Таймураз Мамсуров: Осетинская дорожная картаВиталий Абрамов, Владикавказ - Москва
19 августа 2008 Общество [версия для печати] [читать комментарии] [размер шрифта: a- | А+] [3187 просмотров]
Глава Республики Северная Осетия - Алания Таймураз Мамсуров дал эксклюзивное интервью "Российской газете".
Российская газета : Таймураз Дзамбекович, где вас застало известие о начале войны в Южной Осетии?
Таймураз Мамсуров : В Кисловодске, в санатории, был второй день отпуска. Я начал уточнять, что это - одиночная вылазка, локальная перестрелка? Когда стало ясно, что дело серьезное, я вызвал из Владикавказа машину, а сам на частнике поехал ей навстречу. Где-то на границе с Кабардино-Балкарией пересел и сразу поехал туда, ближе к зоне конфликта.
РГ : Вы были готовы к такому развитию событий? И если да, то как готовились?
Мамсуров : За несколько дней до того, как это случилось, у нас появилась информация, что грузинские колонны с военной техникой подходят вплотную к границам Южной Осетии. Мы начали вывозить детей, потому что знали, с кем имеем дело. Но потом - по дипломатическим каналам - грузины объявили, что сила ни в коем случае не будет применяться. Мы успокоились, приостановили вывоз детей, я колебался еще - уезжать - не уезжать, но уехал после заявления Саакашвили, что воевать - это безумие. А дальше - вот, пожалуйста!
РГ : Вам звонили в эти дни президент России и премьер правительства? И если звонили, что говорили?
Мамсуров : Я вернулся в Осетию глубокой ночью, затем целый день провел в непосредственной близости от зоны боевых действий, посмотрел на месте обстановку, поговорил с людьми и вернулся во Владикавказ. Тогда и был звонок В.В.Путина. Он хотел понять, в каком моральном состоянии мы находимся, что происходит в Северной Осетии, как здесь могут развиваться события. Видимо, ему, как политику, нужны были все мнения. Хотя, уверен, в его руках уже было достаточно информации. Затем Владимир Владимирович прилетел во Владикавказ.
А позже - были звонки и разговоры с президентом страны, с руководителями его администрации, с министрами.
РГ : Для преодоления югоосетинской гуманитарной катастрофы создан Федеральный оперативный штаб. Он работает буквально в доме правительства Северной Осетии. Как при этом разделились полномочия между штабом и самим правительством республики?
Мамсуров : Правительству республики я сказал: мы полностью переходим в распоряжение штаба во главе с Сергеем Шойгу. Мы не такие гордые, чтобы корчить из себя больших начальников. Сейчас все органы власти выполняют поручения Федерального оперативного штаба и полностью координируют свою работу с его представителями.
РГ : Как долго Северная Осетия способна выдерживать наплыв беженцев?
Мамсуров : Мы выдерживаем его уже больше пятнадцати лет. С тех пор двадцать тысяч беженцев живут в старых общежитиях, где условия далеки от идеальных. Живут даже на заброшенных фермах. Эту проблему мы тянем очень давно. Поэтому - выдержим.
К тому же теперь мы не одиноки. Штаб решает многие социальные и материальные вопросы, которые в другом случае могли бы сломать ситуацию в республике. На помощь пришли соседи из всех регионов Южного федерального округа, из других уголков страны. Многие регионы России сняли с нас большую часть нагрузки по работе с беженцами, просто забрав их к себе. Не знаю, как мы позже сможем их отблагодарить, пока же говорю - всем огромное спасибо!
РГ : Уже существуют идеи по восстановлению населенных пунктов Южной Осетии. А в Северной Осетии планируется что-то строить для тех, кто пожелает остаться на этой территории навсегда?
Мамсуров : Я знаю настроение наших южных братьев. Ни один их них не собирается бросать отчий дом и могилы предков. Все они рано или поздно вернутся. Многие уже начинают задавать вопросы, как скорее перебраться домой.
РГ : Сергей Шойгу в эти дни говорил, что некоторые деревни в Южной Осетии разумно было бы не восстанавливать, а строить заново - рядом, и с тем же названием. Как вы относитесь к этой идее?
Мамсуров : Когда речь идет о том, чтобы строить рядом, это значит - на той же земле, недалеко от сложившейся инфраструктуры, от родового кладбища, с прежним дорожным сообщением между населенными пунктами. Это рационально и разумно.
РГ : Но рядом стоят руины. Они будут напоминать людям о пережитом горе.
Мамсуров : Южная и Северная Осетия - очень малоземельные республики. У нас практически нет пашни. Поэтому за каждый клочок земли будет борьба, чтобы ввести его в сельхозоборот. И никаких руин никто не оставит. Правда, произойдет это не мгновенно.
РГ : Есть ли в Северной Осетии ограничения по передвижению - комендантский час, патруль, проверка документов?
Мамсуров : Нет ни патрулей, ни тем более комендантского часа. Вы видите - Владикавказ живет мирной жизнью. Другое дело, исчезло из города веселье - особенно в дни траура. В кафе нешумно, мало музыки, практически нет смеха. Может показаться, что здесь всегда так. На самом деле - это молодежный студенческий город, где по вечерам очень весело, где вся набережная Терека, что называется, гуляет.
Если же говорить об ограничениях в приграничной зоне - то они там ровно такие, какие есть в любом пограничном районе от Дальнего Востока до запада России.
РГ : Среди осетин слышны разговоры - правильнее не восстанавливать Цхинвал, а перенести столицу Южной Осетии куда-нибудь в глубь территории, ближе к горному массиву. По той причине, что город непосредственно примыкает к границе с Грузией. Кроме того, у него якобы не очень хорошее стратегическое положение. Скажите, эта проблема обсуждалась на политическом уровне?
Мамсуров : Официально - не обсуждалась. Но в частных разговорах разные идеи возникают, сейчас мне трудно как-то определенно ответить на этот вопрос. Решать будет сам народ Южной Осетии и его руководство.
РГ : Сразу после боевых действий на дороге в районе Рокского тоннеля было очень затруднено движение. Как обстоит дело сейчас? Когда откроется автобусное сообщение между Владикавказом и Цхинвалом?
Мамсуров : Вначале надо подготовить адреса - ведь любой человек едет куда-то конкретно, домой или на работу. Поэтому когда первую часть этой проблемы решим, тогда и автобусы пустим. Технически для этого проблем нет. Что касается затрудненного движения - сейчас тому причиной обычные дорожные пробки. Оттуда - мощный встречный поток, уходит военная техника, а туда идут конвои с гуманитарными грузами.
РГ : В эти дни в мировом теле эфире развернулась настоящая информационная война. Президент Медведев даже был вынужден обратиться к журналистам с тремя простыми вопросами, ответы на которые, увы, для граждан многих стран были вовсе не очевидны. По причине предвзятого, однобокого показа событий в зоне конфликта. Как вы оцениваете работу прессы в эти трагические дни? И как правительство Северной Осетии - Алании сотрудничает с представителями масс-медиа?
Мамсуров : О нашем сотрудничестве с прессой вы можете судить сами. Нигде - ни в доме правительства, ни в других учреждениях - нет препятствий для работы журналистов. Мы открыли пресс-центр, оснащенный компьютерами и интернет-связью. Там, кстати, работает и выездная редакция "Российской газеты". Все лагеря беженцев открыты, любой может пообщаться с прибывшими из зоны бедствия.
Едва ли не каждый день в Цхинвал идет автобус, полный журналистов. Утром они уезжают, а вечером возвращаются. Военные обеспечивают безопасность, а мы - возможность пообщаться с жителями Цхинвала. Ваши коллеги видят все: работу спасателей, действия военных, начало строительных работ по восстановлению сел и города.
К сожалению, лично у меня было мало времени следить за тем, как освещаются события в Южной Осетии, тем более анализировать логику подачи информации отсюда. Но, конечно, я слышал, что в первые дни коромысло сильно перевесило в одну сторону. К счастью, сейчас ситуация, как говорят, поправилась, и правда все-таки прорывается на западные телеэкраны. Хотя кто что хочет видеть и слышать, тот именно то увидит и услышит. Это старая болезнь. Но как бы то ни было - мы даем прессе максимальную информацию в надежде на объективность.
РГ : Что вас по-человечески особо тронуло в эти дни?
Мамсуров : Тронула реакция народа. Например, на станции переливания крови врачи объясняют, что крови - достаточно. Но люди все равно идут и идут. Или размещение беженцев. Гораздо больше их оказалось не во временных пунктах, а в жилом секторе. Принято считать, что они разошлись по родственникам. Но это не совсем так. Очень много беженцев принимают вовсе не родственники. Просто люди - и не только в Северной Осетии - по зову сердца приглашают пожить к себе целые семьи, оказавшиеся в беде. На меня это произвело впечатление!
На фоне самим себе внушенного образа России, где якобы все только и делают, что берут или дают взятки, воруют, пьют, потеряли стыд и совесть, мы вдруг увидели - нет, все совсем не так! Есть у людей и стыд, и совесть, и сострадание. Горе в Южной Осетии в очередной раз показало - мы великая и добрая страна. Здесь люди умеют сочувствовать и идти на помощь друг другу.
И мы вовсе не такие злые, как сами себя рисуем.
РГ : Лично вас или ваших родственников коснулась эта беда?
Мамсуров : Нет, лично меня - не коснулась. Но я не могу видеть, просто физически тяжело на это смотреть (это у меня началось четыре года назад, после Беслана), когда по телевизору показывают лица детей, попавших в беду в Южной Осетии. Когда их глаза смотрят в меня - это как удар в сердце. Они смотрят и спрашивают: "Дяденька, ты ж большой, ты же взрослый! Что ты позволяешь с нами делать?" И тогда, в Беслане, и сейчас я чувствую свою вину перед детьми, хотя ни в чем - ни тогда, ни сейчас - не виноват. Мне стыдно, что мы - нынешнее взрослое поколение - после всего, что с нами было в недавнем прошлом, не можем оградить детей от произвола таких, как этот человек, который оказался способен отдать приказ "Вперед! Я так решил! За мной великая Америка!"
РГ : Как в прошедшие дни проявили себя международные организации?
Мамсуров : Красный Крест и коридор пытался делать, и сейчас, я знаю, предлагает свою помощь. А другие... Международных организаций здесь много, их всегда было много, но я, честно говоря, потерял к ним интерес, потому что реальной пользы никогда от них не было. Они всего лишь комментаторы. Посчитают, сколько трупов, сколько ведер крови пролито, зафиксируют у себя, дадут мощные интервью, обзовут Россию, как им вздумается, и уедут. Нам, в отличие от них, нужно восстанавливать Цхинвал и села, нужно помочь людям обрести уверенность в завтрашнем дне.
РГ : Что теперь будет с грузинами в Осетии?
Мамсуров : У меня водитель - грузин. Он как возил меня, так и возит. Практически в центре Владикавказа есть грузинская школа, единственная в Российской Федерации. Ей 120 лет. Все предметы в ней преподаются на грузинском языке. Первого сентября в нее, как и раньше, придут учиться дети. Потому что грузины - они с нами, вместе. Они переживают, очень сильно переживают! Взрослым грузинам стыдно, конечно. Но в такой ситуации - что они могут сказать? И все мы знаем - они не должны отвечать за дела и поступки какого-то безответственного политика, пусть и столь высокопоставленного.
Российская газета : Таймураз Дзамбекович, где вас застало известие о начале войны в Южной Осетии?
Таймураз Мамсуров : В Кисловодске, в санатории, был второй день отпуска. Я начал уточнять, что это - одиночная вылазка, локальная перестрелка? Когда стало ясно, что дело серьезное, я вызвал из Владикавказа машину, а сам на частнике поехал ей навстречу. Где-то на границе с Кабардино-Балкарией пересел и сразу поехал туда, ближе к зоне конфликта.
РГ : Вы были готовы к такому развитию событий? И если да, то как готовились?
Мамсуров : За несколько дней до того, как это случилось, у нас появилась информация, что грузинские колонны с военной техникой подходят вплотную к границам Южной Осетии. Мы начали вывозить детей, потому что знали, с кем имеем дело. Но потом - по дипломатическим каналам - грузины объявили, что сила ни в коем случае не будет применяться. Мы успокоились, приостановили вывоз детей, я колебался еще - уезжать - не уезжать, но уехал после заявления Саакашвили, что воевать - это безумие. А дальше - вот, пожалуйста!
РГ : Вам звонили в эти дни президент России и премьер правительства? И если звонили, что говорили?
Мамсуров : Я вернулся в Осетию глубокой ночью, затем целый день провел в непосредственной близости от зоны боевых действий, посмотрел на месте обстановку, поговорил с людьми и вернулся во Владикавказ. Тогда и был звонок В.В.Путина. Он хотел понять, в каком моральном состоянии мы находимся, что происходит в Северной Осетии, как здесь могут развиваться события. Видимо, ему, как политику, нужны были все мнения. Хотя, уверен, в его руках уже было достаточно информации. Затем Владимир Владимирович прилетел во Владикавказ.
А позже - были звонки и разговоры с президентом страны, с руководителями его администрации, с министрами.
РГ : Для преодоления югоосетинской гуманитарной катастрофы создан Федеральный оперативный штаб. Он работает буквально в доме правительства Северной Осетии. Как при этом разделились полномочия между штабом и самим правительством республики?
Мамсуров : Правительству республики я сказал: мы полностью переходим в распоряжение штаба во главе с Сергеем Шойгу. Мы не такие гордые, чтобы корчить из себя больших начальников. Сейчас все органы власти выполняют поручения Федерального оперативного штаба и полностью координируют свою работу с его представителями.
РГ : Как долго Северная Осетия способна выдерживать наплыв беженцев?
Мамсуров : Мы выдерживаем его уже больше пятнадцати лет. С тех пор двадцать тысяч беженцев живут в старых общежитиях, где условия далеки от идеальных. Живут даже на заброшенных фермах. Эту проблему мы тянем очень давно. Поэтому - выдержим.
К тому же теперь мы не одиноки. Штаб решает многие социальные и материальные вопросы, которые в другом случае могли бы сломать ситуацию в республике. На помощь пришли соседи из всех регионов Южного федерального округа, из других уголков страны. Многие регионы России сняли с нас большую часть нагрузки по работе с беженцами, просто забрав их к себе. Не знаю, как мы позже сможем их отблагодарить, пока же говорю - всем огромное спасибо!
РГ : Уже существуют идеи по восстановлению населенных пунктов Южной Осетии. А в Северной Осетии планируется что-то строить для тех, кто пожелает остаться на этой территории навсегда?
Мамсуров : Я знаю настроение наших южных братьев. Ни один их них не собирается бросать отчий дом и могилы предков. Все они рано или поздно вернутся. Многие уже начинают задавать вопросы, как скорее перебраться домой.
РГ : Сергей Шойгу в эти дни говорил, что некоторые деревни в Южной Осетии разумно было бы не восстанавливать, а строить заново - рядом, и с тем же названием. Как вы относитесь к этой идее?
Мамсуров : Когда речь идет о том, чтобы строить рядом, это значит - на той же земле, недалеко от сложившейся инфраструктуры, от родового кладбища, с прежним дорожным сообщением между населенными пунктами. Это рационально и разумно.
РГ : Но рядом стоят руины. Они будут напоминать людям о пережитом горе.
Мамсуров : Южная и Северная Осетия - очень малоземельные республики. У нас практически нет пашни. Поэтому за каждый клочок земли будет борьба, чтобы ввести его в сельхозоборот. И никаких руин никто не оставит. Правда, произойдет это не мгновенно.
РГ : Есть ли в Северной Осетии ограничения по передвижению - комендантский час, патруль, проверка документов?
Мамсуров : Нет ни патрулей, ни тем более комендантского часа. Вы видите - Владикавказ живет мирной жизнью. Другое дело, исчезло из города веселье - особенно в дни траура. В кафе нешумно, мало музыки, практически нет смеха. Может показаться, что здесь всегда так. На самом деле - это молодежный студенческий город, где по вечерам очень весело, где вся набережная Терека, что называется, гуляет.
Если же говорить об ограничениях в приграничной зоне - то они там ровно такие, какие есть в любом пограничном районе от Дальнего Востока до запада России.
РГ : Среди осетин слышны разговоры - правильнее не восстанавливать Цхинвал, а перенести столицу Южной Осетии куда-нибудь в глубь территории, ближе к горному массиву. По той причине, что город непосредственно примыкает к границе с Грузией. Кроме того, у него якобы не очень хорошее стратегическое положение. Скажите, эта проблема обсуждалась на политическом уровне?
Мамсуров : Официально - не обсуждалась. Но в частных разговорах разные идеи возникают, сейчас мне трудно как-то определенно ответить на этот вопрос. Решать будет сам народ Южной Осетии и его руководство.
РГ : Сразу после боевых действий на дороге в районе Рокского тоннеля было очень затруднено движение. Как обстоит дело сейчас? Когда откроется автобусное сообщение между Владикавказом и Цхинвалом?
Мамсуров : Вначале надо подготовить адреса - ведь любой человек едет куда-то конкретно, домой или на работу. Поэтому когда первую часть этой проблемы решим, тогда и автобусы пустим. Технически для этого проблем нет. Что касается затрудненного движения - сейчас тому причиной обычные дорожные пробки. Оттуда - мощный встречный поток, уходит военная техника, а туда идут конвои с гуманитарными грузами.
РГ : В эти дни в мировом теле эфире развернулась настоящая информационная война. Президент Медведев даже был вынужден обратиться к журналистам с тремя простыми вопросами, ответы на которые, увы, для граждан многих стран были вовсе не очевидны. По причине предвзятого, однобокого показа событий в зоне конфликта. Как вы оцениваете работу прессы в эти трагические дни? И как правительство Северной Осетии - Алании сотрудничает с представителями масс-медиа?
Мамсуров : О нашем сотрудничестве с прессой вы можете судить сами. Нигде - ни в доме правительства, ни в других учреждениях - нет препятствий для работы журналистов. Мы открыли пресс-центр, оснащенный компьютерами и интернет-связью. Там, кстати, работает и выездная редакция "Российской газеты". Все лагеря беженцев открыты, любой может пообщаться с прибывшими из зоны бедствия.
Едва ли не каждый день в Цхинвал идет автобус, полный журналистов. Утром они уезжают, а вечером возвращаются. Военные обеспечивают безопасность, а мы - возможность пообщаться с жителями Цхинвала. Ваши коллеги видят все: работу спасателей, действия военных, начало строительных работ по восстановлению сел и города.
К сожалению, лично у меня было мало времени следить за тем, как освещаются события в Южной Осетии, тем более анализировать логику подачи информации отсюда. Но, конечно, я слышал, что в первые дни коромысло сильно перевесило в одну сторону. К счастью, сейчас ситуация, как говорят, поправилась, и правда все-таки прорывается на западные телеэкраны. Хотя кто что хочет видеть и слышать, тот именно то увидит и услышит. Это старая болезнь. Но как бы то ни было - мы даем прессе максимальную информацию в надежде на объективность.
РГ : Что вас по-человечески особо тронуло в эти дни?
Мамсуров : Тронула реакция народа. Например, на станции переливания крови врачи объясняют, что крови - достаточно. Но люди все равно идут и идут. Или размещение беженцев. Гораздо больше их оказалось не во временных пунктах, а в жилом секторе. Принято считать, что они разошлись по родственникам. Но это не совсем так. Очень много беженцев принимают вовсе не родственники. Просто люди - и не только в Северной Осетии - по зову сердца приглашают пожить к себе целые семьи, оказавшиеся в беде. На меня это произвело впечатление!
На фоне самим себе внушенного образа России, где якобы все только и делают, что берут или дают взятки, воруют, пьют, потеряли стыд и совесть, мы вдруг увидели - нет, все совсем не так! Есть у людей и стыд, и совесть, и сострадание. Горе в Южной Осетии в очередной раз показало - мы великая и добрая страна. Здесь люди умеют сочувствовать и идти на помощь друг другу.
И мы вовсе не такие злые, как сами себя рисуем.
РГ : Лично вас или ваших родственников коснулась эта беда?
Мамсуров : Нет, лично меня - не коснулась. Но я не могу видеть, просто физически тяжело на это смотреть (это у меня началось четыре года назад, после Беслана), когда по телевизору показывают лица детей, попавших в беду в Южной Осетии. Когда их глаза смотрят в меня - это как удар в сердце. Они смотрят и спрашивают: "Дяденька, ты ж большой, ты же взрослый! Что ты позволяешь с нами делать?" И тогда, в Беслане, и сейчас я чувствую свою вину перед детьми, хотя ни в чем - ни тогда, ни сейчас - не виноват. Мне стыдно, что мы - нынешнее взрослое поколение - после всего, что с нами было в недавнем прошлом, не можем оградить детей от произвола таких, как этот человек, который оказался способен отдать приказ "Вперед! Я так решил! За мной великая Америка!"
РГ : Как в прошедшие дни проявили себя международные организации?
Мамсуров : Красный Крест и коридор пытался делать, и сейчас, я знаю, предлагает свою помощь. А другие... Международных организаций здесь много, их всегда было много, но я, честно говоря, потерял к ним интерес, потому что реальной пользы никогда от них не было. Они всего лишь комментаторы. Посчитают, сколько трупов, сколько ведер крови пролито, зафиксируют у себя, дадут мощные интервью, обзовут Россию, как им вздумается, и уедут. Нам, в отличие от них, нужно восстанавливать Цхинвал и села, нужно помочь людям обрести уверенность в завтрашнем дне.
РГ : Что теперь будет с грузинами в Осетии?
Мамсуров : У меня водитель - грузин. Он как возил меня, так и возит. Практически в центре Владикавказа есть грузинская школа, единственная в Российской Федерации. Ей 120 лет. Все предметы в ней преподаются на грузинском языке. Первого сентября в нее, как и раньше, придут учиться дети. Потому что грузины - они с нами, вместе. Они переживают, очень сильно переживают! Взрослым грузинам стыдно, конечно. Но в такой ситуации - что они могут сказать? И все мы знаем - они не должны отвечать за дела и поступки какого-то безответственного политика, пусть и столь высокопоставленного.
Источник - "Российская газета" - Центральный выпуск №4730 от 18 августа 2008 г..
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Комментарии (0)
-
-
0 / 0
-
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Нашли ошибку?