ослепительная, легкая кольчуга царицы сверкала под лучами солнца. Корона особой красоты грациозно возлежала на светлых кудрях первой из амазонок.
Рядом с Аспаром стояли стройные, длинноногие амазонки. Их короткие мечи скрестились над его головой. Военная форма амазонок отличалась от аланской своей легкостью и искусно подчеркнутой талией. Возле царицы, облокотившись о трон, стояла Дзерасса.
— Как тебя зовут, незнакомец? — обратилась к Аспару царица.
— Я Аспар, сын короля аланов и вандалов!
— Как ты смел обидеть мою единственную дочь? Разве тебе не известно, что только в последние три дня весны амазонки имеют право позволить себе близость с мужчиной? Ты оскорбил всех нас своей дерзостью. Завтра тебя на рассвете ждет казнь.
— Увести пленника! — прокричала царица.
Подчинившись амазонкам, Аспар направился к выходу.
— К утру приду в себя, и тогда эти две амазонки сами станут моей добычей, — подумал Аспар, медленно передвигаясь к своему месту заключения.
Аспар внезапно проснулся от скрежета дверей. В темнице вдруг появился яркий свет от зажженного факела. Перед Аспаром стояла Дзерасса. Она была чем-то взволнована. За ней закрылась дверь. Аспар встал.
— Я пришла к тебе, чтобы узнать… — Дзерасса, сделав многозначительную паузу, продолжила. — Я пришла, чтобы узнать, почему ты меня поцеловал? Я не понимаю, что это значит. Моя рабыня рассказала мне что-то об этом. Но я ее не смогла понять. Мне всего 16 лет, но я знаю гораздо больше, чем другие амазонки. Сегодня, после встречи с тобой, со мной что-то случилось. Какое-то чувство вызывает к тебе жалость. Я не хочу, чтобы тебя казнили. Рабыня сказала мне, что в вашем царстве существует любовь. Скажи мне, что это — любовь?
Аспар, ошеломленный внезапным визитом, а еще более — ее взволнованной речью, приблизился к Дзерассе.
— Любовь — это то, что ты чувствуешь сейчас, — произнес Аспар, — это самое прекрасное из чувств, которое может прийти к человеку.
— Но если тебя завтра казнят, я не буду больше этого чувствовать? Я хочу тебя спасти, а значит, спасу любовь. Иди за мной, твоя лошадь ждет тебя.
Аспар легко вскочил на коня, но не трогался с места.
— Дзерасса, — обратился Аспар, — но ведь если мы расстанемся, то обречем друг друга на страдание. Дай мне руку! — прокричал он.
Дзерасса долго не решалась ответить.
— Нет, нет, я буду тебя ждать в последние три дня весны!
— Я найду тебя и увезу туда, где ты узнаешь настоящую любовь! — прокричал Аспар и пришпорил коня.
— До встречи на холме любви! — прокричала вслед Дзерасса.
Вечер. Крепость алан.
Бурый закат солнца возвещал об исходе дня. Все кругом цвело. Запах липы будоражил чувства Аспара. Музыка и отзвуки танцев проносились над Аланской крепостью. Аспар думал о предстоящей встрече с Дзерассой.
— Амазонки! Амазонки! — раздались вдруг повсюду крики опьяневших от пива воинов.
— Аспар, ты слышал? Идем скорее. Ты ведь не был там никогда, — обратился к Аспару его друг Ахсар. — Что, о чем ты? — На холм любви!
Аспар усмехнулся. — Не гневи Бога, у тебя ведь жена, дети.
— Да брось ты! Мы ведь мужчины. Догоняй! — прокричал Ахсар, — вскочив на лошадь.
Вечер. Холм любви.
У подножия холма доносились женские крики и хохот.
— Дзерасса! — прокричал Аспар.
Амазонки словно играли в прятки. — Смотри, смотри, вон они совсем нагие, — кричал Ахсар. — Ну что же ты, смелей!
Аспар подбежал к одной из амазонок, но оторопел: это была не Дзерасса.
— Где, где Дзерасса?
— Зачем тебе она, возьми меня, — ответила амазонка, бросившись в объятия Аспара.
— Аспар! Аспар! — вдруг услышал он женский голос.
— Это она, пусти, — оттолкнув амазонку, он устремился навстречу голосу Дзерассы.
— Дзерасса!
— Аспар!
Они бежали навстречу друг другу. Их встреча произошла посреди горных цветов.
— Люби, люби меня, я твоя, твоя, — лепетала Дзерасса в объятиях Аспара.
— Я люблю тебя, я без ума от тебя.
Аспар обнимал ее, целовал в губы, в глаза, в щеки.
— Увези меня! Увези! Я хочу любить тебя всегда!
Еще мгновение и влюбленные неслись на полном скаку подальше от места любовной встречи, навстречу своей судьбе.
— Хочу любить, любить… — пронеслось эхо над холмом любви.
Летнее утро. Крепость Дарал, 424 год н.э.
Арена соревнований алановандалов.
Повсюду слышны крики глашатаев: «Поединки! Поединки! Поединки в честь молодой жены Аспара! Аланы! Вандалы! Воины! Победитель соревнований получит из рук Дзерассы священный меч Бога войны Батраза! Кому достанется священный меч, тот станет первым воином нашего войска!»
На арене соревнований собралось много народа. Здесь и стар, и млад. На возвышенной части арены, сооруженной из мраморных ступеней в виде трибуны, располагается вся знать Вандало-аланского союза племен.
Посредине трибуны сидел король аланов и вандалов Годигизел. Особо торжественный вид создавал его трон, состоящий наполовину из серебра и золота.
Рядом сидели: Гейзерих (краткое имя Гейз) — старший сын короля. Аспар — приемный сын короля. Его отец, родной брат предводителя вандалоаланов – Ардабурий (3), находился на византийской службе, где занимал очень важную должность – magister militum,- главнокомандующего византийским войском на востоке, рядом сидела жена Аспара — красавица Дзерасса, чуть позади короля стоял проповедник арианской веры гот Ульфила. По обе стороны впереди сидела королевская свита из 33 человек.
Внизу, напротив короля, сверкал вонзенный в землю огромный меч Батраза.
Первыми на арене появились десять самых титулованных воинов.
Все они были вооружены огромными тупыми, довольно тяжелыми бронзовыми мечами и железными щитами.
Победителем будет тот, кто выбьет соперника из седла. По желанию соревнующихся поединок может продолжаться на земле врукопашную.
Среди десятерых выделялся бородатый всадник. Его тело напоминало хорошо вскормленного кастрированного быка. Шаукудз! Шаукудз! (4) — закричали на трибуне. Без преувеличения — он был самый сильный из войска аланов и вандалов. Шаукудз никогда не принимал участия в соревнованиях, но сегодня…
Сегодня — особый случай. Он желал получить священный меч Батраза.
— Кто? Кто сразится со мной? — заревел силач хриплым голосом. Ответа не последовало. Тишина обволокла арену.
Шаукудз, небрежно бросив на землю свои доспехи, резко пришпорил коня. Лошадь с огромной скоростью понесла его по кругу арены.
На глазах у всех он впрыгнул ногами на лошадь, отчего та едва не свалилась с ног.
— Оса! — закричал Шаукудз в сторону трибуны.
Впрыгнув обратно в седло, поединщик остановился на середине арены. Не слезая с лошади, он подобрал свои воинские доспехи, затем, повернувшись в сторону трибун, застыл в ожидании своего соперника.
Вдруг из толпы аланов, стоящих в стороне, выдвинулся воин. За ним мягкой поступью шла его лошадь. Незаметно он пробрался на середину арены. Его внешность была явной противоположностью Шаукудзу. Ростом он не уступал, но тело его было поджарым. Множество жилок выделялись на сухих мышцах смельчака. Его звали Ахшар. Легко впрыгнув на скакуна, он смело двинулся навстречу Шаукудзу.
— А-а-а! — заревел Шаукудз и пришпорил коня навстречу Ахшару.
Резко пришпорил коня и Ахшар.
Мгновение, и всадники уже были на расстоянии копья. Шаукудз размахнулся мечом, словно хотел разрубить пополам арену. Но вдруг, на удивление всем,
Шаукудз оказался на земле. Клубок пыли застилал лежащего. Ахшар подмигнул своему другу — грозному Аспару. Аспар не сдержал смеха. Вскочив на ноги, разъяренный Шаукудз требовал продолжения боя врукопашную. Его голый торс налился свинцовыми мышцами.
Улыбка Ахшара застыла на лице.
— Аспар! — крикнул Ахшар. — Примешь вызов? — Ты ведь знаешь, я не люблю побеждать дважды, — схитрил Ахшар.
— Аспар! Аспар! — закричали зрители. Хохот короля аланов прервал беспокойный взгляд Дзерассы.
— Давай, Аспар, покажи свое умение. Только побереги силы и для Дзерассы! — закричал Годигизел, продолжая смеяться.
— Ха-ха-ха! — пронеслось над трибуной. Аспар выпрыгнул на арену. Скинув с себя доспехи, двинулся к Шаукудзу.
— Аспар! Аспар! Шаукудз! Шаукудз! — снова заорали зрители.
Они схватились за руки. Ловким движением Аспар нырнул под руки Шаукудза, крепко обхватив его огромный торс. Шаукудз заревел, прижав что есть силы руки Аспара. На минуту показалось, что еще немного, и из Аспара потечет сок, как при выжимке винограда.
Но это только показалось.
— А-а-а! — раздался крик. Огромное тело Шаукудза взлетело вверх и рухнуло за спиной Аспара.
— Ох! — раздалось громко над ареной.
— Аспар! Аспар! Аспар — победитель! — закричали аланы.
Лежащий Шаукудз издал приглушенный стон.
— Меч Аспару! Священный меч Аспару! — раздались голоса зрителей.
Аспар оглянулся на Ахшара: — Ну что? Хитрец!
— Хорошо, что у меня есть друг Аспар, — произнес с ехидством Ахшар.
— А ты что думал? После встречи с Шаукудзом у тебя уже друга не будет? — смеясь, ответил Аспар.
Разговор друзей вдруг нарушили крики несущихся издали всадников.
Глашатаи продолжали кричать:
— Кто сможет забрать у Аспара священный меч? Кто сразится с Аспаром?
— Коня! — крикнул доселе внимательно наблюдавший за поединком брат Аспара Гейзерих. Гейзерих не скрывал зависти к брату.
Никто в соревнованиях до сих пор не мог победить Гейзериха.
— Тебе нельзя соревноваться с братом, — выкрикнул ему вслед его король Годигизел.
На трибунах стихло.
— Он мне не родной брат. И Я, как каждый здесь, имею право претендовать на священный меч Батраза!
— Аспар! Аспар! Гейз! Гейз! — опять закричали на трибунах.
Поединщики уже неслись навстречу друг другу, как внезапно им перерезал путь отряд воинов из алан. Один из них заорал:
— Аланы! Вандалы! Война! Война!
— Проклятье, — прорычал Гейзерих.
— Какого черта? С кем война?
— Ты ранен? Кто на вас напал? — спросил Аспар одного из воинов.
Вестники войны быстро спешились.
— Беда пришла к нам из степей Каспия! — вожак отряда обратил свой взор к Годигизелу. Подбежав к трону короля, вожак упал на колени.
— О, мой повелитель, вождь аланов и вандалов, не казни меня за плохую весть! Вождь гуннов Атилла со своим многочисленным войском вторгся в пределы нашего владения и встал у входа в Аланские ворота. Они передали через послов, что если аланы и вандалы не присоединятся к ним в походе на Константинополь и Рим, то они пойдут на нас войной. С нами — послы Византии. Они встревожены набегами этих кривоногих.
— Что? Гунны? Они нарушили наш договор? Зови византийцев! Что они хотят?
Византийцы, успевшие спешиться, строем подошли к трону короля. Вперед выдвинулся старший по рангу.
— О, повелитель аланов и вандалов! Император Феодосий II просит ваших воинов войти в союз с византийским войском и выступить против гуннов через 7 дней, начиная с восхода солнца!
— Собрать Ныхас! — крикнул Годигизел.
Аланский Стратиг. Часть 2.
Центральная площадь крепости Дарал. (5). Ныхас. (6).
На Ныхасе собрались лучшие воины аланов и вандалов.
Рядом с троном стоял проповедник арианской веры Ульфила. Он неизменно присутствовал на всех сборищах алано-вандалов.
Внизу, у трибун, уселся шаман, который готовил ритуал с вязанкой ровных ивовых прутьев. Аккуратно уложив ее на песчаную подстилку, старик начал произносить заклинания.
На возвышенной части в виде огромного плоского камня сидел на своем троне Годигизел.
Справа стоял Аспар, слева — Гейзерих.
— Ансад! (7) — прокричал громко Годигизел, подняв священный меч острием вверх.
Воины замерли. Только тихий шепот шамана прорезал установившуюся тишину.
— Я, Годигизел, король аланов и вандалов, собрал вас, чтобы объявить о предстоящем великом сражении. Однако у нас есть выбор. Выбор — с кем сражаться?
Мы не боимся никакого врага. Мы все с рождения — воины. Но мы ценим и мирную жизнь. Мы верим в человеческую добродетель. Мы воины, но мы и люди. Мы уважаем в людях честность, достоинство, справедливость, доброту и ум.
Мы ненавидим трусость, жадность, коварство и глупость.
Мы верим в Бога войны. Здесь с нами святой меч Батраза (8). О, великий воин Богов Батраз! Помоги нам победить наших врагов!
— Батраз! Батраз! Батраз! — раздались возгласы воинов.
— Мы молимся Богу Богов Хусау. Каждый день мы обращаем свои взоры к восходу солнца, моля его о милости к нам.
О Хусау, прости нам наши ошибки! Помоги нам в нашей жизни!
— Амен Хусау! — раздался в ответ королю громкий (в один голос) возглас присутствующих.
— Воины! Сегодня мы должны сделать выбор между друзьями и врагами. Византийцы или гунны? С кем войти в союз? Вам решать!
Вперед вышел проповедник Ульфила.
— Аланы! Вандалы! Мы с вами исповедуем арианскую веру (9), — начал свою речь Ульфила. — О, Хусау, поставь нас на путь истины! Все мы люди, сыновья божьи. Каждый из нас несет в себе божественную силу, но мы пока слепы и не видим того, что видит Хусау, что видел один из сыновей Бога Иисус.
Мой духовный учитель Арий учил: надо любить Иисуса Христа, который, будучи таким же смертным, как и мы, прозрел через Бога.
Иисус отдал свою жизнь ради познания людьми истинной справедливости.
Римские и византийские правители устроили гонения на приверженцев арианской веры за то, что мы не приняли Христа как единственного сына Бога. И все же у нас с ними один Бог, такие же человеческие законы и добродетели.
Мы должны помочь Византии! Надо выступить против Аттилы! Бог благословит вас за это.
— Войну против Аттилы! Войну! Войну! — прокричали присутствующие.
За Ульфилой начал свою речь Гейзерих.
Как старший сын короля он имел один из решающих голосов на Ныхасе.
— Я, сын короля Годигизела, Гейзерих, зову вас в бой против Византии. Византийцы и римляне думают только о своем спасении. Дни Римской империи уже сочтены, да и Византии недолго осталось существовать. В наших силах завоевать Константинополь и Рим. Мы сами станем властителями мира! Весь мир будет в наших руках!
— Войну против Византии! — прокричал в конце Гейз. — Войну Византии! Войну! Войну! — прокричали приверженцы мирового господства.
Аланы и вандалы ждали, что скажет младший, приемный сын короля, «первый воин» объединенного войска. Его авторитет особенно поддерживался среди простых солдат. Аспар вышел вперед.
— Воины! Эти кривоногие гунны недостойны того, чтобы им помогать. Они коварны, им нельзя доверять. Неужели мы, аланы и вандалы, уподобимся им, которые так дики, что даже приносят в жертву своим таким же диким Богам человеческих сыновей и дочерей? — начал Аспар.
— Я зову вас выступить в союзе с Византией против этих уродов. Войну гуннам! — прокричал Аспар. Войну гуннам! Войну! Войну! — прокричали собравшиеся.
Аспар заметил, что не все поддержали его слова, большинство алан были с ним, однако другая их часть и почти все вандалы сидели молча. Аспар с надеждой посмотрел в сторону шамана. Внезапно забил бубен шамана. Взор присутствующих обратился к предсказателю. Большинство ивовых прутьев легло своим более тонким концом в сторону восхода солнца. Это означало, что…
Шаман встал и произнес: «Духи говорят, что те, кто верит во всемогущество Бога Богов Хусау, должны послушаться Аспара и Ульфилу. О, Хусау, помоги нам!» — произнес шаман и затих.
— Что? Что он говорит? — заорал вдруг в бешенстве Гейзерих.
— Почему мы должны верить этому сумасшедшему?
— Правильно! Правильно! — закричали в поддержку Гейза вандальская часть собрания, а также многие молодые аланские воины.
— Какая польза от этих стариков, они только путаются под ногами. Одни только трусы доживают до старости — настаивал Гейз.
— Смерть старику! — последовали выкрики со стороны более агрессивной части вандалов. — Позор! Позор!
Услышав возгласы поддержки соплеменников, Гейзерих быстро спрыгнул с каменной трибуны. Подбежав к старцу, он со всей силы взмахнул мечом.
— Умри, старик! — прокричал он. Голова старца покатилась со склона возвышенности.
— Этот человек не погиб в сражении, как подобает настоящему воину. Я помог ему избавиться от страданий за его позор, — заорал Гейзерих.
— Воины! Вандалы и аланы вошли в союз потому, что мы верим в одного Бога, мы издревле жили в соседстве, многие из нас породнились. Я и сам происхожу от отца аланской крови и от матери вандалки. Но сегодня я сделал выбор. Я отныне считаю себя вандалом.
Громкий шепот пронесся над площадью.
— Вандалы! — продолжил Гейз. — Я обращаюсь к вам и знаю, что вы пойдете со мной. Вам не надо доказывать, кто такие гунны и кто византийцы.
Византийцы трусы, а гунны такие же, как мы!.
— Аланы! Если среди вас есть смелые и дерзкие, как гунны, идите за мной. Я приведу вас к мировому господству, и тогда, мы станем править миром, а не византийцы!
Кто верит мне, кто за войну против Византии, следуйте за мной!
Гейзерих удаляется с площади. За ним последовали большинство воинов-вандалов и значительная часть молодых алан.
После того, как Гейзерих и его сторонники ушли с Ныхаса, Аспар продолжил свою речь.
— Гейзерих и его сторонники смогли убедить большинство собравшихся на Ныхас за счет молодых воинов, увлеченных воинственной, захватнической идеологией. Они выступили против своих старших братьев и отцов, которых многие неблагодарные аланы и вандалы всегда осмеивали за их осторожность. Они путают мудрость с трусостью. И в этом их беда.
— Главная причина не жизнестойкости аланского и вандальского государств, как, впрочем, и союза наших племен, состоит в том, что у нас нет единой морали, у нас развита чрезмерная воинственность, в которой нет места мирной идеологии. Приуменьшена роль мирного развития и ценность самой человеческой жизни. Существование от войны к войне не путь к созданию цивилизованного государства. Нам нужны стимулы к созиданию своей культуры. Возможно, нам следовало бы стать одним из федератов Византийской империи по примеру других, таких как Армения или Греция. Обидно, что мы превратились не в государство, а в стойбище для пополнения наемников в различных войнах. Нам необходимо царство, где главной целью будет не война, а мирная жизнь. Даже если это государство будет на краю земли, хоть на необитаемом острове. Наша ошибка в том, что мы не уважаем наших старших. Сегодня мы убили старика, мудрость которого могла помочь нам, но завтра жизнь убьет тех, кто виновен в его смерти. После случившегося могу сказать, что сегодня я потерял брата. Он убил нашего шамана. Бог накажет его за это.
— Аланы! Вандалы! Знайте, только Византия — наше спасение. Поддержим наших союзников, и они дадут нам земли на своих границах.
— Вперед, Аспар! Веди нас за собой! Мы с тобой! Мы с тобой! — закричали оставшиеся вандалы и аланы.
Вперед вышел король вандало-аланов Годигизел и объявил:
— Я, король вандалов и алан, не могу идти против своих сыновей и поэтому решил: пусть будет так, как решили те и другие сторонники моих детей. Время покажет, кто прав! Что же касается поступка Гейзериха, то за оскорбление Ныхаса по закону арианства я объявляю ему «коду» (10) и изгоняю его из нашей страны на пять лет. Никто из нас в пределах нашего королевства не должен держать связь с ним. Любого, кто окажет ему какое-либо содействие, ждет такая же участь.
Произнеся свое последнее слово, Годигизел завершил Ныхас.
424 год н. э. Византия, Константинополь. Накануне похода в Рим.
Восемнадцатилетний Аспар со своими закадычными друзьями Ахсаром и Сарматом во главе огромного аланского войска прибыл в Византию.
В аланское войско входили и их одноплеменники — азиатские аланы хиониты (11), которые присоединились к Аспару по пути следования через азиатские степи.
Хиониты были аланами, которые в отличие от своих северных братьев остались на родине своих предков и объединились в одном большом государстве. Эти аланы смогли завоевать почти всю Азию. Был период, когда им были подвластны даже персы. К 5 веку они занимали огромную территорию от западной части индийского полуострова до Средней Азии. Само название «хиониты» содержало в себе глубокий смысл. У алан оно означало близкое их родство с этим племенем и переводилось как «соплеменники». Так как их государство включало в себя много тюркоязычных народностей Средней Азии, многие из них говорили на тюркском, подзабыв при этом свой родной, аланский. В этот раз король хионитов Кунхой решил сам возглавить поход в Рим. В такой дальний путь он отправился не случайно. Он своими глазами хотел увидеть столицу мира Рим.
— Эй, Аспар, где твой брат Гейз? — обратился король хионитов. — Говорят, он отрубил голову вашему шаману? Святой Батраз накажет его за это! Шайтан он, вот кто!
— Да, Кунхой, мне стыдно называть его своим братом. Время покажет, чего он добьется своей жестокостью. Твои Асы (12) совершили большой путь, присоединяйтесь к нашей трапезе.
— Баракад барачет, спасибо, Аспар, ты настоящий алан. Хотя я не большой едок, — за то меня и зовут Кунхой , — произнес Кунхой с явно тюркским акцентом. Спешившись, всадники приступили к трапезе. Кунхой продолжил диалог с Аспаром.
— Аспар, я знаю, что ты получил образование от византийских и римских учителей, а можешь мне сказать, почему мы себя зовем аланы или хионта, вы нас зовете асы, карача и балкар (13), а персы зовут эвталиты. Недавно мне доложили, что византийцы, и это нам очень обидно, обозвали нас белыми гуннами. Или вот вы, северяне — тоже аланы и асы, но делите себя на ирон, дигор и туал?
— Все очень просто, Кунхой. В последнее время у вас во главе страны стояли одни эфталы, вот и названы вы были персами по их имени. Что же касается остального — то это от лукавого. Когда-то наши далекие предки не поделили власть и разделились на ветви по названию имен своих правителей, а их народы, несмотря на раздор своих вождей, все же остались жить вместе. Хотя некоторые из них живут в отдельных местностях, население их себя не разделяет. Вот и вся история. Одно только важно, однажды утеряв свой язык, вернуться к нему уже невозможно. А с потерей языка теряются связи с бывшими одноплеменниками. Наличие единого языка сближает народы, говорящие на нём. Главное — следует созидать, создавать свою культуру, и тогда наш язык станет настолько популярным, что на нем заговорят чужие народы. И все же язык — это всего лишь способ общения. Придёт время, когда все люди, не теряя, конечно, своей культуры, будут говорить на одном языке. И тогда мы все будем лучше понимать друг друга, а значит жить в мире. И последнее, — у народа должны быть герои, которым следует подражать. Многие страны нашли своего героя в сыне Бога, Иисусу Христе, и не прогадали. Да святится имя твое во веки веков! Без Всевышнего ничего не делается на этой земле.
— Да, Аспар, я рад, что имею в друзьях такого образованного человека. Не случайно лучшие византийские философы учили тебя ораторству. Тебя, мой друг, ждет большое будущее! Да благословит тебя Всевышний Хусауты Хусау!
Замок Аэция. Константинополь.
В Константинополе Аспара и его свиту встретил сам Аэций — великий римский полководец. С ним был отец Аспара — пожилой Ардабурий. Он занимал должность магистра византийских войск Востока. Отец и сын встретились накануне, еще у границ Византии. Хотя их отделяла долгая разлука, они старались не показывать свои эмоции на виду.
— Салам, сын мой, — обратился Ардабурий к Аспару. — Как самочувствие, готов ли ты прославить себя и твоего отца?
— Да, мой отец, я не подведу вас, — ответил Аспар.
— Приветствую тебя, Аспар! — обратился Аэций к прибывшему Аспару. Твой долгий путь от кавказских ворот не был напрасным. 15 лет назад столица мира — Рим — пала под натиском наших врагов вестготов, но смогла выжить, хоть и дорогой ценой…
Сегодня Рим снова стал жертвой этих нечестивцев! Через три дня мы должны выступить против узурпаторов власти в Риме!
— Положись на нас, консул Аэций. Мы выступим в союзе с вами. Но что мы будем иметь в случае победы? — произнес Аспар, мельком взглянув на своего отца.
— Император Феодосий II пожалует вам после победы северные пограничные земли Византийской империи. Не скрою, Василевс видит в вас надежных союзников, которые могут стать щитом от посягательств на великую культуру, созданную не одним поколением римлян.
— Бог на нашей стороне, мы прогоним узурпатора из Рима, — ответил Аспар.
424 год н. э. Три дня спустя у стен Рима.
Во главе объединенного войска византийцев и алан стоят Ардабурий, Аэций, Аспар и его друзья Сармат и Ахсар. С их позиций хорошо просматриваются стены Рима. Главнокомандующим предстоящего сражения был назначен Аэций.
Аспар, стоя чуть в стороне от Аэция и Ардабурия, тихо переговаривается со своими друзьями:
— Представляли ли вы когда-нибудь, что могут существовать такие красивые города?
— Мне и во сне такое бы не приснилось, — отвечает Ахсар.
— Я думаю, мы достойны жить в этих городах, — подключился к разговору Сармат.
— Да, Сармат, ты прав. Мы, аланы, способны создать подобную культуру, ведь мы ничем не хуже римлян, — продолжил Аспар. — Только нам сначала следует избавиться от самовосхваления и самолюбования. Да, конечно, у нас с вами богатая история. Тысячи лет нашей культуре, сначала скифской, затем сарматской. Но ни они, ни мы до сих пор все еще не создали крепкое высокоразвитое государство, которое могло бы объединить всех нас под одни знамена. Уверен, всему причина — неуважение к другим культурам, другим цивилизациям. И все из-за нашей горделивости и воинственности, из-за презрения к нашим старшим. Чему, например, может научить нас поступок Гейзериха?
— Представьте себе, — обращается Аспар к друзьям, — что на вас сверху смотрит и оценивает Бог, а вы говорите, что мы уникальные, что мы лучшие, что наш язык и культура — от Бога. И от других он слышит то же самое, и от третьих, и от четвертых все то же. Что он подумает о нас, людях?
— Думаю, он будет над нами смеяться до упаду, — ответил Аспару Ахсар.
— Но это лучше, чем быть похожими на тех, кто ужинает своими детьми, совершая человеческие жертвоприношения, — включился в спор Сармат. — Или на тех, кто именем Христа призывает к справедливости, а сам является дьяволом во плоти.
— Правильно, — продолжил Аспар, — но все же там, где есть мировая религия, существуют единственные законы для всех наций и народов. Эти законы сильны, потому что основываются на человеческих добродетелях, на примерах, понятных нам, смертным. Христианство будет вечно существовать, так как Христос был таким же, как мы, а не каким-нибудь идолом или неведомым существом.
Сармат: Но с христианством мы забудем свою национальную самобытность, свой язык, наконец.
Аспар: Скажи, Сармат, как тебе будет милее: когда тебя предаст твой соплеменник, или чужой — другой народности, или когда, например, совершают зло твои враги?
Сармат (задумался): Когда предают свои — очень больно, но и от предательства других мало приятного. Что же касается врагов, то от них ничего хорошего и ждать не приходится.
Аспар: Так-то вот. Главное — все же человек и его совесть. Единый закон для всех наций и народов может успокоить людей. А если у одних одно, а у других другое, то будет спор, значит, быть войне. Такие же законы нужны и нам. Только потом мы сможем создать свою цивилизацию.
— Правильно, Аспар, — поддержал друга Ахсар.
— Правду говоришь, — согласился Сармат.
Аспар: Но верить во Христа — не значит забыть своих родных, свой родной дом, свои песни и танцы. Наоборот, они будут еще милее.
Лягушки тоже говорят на своем языке, но от этого они почему-то умнее не становятся. Да и царства, кроме своего болотного, не удается создать.
Друзья рассмеялись.
— Да, вот собаки научились понимать человеческий язык и хорошо живут, — поддержал Аспара Сармат. — А, Барбос, хорошо тебе? Тепло, светло, и поесть всегда дадут. А волки, братья твои, исхудали совсем, мучаются от голода!
— Ха-ха-ха, — засмеялись дружно аланы.
Аспар: Молодец, Сармат, дошло, наконец. Как до жирафа.
— Ха-ха, — засмеялись воины.
Ахсар: Ты прав, Аспар. Что от того, что свой язык знают многие дикие народы. Они потому и дикие, что другие языки им неведомы. Византийцы, римляне, греки изучали языки варваров, чтобы иметь возможность править ими, склонять их к вере в своих Богов, учить жизни свободных граждан. Через познание чужих языков и их культуры византийцы и римляне призвали к союзу многие племена, соседствующие с ними, а те народы, которые смогли оценить мировую цивилизацию Рима и Византии, выжили и расцветают на наших глазах. Лицо каждого государства должно быть повернуто в сторону большей цивилизации, а не наоборот. И скрывать свое лицо тоже не следует. Так и должно быть: мы берем пример от более развитого общества, а на нас должны смотреть менее развитые общества. Таков закон сохранения. И ни в коем случае не следует закрываться от всех, иначе такой народ ждет забвение. И вот, друзья мои, когда Бог слышит очередную хвальбу какого-либо из народов о своем превосходстве, ему это очень не нравится. Он ждет от нас совсем другие ценности, связанные с совестью и моралью. Время показывает: общество, в котором больше морали, выживет. А значит, и его культура, и его язык не исчезнут, как это случилось у многих других.
Разговор друзей перебил боевой барабан противника.
— Консул, — немного спустя обратился Аспар к Аэцию, стоящему вместе с его отцом Ардабурием. — Позволь предложить тебе свой план.
— Слушаю тебя, Аспар, — ответил консул.
— Разреши мне пойти на переговоры с узурпаторами. Я умею говорить на гуннском, готском и римском языках. Хочу убедить их решить наше сражение в поединке между сильнейшими воинами.
— Ну что же, с Богом! Хотя я думаю, что вряд ли ты чего-нибудь от них добьешься! Даю тебе три часа на переговоры.
У ворот Рима Аспара встретили с опаской. Убедившись, что он не вооружен, его провели к узупатору Иоанну. Необычная одежда Аспара смутила военное окружение императора-самозванца.
— Ты кто, воин? Одежда твоя не похожа на византийскую, что тебе нужно? — обратился к Аспару Иоанн.
— Я — Аспар, король аланов. Хочу предложить решить исход сражения поединком сильнейших воинов, чтобы не проливать лишнюю кровь. Ваши защитники не устоят перед нашим войском, но мы не хотим вашей смерти. Если вы мужчины не на словах, а на деле, пусть со мной сразится тот, кто не боится умереть!
— Ты, однако, смел! Не слишком ли ты самоуверен, воин? Сколько тебе лет? Кажется, у тебя молоко на губах не обсохло!
— Ха-ха-ха! (раздался смех).
— Если мой вид не внушает вам страх, чего же бояться? Зови на поединок сильнейшего! Я пришел сюда по приказу консула Аэция. Он дает тебе слово, что только поединок, только поединок решит исход сражения.
— Иди, мальчик. Пусть Аэций поднимет свой меч в знак подтверждения твоих слов.
Аспар не заставил долго ждать Аэция. Передав консулу пожелание узупатора, Аспар настоял на своем участии в поединке. Хотя Аэций и знал, что Аспар обладает достаточной силой, тем не менее особой надежды не питал ни на положительный исход поединка, ни на принятие противником его условий.
Он приказал своим военачальникам готовиться к сражению. Подняв правой рукой меч, Аэций вдруг увидел, как раскрылись ворота Рима, появился воин со стороны узупатора. Он остановился, не дойдя до основного фланга объединенного византийско-аланского войска.
Приблизившись к противнику, Аспар вдруг оторопел. Перед ним стоял его брат Гейзерих.
— Ну что, струсил? — прокричал Гейз. — Я знал, что мы продолжим свой поединок. Защищайся! — с этими словами он ринулся на Аспара.
Звон мечей возвестил о начале символического сражения противоборствующих сторон. Ловким движением Аспар ухватил руку брата, в которой было оружие. Рывок — и Гейз, упав с лошади, оказался на земле безоружный.
— Убей! Мне не пережить позора! — крикнул Гейз.
— Ты — мой пленник! Аэций решит твою судьбу, — ответил Аспар.
— Хорошо. Но знай, если не убьешь, то не жди от меня пощады! — произнес Гейз, подчинившись брату.
Аэций, Аспар и его друзья-соратники ждали ответа узурпатора. За воротами Рима воцарилась тишина. Хотя римлянин Иоанн не отличался благородством, он все же решил сдать Рим. В его стане возникла паника. Гунны и вандалы, которые и так не благоволили к нему, могли воспользоваться его оплошностью, чтобы расправиться с ним.
Через некоторое время ворота Рима распахнулись. Это был знак признания поражения. Иоанн со своими сторонниками покинул Рим. Византийско-аланское объединенное войско заняло город. На престол Западной Римской империи был поставлен совсем юный Валентиан II.
После этого события Аспар приобрел славу, а аланы получили земли на границах Римской империи.
Спустя три дня после Римской кампании. Ночь, казематы Рима.
Диалог Гейзериха с Аспаром:
— В отличие от тебя, Гейз, я хоть и перестал считать тебя своим братом, отношусь к тебе без злорадства, хотя есть за что тебя винить. Ты хочешь служить Византии, как и я?
— Нет, я не буду служить византийцам. Они считают себя единственно избранными, а я не хочу быть второсортным. Лучше убей меня или отпусти!
— Для моих соратников ты — мой раб. Я вправе поступить с тобой как мне заблагорассудится. Но отпущу тебя, если дашь мне клятву не воевать против меня.
— Клянусь духами умерших предков наших! Я никогда не стану воевать против тебя! Только если ты сам не подымешь меч на меня.
— Ну что же, отпускаю тебя с Богом! Иди и помни, что ты дал мне клятву.
429 год, апрель. Крепость Дарбент (14). Ставка объединенного войска гуннов и вандалов.
Гейзерих, вождь вандалов, и Аттила, хан гуннов, ведут беседу в крепости Нижняя Дара.
— Аттила, я знаю, ты жаждешь стать властелином мира. Не скрою, и у меня есть такой замысел. Может, мы могли бы разделить этот мир между собой? Нам, однако, не хватает помощи Богов. Мне, как и тебе, не повезло в недавнем военном походе. Священный меч Батраза может помочь нам. Я отниму его у аланов. Ты готов помочь мне? Они и тебе повсюду препятствуют на пути. Покончим с ними или силой присоединим к нашему войску.
— Я верю тебе. Но все же пойду на это только потому, что и сам недавно собирался проучить алан. Мне необходимо завоевать ворота Верхней Дары. (15)
Тучи войск хана Аттилы и вандалов Гейзериха продвигались к Аланским воротам. На их пути было Амазонское царство. Визг и плач пронесся над ним. Никого не щадили гунны и вандалы. Амазонки сопротивлялись, как могли, однако были слишком малочисленными, чтобы защитить себя.
Гейз пленил амазонскую царицу и ее дочерей. Он знал, что ему надо… В его сети попала Дзерасса, бывшая жена Аспара (на руках у нее был двухлетний сын). Приятно удивившись, Гейзерих отнял ребенка у матери и незамедлительно умертвил ее. Так он отомстил брату за свой позор.
429 год, май. Крепость Дарал (16). Гунны вновь у Аланских ворот.
Ранним утром Гейзерих в окружении своих сторонников прибыл во дворец короля аланов Годигизела.
(Разговор Гейзериха и Годигизела)
Гейзерих: — Аспар предал аланов и вандалов! Он теперь служит Феодосию II. Вы не послушали меня. Теперь вы видите, кто прав?! Вандалы не испытывают радости от общения с гуннами, но у них большая сила. Нужно использовать их в целях завоевания Византийско-Римской империи. Собери войско и иди с нами. Священный меч бога войны Батраза должен помочь нам.
Годигизел: — Не гневи Батраза! Его меч не помогает завоевывать. Совсем наоборот — он карает завоевателей. Возьми его, и ты сам убедишься в этом.
Гейзерих: — Я не верю тебе! Священный меч поможет нам!
Годигизел:— Хорошо, будь по-твоему, только последнее слово будет за Ныхасом!
Гейзерих: — Нет, я не хочу слушать, что там будут говорить! Если не решишь ты, я не смогу вас спасти от нашествия многочисленных гуннов.
Годигизел:— Ну что ж, я уже стар. Ты вправе сам стать королем аланов и вандалов.
Гейзерих: — Дай мне меч! — Годигизел в присутствии своих приближенных передал священный меч Гейзериху, что означало переход власти к новому королю вандалов и аланов.
429 г., июль-декабрь. На пути в Северную Африку.
Вандало-аланы и гунны прошли значительный путь, разгромив и пленив многочисленные народы и области. На своем пути они сжигали посевы, жилища, дворцы и храмы. Дакия, Паннония, Маркомания (Бавария), Галия, Италия и другие области Римско-Византийской империи подверглись опустошению.
Дойдя до Галии, гунны и вандало-аланы разделились: гунны основались в Галии, а вандало-аланы продолжили свой путь в Испанию, а затем в Северную Африку. В декабре 429 г. они завоевали Карфаген.
431 год. Поход Аспара против вандало-аланов в Северную Африку.
Аспар с огромным войском прибыл в Северную Африку к осажденному городу Гиппо и немедленно освободил его от продолжительной осады вандало-аланов.
Затем Аспар повел свое войско против Гейзериха, но в открытом бою варвары одержали решительную победу над восточно-римской армией. После этого Аспар еще три года пробыл в Африке, где ему удалось заключить договор между империей и Гейзерихом. По-видимому, этот договор имел большое значение для Рима, хотя он и был неофициальным. Валентиниан, правивший в Риме до 435 г., произвел Аспара в консулы в 434 г., вероятно, в награду за этот договор. До наших дней сохранился красивый серебряный диск, изображающий Аспара с его семейством во время присвоения ему консульского звания.
Во время этой войны с вандалами некий римский офицер Марциан, являвшийся личным военным осведомителем Аспара, был одним из многих, попавших к вандалам в плен. Вот какая история с ним тогда случилась. По требованию Гейзериха он в наказание вместе с остальными пленными был выведен на равнину, где ужасно палило солнце. Гейзерих с удовольствием смотрел на пленных сверху вниз. Усталый Марциан прилег на землю с намерением отдохнуть и даже поспать на солнце, которое для этого времени года палило необыкновенно сильно. Затем произошло следующее. Орел, паривший в небе, распростер свои крылья и, точно облако, заслонил Марциана от палящих лучей. Удивленный Гейзерих углядел в этом предзнаменование. Он освободил Марциана, взяв с него торжественную клятву, что если тот станет императором, то будет верен договорам с вандалами и не станет предпринимать против них враждебных действий.
Этим поступком Гейзерих произвел впечатление на Аспара. Оценив его, а так же в связи с тем, что среди противников оказалось слишком много соплеменников, он решил воспользоваться этим и пойти на контакт с братом, предложив ему мирный договор. Гейзерих принял это предложение, в результате чего он и Аспар избежали новой войны.
434 год. Присвоение Аспару звания Консула и назначение Главным Стратигом византийской армии.
За 10 лет правления Феодосия II в Византии Аспар стал легендарной личностью. Его авторитет поднялся до предложений о назначении Главным Стратигом (главнокомандующим византийских войск).
Аспар во главе огромного войска после удачного похода в Северную Африку возвращается в Константинополь.
— Аспар! Победитель! Ура Аспару! — раздавались крики встречающих. Мирные жители, среди которых были молодые византийцы, старики, дети, одним словом, все, кто мог ходить, с торжеством встречали Аспара.
Среди толпы идет разговор молодых девушек:
— Ах, какой красавец! С таким бы и на край света! — не сдержала своих восторгов окруженная подругами девица, похожая на Афродиту.
— Так займись им! Или не по силам тебе завоевать его сердце? — обратилась к ней одна из подруг.
— Ну что же, пусть он завоюет мир, а я — его сердце!
— Ха-ха-ха! — рассмеялись девицы.
— Держи, Аспар! — красавица бросает букет цветов.
Однако букет был брошен настолько низко, что мог остаться незамеченным полководцем. Но Аспар уловил движение девушки. Резко нагнувшись, он поймал цветы и под аплодисменты византийских красавиц грациозно продолжил свое триумфальное шествие.
На площади у дворца его встретил император Феодосий. Византийское войско расположилось в 4 шеренги позади своего полководца. По сигналу императора музыканты затрубили торжественный гимн.
— Жители Константинополя! — начал свою речь Василевс (17). — Сегодня, в день, когда весь христианский мир празднует Воскресение Иисуса Христа, мы приветствуем с победой наших воинов!
— Воины! Вчера сенат назначил вашего полководца Аспара на должность главнокомандующего Византийским войском и присвоил ему звание Консула.
— Стратиг! Стратиг! Ура! Ура! — раздались возгласы воинов и жителей Константинополя.
Аспар, спешившись, поднялся к трибуне императора.
— Привет тебе, Аспар! Пусть эта лента Главного Стратига поможет тебе освободить мир от варварства! — император накидывает на Аспара золотую ленту и навешивает медальон консула Византии.
— Ура! — громко раздались голоса. — Да здравствует верховный главнокомандующий! Да здравствует Аспар!
Вновь затрубили музыканты…
450 год. Сенат предлагает Аспару императорский трон.
Прошло 16 лет. Слава Аспара в Византии достигла немыслимых высот. Она стала равной императорской и даже выше. Среди воинов и воинской знати стали поговаривать об императорских амбициях Аспара. Не исключали они возможность военной диктатуры под его начальством. И все же он был непоколебим, ему хватало той славы, которую имел — славы верховного главнокомандующего всеми вооруженными силами Византии и Рима. Аспар чтил законы Рима. Несмотря на то, что его неоднократно пытались возвести на трон, он всякий раз отказывался, ссылаясь на свое не римское происхождение. Кроме того, он исповедовал арианскую веру, которая противоречила официальной религии.
К этому времени прославились и его трое сыновей: старший, Ардабурий, рожденный от жены аланки, имел звание консула и занимал пост главнокомандующего византийских вооруженных сил восточного направления (магистр милитум Востока). Младший, Германерих, рожденный от готки (немки), занимал также видную военную должность — магистр милитум конницы. Средний, Патриций, рожденный от римлянки, был обручен с дочерью римского императора, а также впоследствии возведен в ранг кесаря. На него была вся надежда Аспара.
В 450 г., когда император Феодосий II уже умер, сенат Константинополя предложил Аспару занять императорский трон. Аспар отклонил это предложение, объяснив, что он не желает создавать прецедент, который мог бы оказать неблагоприятное влияние на судьбы империи, что однажды уже имело место — почти два столетия назад, когда Максимин стал первым римским императором из варваров. И он тоже был аланом. Аспар, однако, независимо от своего отношения к трону, интереса к политике не потерял. Он возвел на трон своего ставленника, Марциана, который не замедлил продемонстрировать свою верность Аспару, назначив Ардабурия командующим всеми войсками на востоке. А вскоре, кроме того, Марциан возвел старшего сына Аспара Ардабурия в патриции.
Лето 15 июня 451 г. н. э. Битва на каталаунских (18) полях близ г. Труа.
Многочисленное войско гуннов во главе с Аттилой (19) стояло готовое к бою. Дикие крики и невыносимо противный скрежет неизвестного музыкального инструмента гремел с неимоверной силой.
Аспар во главе объединенного войска византийцев, готов и алан торжественно восседал на своем боевом коне. Саргаш (20), как его звал Аспар, был облачен в золотые доспехи. На голове его блестело острие короткого меча, которым в пылу сражения немало было вспорото животов противника. Конь Аспара чувствовал предстоящее сражение. Он помнил много схваток и везде был на высоте. Саргаш не мог подвести Аспара, который не просто был его хозяином, он ведь знаменитый Аспар, которому подчинялись все на поле боя. И поэтому он чувствовал свое превосходство и всем своим видом показывал: «Я сильнее всех, я смелее всех, я не подведу тебя, Аспар! Ты только дай команду».
— Аспар! Аспар! — закричали вдруг, как по команде, воины. — Веди нас на бой!
— Слава Риму! Слава Византии! Слава воинам империи! — закричал в ответ Аспар.
В стане врага зашевелились ряды воинов, одетых в кожаные одеяния. Они расступились перед двумя всадниками, облаченными в золотые доспехи, которые были заимствованы у покоренных ими вандалов. Оба они сверкали яркими огоньками на фоне многочисленных черных фигур гуннских солдат.
— Итак, Арш, — обратился Гейз к своему приемному сыну, — тебя ждет великое счастье первым вступить в бой и убить Аспара, главного врага и предателя аланов и вандалов. Наши воины вандалы и гунны тебе дали великую честь выступить в поединке с врагом. Они верят в тебя. Запомни, ты непобежденный, первый среди первых воинов, а значит, среди всех в мире! Вперед, Арш, покажи всю свою силу, все, на что ты способен, проучи этого мерзавца!
Аспар вдруг увидел, как из лагеря гуннов рванул в их сторону одинокий воин. Он мчался как выпущенная стрела, его тело и конь сливались в один золотой слиток, и только копье всадника выделялось своим зловещим черным цветом. По военным правилам этот поступок означал предложение на поединок.
Аспар знал о таком начале и был готов к схватке. Почти 30 лет, начиная с римской кампании, он являлся бессменным поединщиком.
Оба соперника до сих пор не знали поражений. У одного было преимущество в количестве побед, у другого в возрасте.
— Ражма (21), Саргаш! — крикнул своей лошади Аспар на аланском. И конь лихо понес его навстречу противнику. И вот, когда Аспар уже увидел незащищенное место у соперника, куда следовало ударить, тот вдруг внезапно остановил коня и спешился. Аспар резко прижал поводья. Лошадь встала на дыбы, пытаясь вырваться из поводьев. Она была разочарована, что предстоящий бой будет без ее участия. Однако таков был закон боя. Аспар должен последовать сопернику и идти врукопашную. Но что это? Арш скидывает все свои доспехи. Копье, сабля, щит, все это осталось лежать на земле. «Значит, борьба без оружия?» — подумал Аспар. Такое было впервые. «Ну что же, борьба, так борьба!». Аспар скинул свои доспехи и устремился к противнику. Арш развернул руки наискось, показывая, что предлагает схватку крест-накрест. Аспар, удивившись такому предложению, показал, что принимает это условие. Соперники схватились крест-накрест, охватившись через шею и талию. Это была аланская борьба.
— Что, не ожидал? — спросил вдруг Арш Аспара на чисто аланском.
— Кто ты? — вдруг оторопел от удивления Аспар.
Арш почувствовал нечеловеческую силу Аспара.
— Тише, тише! — простонал Арш. — Как я тебе отвечу, если ты меня задушишь?!
— Говори скорее, кто ты? Откуда ты знаешь аланский язык и нашу борьбу?
— Я скажу, но боюсь, ты не поверишь, я лучше покажу тебе вот это, смотри! — Арш приподнял шею, на которой светился медальон, обрамленный редким изумрудом.
— Что это? Как он попал к тебе?
— Да, этот медальон Дзерассы, моей матери. Это я, сын твой. Я узнал об этом незадолго до сражения. Пленная амазонка подарила мне этот медальон. Она утверждала, что он принадлежал моей матери. С детства я знал, что не родной сын своих родителей. И когда мне подтвердил наше с тобой родство один из вандальских воинов, у меня отпали все сомнения. Твой брат Гейзерих похитил меня в 2-летнем возрасте у моей матери и вскоре казнил ее.
Он теперь главная опора Аттилы, а тебя Гейз хотел убить моими руками.
— Ты мой сын? Дзерассу убил Гейз?
— Да, отец, так и было. Меня зовут Арш.
— Арш — это значит медведь? — произнес Аспар.
— Арш-урш (22), — добавил Аспар.
— Ты такой же светлый, как твоя мать.
Длинные локоны белых волос Арша развевались по ветру.
— Но что же это мы с тобой сцепились?
— Да, отец, я все продумал. Ты должен меня убить.
— Что, я тебя?
— Нет, отец, не насмерть. Смотри, я сейчас на виду у всех притворюсь, что ты меня одолел, и для всех окажусь мертвым. Твоя победа воодушевит ваших воинов, а гунны падут духом. За меня не беспокойся, следуй с победой в свой лагерь. Я найду тебя, отец мой.
С этим соперники упали на землю и после непродолжительного времени Аспар вскочил и громко прокричал: «Ура! Ура!» Вскочил на лошадь и демонстративно поскакал вдоль вражеской шеренги.
«Марга!» (23) — закричали аланы. «Марга!» — закричал их предводитель Сангибан, (вождь северного аланского королевства с центром в Орлеане). «Марга!» — закричал предводитель азиатских аланов-хионтов Кунхой.
«Ура»! — закричали визанйтийцы.
«Ура»! — закричали готы.
«Ура!» — закричали все вместе и двинулись вперед. Начал отсчет барабанный бой. Сначала вперед пошли аланы. Готы и византийцы оставались на месте.
«Ражма!» — закричали по-алански Зангибан и Кунхой.
«Марга!» — закричали аланские воины и ринулись в бой.
Как по команде выдвинулись аланские лучники. Тысячи огненных стрел взметнулись в небо. Затем еще и еще. Небо заслонили тучи стрел. Воины Аттилы пошатнулись. Пронзенные стрелами, гунны падали целыми рядами.
— Эй, эй, марга! — закричали аланы-конники. Пыль из-под копыт всадников превратила поле сражения в одну сплошную серую стену. Аланы врезались своим «клином» в тело противника. Это была излюбленная тактика скифов — предков алан. Войска противника разделились надвое под натиском «клина» аланской конницы. Затем по плану, разработанному верховным главнокомандующим Аспаром, правый фланг противника был атакован византийцами, а левый — готами. Центр как главный и первый удар по про
Центральная площадь крепости Дарал. (5). Ныхас. (6).
На Ныхасе собрались лучшие воины аланов и вандалов.
Рядом с троном стоял проповедник арианской веры Ульфила. Он неизменно присутствовал на всех сборищах алано-вандалов.
Внизу, у трибун, уселся шаман, который готовил ритуал с вязанкой ровных ивовых прутьев. Аккуратно уложив ее на песчаную подстилку, старик начал произносить заклинания.
На возвышенной части в виде огромного плоского камня сидел на своем троне Годигизел.
Справа стоял Аспар, слева — Гейзерих.
— Ансад! (7) — прокричал громко Годигизел, подняв священный меч острием вверх.
Воины замерли. Только тихий шепот шамана прорезал установившуюся тишину.
— Я, Годигизел, король аланов и вандалов, собрал вас, чтобы объявить о предстоящем великом сражении. Однако у нас есть выбор. Выбор — с кем сражаться?
Мы не боимся никакого врага. Мы все с рождения — воины. Но мы ценим и мирную жизнь. Мы верим в человеческую добродетель. Мы воины, но мы и люди. Мы уважаем в людях честность, достоинство, справедливость, доброту и ум.
Мы ненавидим трусость, жадность, коварство и глупость.
Мы верим в Бога войны. Здесь с нами святой меч Батраза (8). О, великий воин Богов Батраз! Помоги нам победить наших врагов!
— Батраз! Батраз! Батраз! — раздались возгласы воинов.
— Мы молимся Богу Богов Хусау. Каждый день мы обращаем свои взоры к восходу солнца, моля его о милости к нам.
О Хусау, прости нам наши ошибки! Помоги нам в нашей жизни!
— Амен Хусау! — раздался в ответ королю громкий (в один голос) возглас присутствующих.
— Воины! Сегодня мы должны сделать выбор между друзьями и врагами. Византийцы или гунны? С кем войти в союз? Вам решать!
Вперед вышел проповедник Ульфила.
— Аланы! Вандалы! Мы с вами исповедуем арианскую веру (9), — начал свою речь Ульфила. — О, Хусау, поставь нас на путь истины! Все мы люди, сыновья божьи. Каждый из нас несет в себе божественную силу, но мы пока слепы и не видим того, что видит Хусау, что видел один из сыновей Бога Иисус.
Мой духовный учитель Арий учил: надо любить Иисуса Христа, который, будучи таким же смертным, как и мы, прозрел через Бога.
Иисус отдал свою жизнь ради познания людьми истинной справедливости.
Римские и византийские правители устроили гонения на приверженцев арианской веры за то, что мы не приняли Христа как единственного сына Бога. И все же у нас с ними один Бог, такие же человеческие законы и добродетели.
Мы должны помочь Византии! Надо выступить против Аттилы! Бог благословит вас за это.
— Войну против Аттилы! Войну! Войну! — прокричали присутствующие.
За Ульфилой начал свою речь Гейзерих.
Как старший сын короля он имел один из решающих голосов на Ныхасе.
— Я, сын короля Годигизела, Гейзерих, зову вас в бой против Византии. Византийцы и римляне думают только о своем спасении. Дни Римской империи уже сочтены, да и Византии недолго осталось существовать. В наших силах завоевать Константинополь и Рим. Мы сами станем властителями мира! Весь мир будет в наших руках!
— Войну против Византии! — прокричал в конце Гейз. — Войну Византии! Войну! Войну! — прокричали приверженцы мирового господства.
Аланы и вандалы ждали, что скажет младший, приемный сын короля, «первый воин» объединенного войска. Его авторитет особенно поддерживался среди простых солдат. Аспар вышел вперед.
— Воины! Эти кривоногие гунны недостойны того, чтобы им помогать. Они коварны, им нельзя доверять. Неужели мы, аланы и вандалы, уподобимся им, которые так дики, что даже приносят в жертву своим таким же диким Богам человеческих сыновей и дочерей? — начал Аспар.
— Я зову вас выступить в союзе с Византией против этих уродов. Войну гуннам! — прокричал Аспар. Войну гуннам! Войну! Войну! — прокричали собравшиеся.
Аспар заметил, что не все поддержали его слова, большинство алан были с ним, однако другая их часть и почти все вандалы сидели молча. Аспар с надеждой посмотрел в сторону шамана. Внезапно забил бубен шамана. Взор присутствующих обратился к предсказателю. Большинство ивовых прутьев легло своим более тонким концом в сторону восхода солнца. Это означало, что…
Шаман встал и произнес: «Духи говорят, что те, кто верит во всемогущество Бога Богов Хусау, должны послушаться Аспара и Ульфилу. О, Хусау, помоги нам!» — произнес шаман и затих.
— Что? Что он говорит? — заорал вдруг в бешенстве Гейзерих.
— Почему мы должны верить этому сумасшедшему?
— Правильно! Правильно! — закричали в поддержку Гейза вандальская часть собрания, а также многие молодые аланские воины.
— Какая польза от этих стариков, они только путаются под ногами. Одни только трусы доживают до старости — настаивал Гейз.
— Смерть старику! — последовали выкрики со стороны более агрессивной части вандалов. — Позор! Позор!
Услышав возгласы поддержки соплеменников, Гейзерих быстро спрыгнул с каменной трибуны. Подбежав к старцу, он со всей силы взмахнул мечом.
— Умри, старик! — прокричал он. Голова старца покатилась со склона возвышенности.
— Этот человек не погиб в сражении, как подобает настоящему воину. Я помог ему избавиться от страданий за его позор, — заорал Гейзерих.
— Воины! Вандалы и аланы вошли в союз потому, что мы верим в одного Бога, мы издревле жили в соседстве, многие из нас породнились. Я и сам происхожу от отца аланской крови и от матери вандалки. Но сегодня я сделал выбор. Я отныне считаю себя вандалом.
Громкий шепот пронесся над площадью.
— Вандалы! — продолжил Гейз. — Я обращаюсь к вам и знаю, что вы пойдете со мной. Вам не надо доказывать, кто такие гунны и кто византийцы.
Византийцы трусы, а гунны такие же, как мы!.
— Аланы! Если среди вас есть смелые и дерзкие, как гунны, идите за мной. Я приведу вас к мировому господству, и тогда, мы станем править миром, а не византийцы!
Кто верит мне, кто за войну против Византии, следуйте за мной!
Гейзерих удаляется с площади. За ним последовали большинство воинов-вандалов и значительная часть молодых алан.
После того, как Гейзерих и его сторонники ушли с Ныхаса, Аспар продолжил свою речь.
— Гейзерих и его сторонники смогли убедить большинство собравшихся на Ныхас за счет молодых воинов, увлеченных воинственной, захватнической идеологией. Они выступили против своих старших братьев и отцов, которых многие неблагодарные аланы и вандалы всегда осмеивали за их осторожность. Они путают мудрость с трусостью. И в этом их беда.
— Главная причина не жизнестойкости аланского и вандальского государств, как, впрочем, и союза наших племен, состоит в том, что у нас нет единой морали, у нас развита чрезмерная воинственность, в которой нет места мирной идеологии. Приуменьшена роль мирного развития и ценность самой человеческой жизни. Существование от войны к войне не путь к созданию цивилизованного государства. Нам нужны стимулы к созиданию своей культуры. Возможно, нам следовало бы стать одним из федератов Византийской империи по примеру других, таких как Армения или Греция. Обидно, что мы превратились не в государство, а в стойбище для пополнения наемников в различных войнах. Нам необходимо царство, где главной целью будет не война, а мирная жизнь. Даже если это государство будет на краю земли, хоть на необитаемом острове. Наша ошибка в том, что мы не уважаем наших старших. Сегодня мы убили старика, мудрость которого могла помочь нам, но завтра жизнь убьет тех, кто виновен в его смерти. После случившегося могу сказать, что сегодня я потерял брата. Он убил нашего шамана. Бог накажет его за это.
— Аланы! Вандалы! Знайте, только Византия — наше спасение. Поддержим наших союзников, и они дадут нам земли на своих границах.
— Вперед, Аспар! Веди нас за собой! Мы с тобой! Мы с тобой! — закричали оставшиеся вандалы и аланы.
Вперед вышел король вандало-аланов Годигизел и объявил:
— Я, король вандалов и алан, не могу идти против своих сыновей и поэтому решил: пусть будет так, как решили те и другие сторонники моих детей. Время покажет, кто прав! Что же касается поступка Гейзериха, то за оскорбление Ныхаса по закону арианства я объявляю ему «коду» (10) и изгоняю его из нашей страны на пять лет. Никто из нас в пределах нашего королевства не должен держать связь с ним. Любого, кто окажет ему какое-либо содействие, ждет такая же участь.
Произнеся свое последнее слово, Годигизел завершил Ныхас.
424 год н. э. Византия, Константинополь. Накануне похода в Рим.
Восемнадцатилетний Аспар со своими закадычными друзьями Ахсаром и Сарматом во главе огромного аланского войска прибыл в Византию.
В аланское войско входили и их одноплеменники — азиатские аланы хиониты (11), которые присоединились к Аспару по пути следования через азиатские степи.
Хиониты были аланами, которые в отличие от своих северных братьев остались на родине своих предков и объединились в одном большом государстве. Эти аланы смогли завоевать почти всю Азию. Был период, когда им были подвластны даже персы. К 5 веку они занимали огромную территорию от западной части индийского полуострова до Средней Азии. Само название «хиониты» содержало в себе глубокий смысл. У алан оно означало близкое их родство с этим племенем и переводилось как «соплеменники». Так как их государство включало в себя много тюркоязычных народностей Средней Азии, многие из них говорили на тюркском, подзабыв при этом свой родной, аланский. В этот раз король хионитов Кунхой решил сам возглавить поход в Рим. В такой дальний путь он отправился не случайно. Он своими глазами хотел увидеть столицу мира Рим.
— Эй, Аспар, где твой брат Гейз? — обратился король хионитов. — Говорят, он отрубил голову вашему шаману? Святой Батраз накажет его за это! Шайтан он, вот кто!
— Да, Кунхой, мне стыдно называть его своим братом. Время покажет, чего он добьется своей жестокостью. Твои Асы (12) совершили большой путь, присоединяйтесь к нашей трапезе.
— Баракад барачет, спасибо, Аспар, ты настоящий алан. Хотя я не большой едок, — за то меня и зовут Кунхой , — произнес Кунхой с явно тюркским акцентом. Спешившись, всадники приступили к трапезе. Кунхой продолжил диалог с Аспаром.
— Аспар, я знаю, что ты получил образование от византийских и римских учителей, а можешь мне сказать, почему мы себя зовем аланы или хионта, вы нас зовете асы, карача и балкар (13), а персы зовут эвталиты. Недавно мне доложили, что византийцы, и это нам очень обидно, обозвали нас белыми гуннами. Или вот вы, северяне — тоже аланы и асы, но делите себя на ирон, дигор и туал?
— Все очень просто, Кунхой. В последнее время у вас во главе страны стояли одни эфталы, вот и названы вы были персами по их имени. Что же касается остального — то это от лукавого. Когда-то наши далекие предки не поделили власть и разделились на ветви по названию имен своих правителей, а их народы, несмотря на раздор своих вождей, все же остались жить вместе. Хотя некоторые из них живут в отдельных местностях, население их себя не разделяет. Вот и вся история. Одно только важно, однажды утеряв свой язык, вернуться к нему уже невозможно. А с потерей языка теряются связи с бывшими одноплеменниками. Наличие единого языка сближает народы, говорящие на нём. Главное — следует созидать, создавать свою культуру, и тогда наш язык станет настолько популярным, что на нем заговорят чужие народы. И все же язык — это всего лишь способ общения. Придёт время, когда все люди, не теряя, конечно, своей культуры, будут говорить на одном языке. И тогда мы все будем лучше понимать друг друга, а значит жить в мире. И последнее, — у народа должны быть герои, которым следует подражать. Многие страны нашли своего героя в сыне Бога, Иисусу Христе, и не прогадали. Да святится имя твое во веки веков! Без Всевышнего ничего не делается на этой земле.
— Да, Аспар, я рад, что имею в друзьях такого образованного человека. Не случайно лучшие византийские философы учили тебя ораторству. Тебя, мой друг, ждет большое будущее! Да благословит тебя Всевышний Хусауты Хусау!
Замок Аэция. Константинополь.
В Константинополе Аспара и его свиту встретил сам Аэций — великий римский полководец. С ним был отец Аспара — пожилой Ардабурий. Он занимал должность магистра византийских войск Востока. Отец и сын встретились накануне, еще у границ Византии. Хотя их отделяла долгая разлука, они старались не показывать свои эмоции на виду.
— Салам, сын мой, — обратился Ардабурий к Аспару. — Как самочувствие, готов ли ты прославить себя и твоего отца?
— Да, мой отец, я не подведу вас, — ответил Аспар.
— Приветствую тебя, Аспар! — обратился Аэций к прибывшему Аспару. Твой долгий путь от кавказских ворот не был напрасным. 15 лет назад столица мира — Рим — пала под натиском наших врагов вестготов, но смогла выжить, хоть и дорогой ценой…
Сегодня Рим снова стал жертвой этих нечестивцев! Через три дня мы должны выступить против узурпаторов власти в Риме!
— Положись на нас, консул Аэций. Мы выступим в союзе с вами. Но что мы будем иметь в случае победы? — произнес Аспар, мельком взглянув на своего отца.
— Император Феодосий II пожалует вам после победы северные пограничные земли Византийской империи. Не скрою, Василевс видит в вас надежных союзников, которые могут стать щитом от посягательств на великую культуру, созданную не одним поколением римлян.
— Бог на нашей стороне, мы прогоним узурпатора из Рима, — ответил Аспар.
424 год н. э. Три дня спустя у стен Рима.
Во главе объединенного войска византийцев и алан стоят Ардабурий, Аэций, Аспар и его друзья Сармат и Ахсар. С их позиций хорошо просматриваются стены Рима. Главнокомандующим предстоящего сражения был назначен Аэций.
Аспар, стоя чуть в стороне от Аэция и Ардабурия, тихо переговаривается со своими друзьями:
— Представляли ли вы когда-нибудь, что могут существовать такие красивые города?
— Мне и во сне такое бы не приснилось, — отвечает Ахсар.
— Я думаю, мы достойны жить в этих городах, — подключился к разговору Сармат.
— Да, Сармат, ты прав. Мы, аланы, способны создать подобную культуру, ведь мы ничем не хуже римлян, — продолжил Аспар. — Только нам сначала следует избавиться от самовосхваления и самолюбования. Да, конечно, у нас с вами богатая история. Тысячи лет нашей культуре, сначала скифской, затем сарматской. Но ни они, ни мы до сих пор все еще не создали крепкое высокоразвитое государство, которое могло бы объединить всех нас под одни знамена. Уверен, всему причина — неуважение к другим культурам, другим цивилизациям. И все из-за нашей горделивости и воинственности, из-за презрения к нашим старшим. Чему, например, может научить нас поступок Гейзериха?
— Представьте себе, — обращается Аспар к друзьям, — что на вас сверху смотрит и оценивает Бог, а вы говорите, что мы уникальные, что мы лучшие, что наш язык и культура — от Бога. И от других он слышит то же самое, и от третьих, и от четвертых все то же. Что он подумает о нас, людях?
— Думаю, он будет над нами смеяться до упаду, — ответил Аспару Ахсар.
— Но это лучше, чем быть похожими на тех, кто ужинает своими детьми, совершая человеческие жертвоприношения, — включился в спор Сармат. — Или на тех, кто именем Христа призывает к справедливости, а сам является дьяволом во плоти.
— Правильно, — продолжил Аспар, — но все же там, где есть мировая религия, существуют единственные законы для всех наций и народов. Эти законы сильны, потому что основываются на человеческих добродетелях, на примерах, понятных нам, смертным. Христианство будет вечно существовать, так как Христос был таким же, как мы, а не каким-нибудь идолом или неведомым существом.
Сармат: Но с христианством мы забудем свою национальную самобытность, свой язык, наконец.
Аспар: Скажи, Сармат, как тебе будет милее: когда тебя предаст твой соплеменник, или чужой — другой народности, или когда, например, совершают зло твои враги?
Сармат (задумался): Когда предают свои — очень больно, но и от предательства других мало приятного. Что же касается врагов, то от них ничего хорошего и ждать не приходится.
Аспар: Так-то вот. Главное — все же человек и его совесть. Единый закон для всех наций и народов может успокоить людей. А если у одних одно, а у других другое, то будет спор, значит, быть войне. Такие же законы нужны и нам. Только потом мы сможем создать свою цивилизацию.
— Правильно, Аспар, — поддержал друга Ахсар.
— Правду говоришь, — согласился Сармат.
Аспар: Но верить во Христа — не значит забыть своих родных, свой родной дом, свои песни и танцы. Наоборот, они будут еще милее.
Лягушки тоже говорят на своем языке, но от этого они почему-то умнее не становятся. Да и царства, кроме своего болотного, не удается создать.
Друзья рассмеялись.
— Да, вот собаки научились понимать человеческий язык и хорошо живут, — поддержал Аспара Сармат. — А, Барбос, хорошо тебе? Тепло, светло, и поесть всегда дадут. А волки, братья твои, исхудали совсем, мучаются от голода!
— Ха-ха-ха, — засмеялись дружно аланы.
Аспар: Молодец, Сармат, дошло, наконец. Как до жирафа.
— Ха-ха, — засмеялись воины.
Ахсар: Ты прав, Аспар. Что от того, что свой язык знают многие дикие народы. Они потому и дикие, что другие языки им неведомы. Византийцы, римляне, греки изучали языки варваров, чтобы иметь возможность править ими, склонять их к вере в своих Богов, учить жизни свободных граждан. Через познание чужих языков и их культуры византийцы и римляне призвали к союзу многие племена, соседствующие с ними, а те народы, которые смогли оценить мировую цивилизацию Рима и Византии, выжили и расцветают на наших глазах. Лицо каждого государства должно быть повернуто в сторону большей цивилизации, а не наоборот. И скрывать свое лицо тоже не следует. Так и должно быть: мы берем пример от более развитого общества, а на нас должны смотреть менее развитые общества. Таков закон сохранения. И ни в коем случае не следует закрываться от всех, иначе такой народ ждет забвение. И вот, друзья мои, когда Бог слышит очередную хвальбу какого-либо из народов о своем превосходстве, ему это очень не нравится. Он ждет от нас совсем другие ценности, связанные с совестью и моралью. Время показывает: общество, в котором больше морали, выживет. А значит, и его культура, и его язык не исчезнут, как это случилось у многих других.
Разговор друзей перебил боевой барабан противника.
— Консул, — немного спустя обратился Аспар к Аэцию, стоящему вместе с его отцом Ардабурием. — Позволь предложить тебе свой план.
— Слушаю тебя, Аспар, — ответил консул.
— Разреши мне пойти на переговоры с узурпаторами. Я умею говорить на гуннском, готском и римском языках. Хочу убедить их решить наше сражение в поединке между сильнейшими воинами.
— Ну что же, с Богом! Хотя я думаю, что вряд ли ты чего-нибудь от них добьешься! Даю тебе три часа на переговоры.
У ворот Рима Аспара встретили с опаской. Убедившись, что он не вооружен, его провели к узупатору Иоанну. Необычная одежда Аспара смутила военное окружение императора-самозванца.
— Ты кто, воин? Одежда твоя не похожа на византийскую, что тебе нужно? — обратился к Аспару Иоанн.
— Я — Аспар, король аланов. Хочу предложить решить исход сражения поединком сильнейших воинов, чтобы не проливать лишнюю кровь. Ваши защитники не устоят перед нашим войском, но мы не хотим вашей смерти. Если вы мужчины не на словах, а на деле, пусть со мной сразится тот, кто не боится умереть!
— Ты, однако, смел! Не слишком ли ты самоуверен, воин? Сколько тебе лет? Кажется, у тебя молоко на губах не обсохло!
— Ха-ха-ха! (раздался смех).
— Если мой вид не внушает вам страх, чего же бояться? Зови на поединок сильнейшего! Я пришел сюда по приказу консула Аэция. Он дает тебе слово, что только поединок, только поединок решит исход сражения.
— Иди, мальчик. Пусть Аэций поднимет свой меч в знак подтверждения твоих слов.
Аспар не заставил долго ждать Аэция. Передав консулу пожелание узупатора, Аспар настоял на своем участии в поединке. Хотя Аэций и знал, что Аспар обладает достаточной силой, тем не менее особой надежды не питал ни на положительный исход поединка, ни на принятие противником его условий.
Он приказал своим военачальникам готовиться к сражению. Подняв правой рукой меч, Аэций вдруг увидел, как раскрылись ворота Рима, появился воин со стороны узупатора. Он остановился, не дойдя до основного фланга объединенного византийско-аланского войска.
Приблизившись к противнику, Аспар вдруг оторопел. Перед ним стоял его брат Гейзерих.
— Ну что, струсил? — прокричал Гейз. — Я знал, что мы продолжим свой поединок. Защищайся! — с этими словами он ринулся на Аспара.
Звон мечей возвестил о начале символического сражения противоборствующих сторон. Ловким движением Аспар ухватил руку брата, в которой было оружие. Рывок — и Гейз, упав с лошади, оказался на земле безоружный.
— Убей! Мне не пережить позора! — крикнул Гейз.
— Ты — мой пленник! Аэций решит твою судьбу, — ответил Аспар.
— Хорошо. Но знай, если не убьешь, то не жди от меня пощады! — произнес Гейз, подчинившись брату.
Аэций, Аспар и его друзья-соратники ждали ответа узурпатора. За воротами Рима воцарилась тишина. Хотя римлянин Иоанн не отличался благородством, он все же решил сдать Рим. В его стане возникла паника. Гунны и вандалы, которые и так не благоволили к нему, могли воспользоваться его оплошностью, чтобы расправиться с ним.
Через некоторое время ворота Рима распахнулись. Это был знак признания поражения. Иоанн со своими сторонниками покинул Рим. Византийско-аланское объединенное войско заняло город. На престол Западной Римской империи был поставлен совсем юный Валентиан II.
После этого события Аспар приобрел славу, а аланы получили земли на границах Римской империи.
Спустя три дня после Римской кампании. Ночь, казематы Рима.
Диалог Гейзериха с Аспаром:
— В отличие от тебя, Гейз, я хоть и перестал считать тебя своим братом, отношусь к тебе без злорадства, хотя есть за что тебя винить. Ты хочешь служить Византии, как и я?
— Нет, я не буду служить византийцам. Они считают себя единственно избранными, а я не хочу быть второсортным. Лучше убей меня или отпусти!
— Для моих соратников ты — мой раб. Я вправе поступить с тобой как мне заблагорассудится. Но отпущу тебя, если дашь мне клятву не воевать против меня.
— Клянусь духами умерших предков наших! Я никогда не стану воевать против тебя! Только если ты сам не подымешь меч на меня.
— Ну что же, отпускаю тебя с Богом! Иди и помни, что ты дал мне клятву.
429 год, апрель. Крепость Дарбент (14). Ставка объединенного войска гуннов и вандалов.
Гейзерих, вождь вандалов, и Аттила, хан гуннов, ведут беседу в крепости Нижняя Дара.
— Аттила, я знаю, ты жаждешь стать властелином мира. Не скрою, и у меня есть такой замысел. Может, мы могли бы разделить этот мир между собой? Нам, однако, не хватает помощи Богов. Мне, как и тебе, не повезло в недавнем военном походе. Священный меч Батраза может помочь нам. Я отниму его у аланов. Ты готов помочь мне? Они и тебе повсюду препятствуют на пути. Покончим с ними или силой присоединим к нашему войску.
— Я верю тебе. Но все же пойду на это только потому, что и сам недавно собирался проучить алан. Мне необходимо завоевать ворота Верхней Дары. (15)
Тучи войск хана Аттилы и вандалов Гейзериха продвигались к Аланским воротам. На их пути было Амазонское царство. Визг и плач пронесся над ним. Никого не щадили гунны и вандалы. Амазонки сопротивлялись, как могли, однако были слишком малочисленными, чтобы защитить себя.
Гейз пленил амазонскую царицу и ее дочерей. Он знал, что ему надо… В его сети попала Дзерасса, бывшая жена Аспара (на руках у нее был двухлетний сын). Приятно удивившись, Гейзерих отнял ребенка у матери и незамедлительно умертвил ее. Так он отомстил брату за свой позор.
429 год, май. Крепость Дарал (16). Гунны вновь у Аланских ворот.
Ранним утром Гейзерих в окружении своих сторонников прибыл во дворец короля аланов Годигизела.
(Разговор Гейзериха и Годигизела)
Гейзерих: — Аспар предал аланов и вандалов! Он теперь служит Феодосию II. Вы не послушали меня. Теперь вы видите, кто прав?! Вандалы не испытывают радости от общения с гуннами, но у них большая сила. Нужно использовать их в целях завоевания Византийско-Римской империи. Собери войско и иди с нами. Священный меч бога войны Батраза должен помочь нам.
Годигизел: — Не гневи Батраза! Его меч не помогает завоевывать. Совсем наоборот — он карает завоевателей. Возьми его, и ты сам убедишься в этом.
Гейзерих: — Я не верю тебе! Священный меч поможет нам!
Годигизел:— Хорошо, будь по-твоему, только последнее слово будет за Ныхасом!
Гейзерих: — Нет, я не хочу слушать, что там будут говорить! Если не решишь ты, я не смогу вас спасти от нашествия многочисленных гуннов.
Годигизел:— Ну что ж, я уже стар. Ты вправе сам стать королем аланов и вандалов.
Гейзерих: — Дай мне меч! — Годигизел в присутствии своих приближенных передал священный меч Гейзериху, что означало переход власти к новому королю вандалов и аланов.
429 г., июль-декабрь. На пути в Северную Африку.
Вандало-аланы и гунны прошли значительный путь, разгромив и пленив многочисленные народы и области. На своем пути они сжигали посевы, жилища, дворцы и храмы. Дакия, Паннония, Маркомания (Бавария), Галия, Италия и другие области Римско-Византийской империи подверглись опустошению.
Дойдя до Галии, гунны и вандало-аланы разделились: гунны основались в Галии, а вандало-аланы продолжили свой путь в Испанию, а затем в Северную Африку. В декабре 429 г. они завоевали Карфаген.
431 год. Поход Аспара против вандало-аланов в Северную Африку.
Аспар с огромным войском прибыл в Северную Африку к осажденному городу Гиппо и немедленно освободил его от продолжительной осады вандало-аланов.
Затем Аспар повел свое войско против Гейзериха, но в открытом бою варвары одержали решительную победу над восточно-римской армией. После этого Аспар еще три года пробыл в Африке, где ему удалось заключить договор между империей и Гейзерихом. По-видимому, этот договор имел большое значение для Рима, хотя он и был неофициальным. Валентиниан, правивший в Риме до 435 г., произвел Аспара в консулы в 434 г., вероятно, в награду за этот договор. До наших дней сохранился красивый серебряный диск, изображающий Аспара с его семейством во время присвоения ему консульского звания.
Во время этой войны с вандалами некий римский офицер Марциан, являвшийся личным военным осведомителем Аспара, был одним из многих, попавших к вандалам в плен. Вот какая история с ним тогда случилась. По требованию Гейзериха он в наказание вместе с остальными пленными был выведен на равнину, где ужасно палило солнце. Гейзерих с удовольствием смотрел на пленных сверху вниз. Усталый Марциан прилег на землю с намерением отдохнуть и даже поспать на солнце, которое для этого времени года палило необыкновенно сильно. Затем произошло следующее. Орел, паривший в небе, распростер свои крылья и, точно облако, заслонил Марциана от палящих лучей. Удивленный Гейзерих углядел в этом предзнаменование. Он освободил Марциана, взяв с него торжественную клятву, что если тот станет императором, то будет верен договорам с вандалами и не станет предпринимать против них враждебных действий.
Этим поступком Гейзерих произвел впечатление на Аспара. Оценив его, а так же в связи с тем, что среди противников оказалось слишком много соплеменников, он решил воспользоваться этим и пойти на контакт с братом, предложив ему мирный договор. Гейзерих принял это предложение, в результате чего он и Аспар избежали новой войны.
434 год. Присвоение Аспару звания Консула и назначение Главным Стратигом византийской армии.
За 10 лет правления Феодосия II в Византии Аспар стал легендарной личностью. Его авторитет поднялся до предложений о назначении Главным Стратигом (главнокомандующим византийских войск).
Аспар во главе огромного войска после удачного похода в Северную Африку возвращается в Константинополь.
— Аспар! Победитель! Ура Аспару! — раздавались крики встречающих. Мирные жители, среди которых были молодые византийцы, старики, дети, одним словом, все, кто мог ходить, с торжеством встречали Аспара.
Среди толпы идет разговор молодых девушек:
— Ах, какой красавец! С таким бы и на край света! — не сдержала своих восторгов окруженная подругами девица, похожая на Афродиту.
— Так займись им! Или не по силам тебе завоевать его сердце? — обратилась к ней одна из подруг.
— Ну что же, пусть он завоюет мир, а я — его сердце!
— Ха-ха-ха! — рассмеялись девицы.
— Держи, Аспар! — красавица бросает букет цветов.
Однако букет был брошен настолько низко, что мог остаться незамеченным полководцем. Но Аспар уловил движение девушки. Резко нагнувшись, он поймал цветы и под аплодисменты византийских красавиц грациозно продолжил свое триумфальное шествие.
На площади у дворца его встретил император Феодосий. Византийское войско расположилось в 4 шеренги позади своего полководца. По сигналу императора музыканты затрубили торжественный гимн.
— Жители Константинополя! — начал свою речь Василевс (17). — Сегодня, в день, когда весь христианский мир празднует Воскресение Иисуса Христа, мы приветствуем с победой наших воинов!
— Воины! Вчера сенат назначил вашего полководца Аспара на должность главнокомандующего Византийским войском и присвоил ему звание Консула.
— Стратиг! Стратиг! Ура! Ура! — раздались возгласы воинов и жителей Константинополя.
Аспар, спешившись, поднялся к трибуне императора.
— Привет тебе, Аспар! Пусть эта лента Главного Стратига поможет тебе освободить мир от варварства! — император накидывает на Аспара золотую ленту и навешивает медальон консула Византии.
— Ура! — громко раздались голоса. — Да здравствует верховный главнокомандующий! Да здравствует Аспар!
Вновь затрубили музыканты…
450 год. Сенат предлагает Аспару императорский трон.
Прошло 16 лет. Слава Аспара в Византии достигла немыслимых высот. Она стала равной императорской и даже выше. Среди воинов и воинской знати стали поговаривать об императорских амбициях Аспара. Не исключали они возможность военной диктатуры под его начальством. И все же он был непоколебим, ему хватало той славы, которую имел — славы верховного главнокомандующего всеми вооруженными силами Византии и Рима. Аспар чтил законы Рима. Несмотря на то, что его неоднократно пытались возвести на трон, он всякий раз отказывался, ссылаясь на свое не римское происхождение. Кроме того, он исповедовал арианскую веру, которая противоречила официальной религии.
К этому времени прославились и его трое сыновей: старший, Ардабурий, рожденный от жены аланки, имел звание консула и занимал пост главнокомандующего византийских вооруженных сил восточного направления (магистр милитум Востока). Младший, Германерих, рожденный от готки (немки), занимал также видную военную должность — магистр милитум конницы. Средний, Патриций, рожденный от римлянки, был обручен с дочерью римского императора, а также впоследствии возведен в ранг кесаря. На него была вся надежда Аспара.
В 450 г., когда император Феодосий II уже умер, сенат Константинополя предложил Аспару занять императорский трон. Аспар отклонил это предложение, объяснив, что он не желает создавать прецедент, который мог бы оказать неблагоприятное влияние на судьбы империи, что однажды уже имело место — почти два столетия назад, когда Максимин стал первым римским императором из варваров. И он тоже был аланом. Аспар, однако, независимо от своего отношения к трону, интереса к политике не потерял. Он возвел на трон своего ставленника, Марциана, который не замедлил продемонстрировать свою верность Аспару, назначив Ардабурия командующим всеми войсками на востоке. А вскоре, кроме того, Марциан возвел старшего сына Аспара Ардабурия в патриции.
Лето 15 июня 451 г. н. э. Битва на каталаунских (18) полях близ г. Труа.
Многочисленное войско гуннов во главе с Аттилой (19) стояло готовое к бою. Дикие крики и невыносимо противный скрежет неизвестного музыкального инструмента гремел с неимоверной силой.
Аспар во главе объединенного войска византийцев, готов и алан торжественно восседал на своем боевом коне. Саргаш (20), как его звал Аспар, был облачен в золотые доспехи. На голове его блестело острие короткого меча, которым в пылу сражения немало было вспорото животов противника. Конь Аспара чувствовал предстоящее сражение. Он помнил много схваток и везде был на высоте. Саргаш не мог подвести Аспара, который не просто был его хозяином, он ведь знаменитый Аспар, которому подчинялись все на поле боя. И поэтому он чувствовал свое превосходство и всем своим видом показывал: «Я сильнее всех, я смелее всех, я не подведу тебя, Аспар! Ты только дай команду».
— Аспар! Аспар! — закричали вдруг, как по команде, воины. — Веди нас на бой!
— Слава Риму! Слава Византии! Слава воинам империи! — закричал в ответ Аспар.
В стане врага зашевелились ряды воинов, одетых в кожаные одеяния. Они расступились перед двумя всадниками, облаченными в золотые доспехи, которые были заимствованы у покоренных ими вандалов. Оба они сверкали яркими огоньками на фоне многочисленных черных фигур гуннских солдат.
— Итак, Арш, — обратился Гейз к своему приемному сыну, — тебя ждет великое счастье первым вступить в бой и убить Аспара, главного врага и предателя аланов и вандалов. Наши воины вандалы и гунны тебе дали великую честь выступить в поединке с врагом. Они верят в тебя. Запомни, ты непобежденный, первый среди первых воинов, а значит, среди всех в мире! Вперед, Арш, покажи всю свою силу, все, на что ты способен, проучи этого мерзавца!
Аспар вдруг увидел, как из лагеря гуннов рванул в их сторону одинокий воин. Он мчался как выпущенная стрела, его тело и конь сливались в один золотой слиток, и только копье всадника выделялось своим зловещим черным цветом. По военным правилам этот поступок означал предложение на поединок.
Аспар знал о таком начале и был готов к схватке. Почти 30 лет, начиная с римской кампании, он являлся бессменным поединщиком.
Оба соперника до сих пор не знали поражений. У одного было преимущество в количестве побед, у другого в возрасте.
— Ражма (21), Саргаш! — крикнул своей лошади Аспар на аланском. И конь лихо понес его навстречу противнику. И вот, когда Аспар уже увидел незащищенное место у соперника, куда следовало ударить, тот вдруг внезапно остановил коня и спешился. Аспар резко прижал поводья. Лошадь встала на дыбы, пытаясь вырваться из поводьев. Она была разочарована, что предстоящий бой будет без ее участия. Однако таков был закон боя. Аспар должен последовать сопернику и идти врукопашную. Но что это? Арш скидывает все свои доспехи. Копье, сабля, щит, все это осталось лежать на земле. «Значит, борьба без оружия?» — подумал Аспар. Такое было впервые. «Ну что же, борьба, так борьба!». Аспар скинул свои доспехи и устремился к противнику. Арш развернул руки наискось, показывая, что предлагает схватку крест-накрест. Аспар, удивившись такому предложению, показал, что принимает это условие. Соперники схватились крест-накрест, охватившись через шею и талию. Это была аланская борьба.
— Что, не ожидал? — спросил вдруг Арш Аспара на чисто аланском.
— Кто ты? — вдруг оторопел от удивления Аспар.
Арш почувствовал нечеловеческую силу Аспара.
— Тише, тише! — простонал Арш. — Как я тебе отвечу, если ты меня задушишь?!
— Говори скорее, кто ты? Откуда ты знаешь аланский язык и нашу борьбу?
— Я скажу, но боюсь, ты не поверишь, я лучше покажу тебе вот это, смотри! — Арш приподнял шею, на которой светился медальон, обрамленный редким изумрудом.
— Что это? Как он попал к тебе?
— Да, этот медальон Дзерассы, моей матери. Это я, сын твой. Я узнал об этом незадолго до сражения. Пленная амазонка подарила мне этот медальон. Она утверждала, что он принадлежал моей матери. С детства я знал, что не родной сын своих родителей. И когда мне подтвердил наше с тобой родство один из вандальских воинов, у меня отпали все сомнения. Твой брат Гейзерих похитил меня в 2-летнем возрасте у моей матери и вскоре казнил ее.
Он теперь главная опора Аттилы, а тебя Гейз хотел убить моими руками.
— Ты мой сын? Дзерассу убил Гейз?
— Да, отец, так и было. Меня зовут Арш.
— Арш — это значит медведь? — произнес Аспар.
— Арш-урш (22), — добавил Аспар.
— Ты такой же светлый, как твоя мать.
Длинные локоны белых волос Арша развевались по ветру.
— Но что же это мы с тобой сцепились?
— Да, отец, я все продумал. Ты должен меня убить.
— Что, я тебя?
— Нет, отец, не насмерть. Смотри, я сейчас на виду у всех притворюсь, что ты меня одолел, и для всех окажусь мертвым. Твоя победа воодушевит ваших воинов, а гунны падут духом. За меня не беспокойся, следуй с победой в свой лагерь. Я найду тебя, отец мой.
С этим соперники упали на землю и после непродолжительного времени Аспар вскочил и громко прокричал: «Ура! Ура!» Вскочил на лошадь и демонстративно поскакал вдоль вражеской шеренги.
«Марга!» (23) — закричали аланы. «Марга!» — закричал их предводитель Сангибан, (вождь северного аланского королевства с центром в Орлеане). «Марга!» — закричал предводитель азиатских аланов-хионтов Кунхой.
«Ура»! — закричали визанйтийцы.
«Ура»! — закричали готы.
«Ура!» — закричали все вместе и двинулись вперед. Начал отсчет барабанный бой. Сначала вперед пошли аланы. Готы и византийцы оставались на месте.
«Ражма!» — закричали по-алански Зангибан и Кунхой.
«Марга!» — закричали аланские воины и ринулись в бой.
Как по команде выдвинулись аланские лучники. Тысячи огненных стрел взметнулись в небо. Затем еще и еще. Небо заслонили тучи стрел. Воины Аттилы пошатнулись. Пронзенные стрелами, гунны падали целыми рядами.
— Эй, эй, марга! — закричали аланы-конники. Пыль из-под копыт всадников превратила поле сражения в одну сплошную серую стену. Аланы врезались своим «клином» в тело противника. Это была излюбленная тактика скифов — предков алан. Войска противника разделились надвое под натиском «клина» аланской конницы. Затем по плану, разработанному верховным главнокомандующим Аспаром, правый фланг противника был атакован византийцами, а левый — готами. Центр как главный и первый удар по про
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Комментарии (13)
-
-
0 / 14
-
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Нашли ошибку?