Из воспоминаний Виктора Гассиева. Часть 3: «Смерть лучше позора!»
9 июня 2016 История [версия для печати] [читать комментарии] [размер шрифта: a- | А+] [2067 просмотров]
Из воспоминаний Виктора Гассиева. Часть 3: «Смерть лучше позора!»
В этом году исполняется 90 лет с начала Первого геноцида осетин со стороны фашистских режимов Грузии. В ознаменование этой трагической даты ИА ОСинформ публикует цикл воспоминаний Виктора Гассиева – активного участника югоосетинского сопротивления меньшевистскому режиму Грузии, который проводил активную политику геноцида народа Южной Осетии в 1919-1920 годах.
ВСТРЕЧА С КРАСНОЙ АРМИЕЙ
Утро 17 марта 1920 года в Беслане встретило нас сумрачно. Густой холодный туман окутывал нас. Партизаны готовились к завтраку. Вдруг с быстротой молнии разнеслась долгожданная радостная весть: «Красная Армия прибыла, на вокзале воинский эшелон!».
Позабыв о завтраке, о дисциплине, все партизаны хлынули на станцию. По нашей одежде, по измученным и загорелым лицам, по красным полоскам на овчинных папахах красноармейцы сразу узнали, что к ним бегут свои. При сближении обе стороны несколько растерялись, потом прорвалось радостное волнение, начались приветствия, рукопожатия, объятия, поцелуи. Подошли Владимир Аржеванович, начальник пулеметной команды Санакоев Иван, наш политрук Кола Чочиев и Мате Санакоев. Их встретили командир и комиссар прибывшей части Красной Армии. Командования части и партизанского отряда решили провести митинг встречи. Митинг был открыт перед эшелоном. С приветственным словом выступил Владимир Аржеванович. Он говорил медленно, но вдохновенно. Закончил свою речь лозунгом: «Да здравствует героическая Красная Армия — армия, освобождения народов! Да здравствует Ленин!».
Вслед за ним выступил, командир части, высокий коренастый мужчина. Он говорил страстно, показывая всю свою ненависть к контрреволюции и международному империализму. Закончил свою речь словами: «Да здравствует III Интернационал! Смерть буржуазии».
Потом подошел к Владимиру Аржевановичу и заключил его в свои объятия.
Ликованию не было конца. На суровых лицах некоторых партизан появились слезинки. Митинг закончился пением «Интернационала».
Через час был дан сигнал, и паровоз, пыхтя, потянул эшелон на восток, в сторону города Грозный.
Этот день — день встречи с Красной Армией — один из самых ярких моментов в моей жизни, оставивший глубокий след в моей душе. Прошло 37 лет с того дня, а мне кажется, что это было недавно. С необыкновенной отчетливостью возникают в памяти лица, картины, давно минувшие, снова возвращаются чувства и впечатления, которые я не раз переживал, вспоминая этот день.
Через четыре дня на станцию Беслан прибыл агитвагон. Начальник его, пожилой мужчина в очках и в буденовке, связался с железнодорожными рабочими и партизанами. Он нам раздал текст «Интернационала», отпечатанный в типографии. Потом пригласил спартаковцев в вагон и начал с нами беседовать о советской власти и о большевистской партии. Внутри вагона расклеены были агитплакаты. На одном из них были изображены плечом к плечу рабочий, солдат и матрос с винтовками в руках. Под ними была надпись «Смерть Деникину!». С нашей стороны к вагону был приклеен яркий сатирический плакат с изображением генерала Деникина, бегущего в ужасе. Пятка его правой ноги упиралась в Орел, а левая нога повисла над Черным морем. Он был одет в генеральский мундир, изрядно поношенный, в заплатах, с полуоторвавшимися орденами, в кальсонах и без обуви. Мы долго смотрели на этот плакат и смеялись от всей души. Чачо Санакоев заметил, что плакат несовершенный: в нем надо было показать, как генерал схватил насморк и получил расстройство желудка под Орлом.
В БРИГАДЕ
В апреле месяце Юго-Осетинский Окружной Комитет решил организовать на базе партизанских отрядов первую Юго-Осетинскую повстанческую бригаду, чтобы подготовить ее к борьбе за советизацию Грузии. Решение это вытекло из аналогичного решения Кавказского Краевого Комитета РКП (б). Бригаде отвели во Владикавказе Апшеронские казармы. Из Беслана нас отправили во Владикавказ. Большинство спартаковцев было направлено в пулеметную команду бригады. Впоследствии некоторые спартаковцы: Саша Санакоев, Лео Санакоев, Данил Джиоев, Александр Битиев, Санакоев Борис, Семен (Гби) Плиев ушли на работу в штаб бригады.
Из спартаковцев в пулеметной команде остались Пируз Качмазов, Виктор Гассиев, Семён Шавлохбов, Санакоев Аршак, Ефим Цховребов, Павлик Гассиев. Помимо них в команде были старые солдаты-пулеметчики.
Началась боевая учеба! Проводились строевая подготовка, изучение материальной части оружия, стрелковая тренировка и практическая стрельба.
В мае месяце некоторые спартаковцы были выдвинуты начальниками пулеметов, наводчиками и вторыми номерами. Мы усердно занимались изучением материальной части, соревновались в сборе и разборе пулемета. К концу мая большинство спартаковцев настолько овладело пулеметами «Максим», «Викторе», «Кольт», что в оборе и разборе их соревновались с закрытыми глазами.
В апреле-мае 1920 года комитет «Спартака» развернул работу в бригаде молодых по вовлечению ее в Коммунистический союз молодежи. В начале апреля в Беслане было проведено общее собрание спартаковцев, на котором обсудили вопрос о работе среди молодежи. В это время комитет «Спартака» написал письмо в Цхинвал Ивану Джиоеву об организации новой группы молодежи для отправки ее в первую Юго-Осетинскую бригаду.
В начале мая 1920 года к нам прибыла новая группа партизан, в том числе оставшиеся в Юго-Осетии, спартаковцы во главе с Иваном Джиовым и Ясоном Харебовым. С этой группой были Илья Чочиев, Гено Цховребов, Георгий Газзаев, Котик Джиоев, Сико Баззаев, Николай Мамиев, Бету Мамнев и другие.
Владимир Аржеванович. предложил комитету «Спартака» подготовить, собрание, чтобы переименовать молодежную организацию «Спартак» в Юго-осетинскую организацию Российского Коммунистического Союза Молодежи. Это было сделано — на первой легальной конференции Юго-Осетинской комсомольской организации в середине мая 1920 г. Конференция переизбрала состав комитета, который стал именоваться Юго-Осетинским Окружным Комитетом РКСМ. В состав Комитета были избраны: Плиев Семен (секретарь), Санакоев Лео, Га: л оси Данил, Цховребов Ефим, Джиоев Тембол, Качмазов Пируз и Джиоев Сергей. Они распределили между собой районы Юго-Осетии для ведения работы.
НА ПОМОЩЬ ВОССТАВШИМ
В мае 1920 т. меньшевистская гвардия начала пробираться к перевалам. Оставшиеся партизаны совместно с крестьянами оказали ей сопротивление. В Ванельском ущелье партизаны преградили дорогу меньшевистскому отряду. В Рокском районе крестьяне объявили советскую власть и избрали ревком. К ним присоединились кемультцы и кударцы; корнисские партизаны сосредоточились в районе Эгра.
Во Владикавказ прибыли посланцы ревкома с просьбой оказать помощь восставшим крестьянам Юго-Осетии. Весть эта быстро распространилась среди бойцов и командиров первой Юго-Осетинской повстанческой бригады. Всюду на собраниях раздавались призывы: «Скорее на помощь восставшим!». Обстановка была сложная. Бригада еще не была достаточно обучена и вооружена. К тому же вопрос о вооруженном восстании в Грузии против меньшевиков после мирного договора меньшевистского правительства с РСФСР был временно снят. Связь с Краевым Комитетом была прервана. ЦК РКП (б) призывал народ на разгром польских интервентов, поддерживавшихся Антантой.
В осетинской бригаде началось брожение. В вопросе о помощи повстанцам были расхождения. Войны настаивали на немедленном выступлении на помощь восставшим крестьянам.
- Чего руководство медлит? — говорили многие. — Там наши товарищи обливаются кровью, а мы здесь преспокойно едим кашу и щи! Там издеваются над нашими семьями, а мы с оружием в руках смотрим издали.
Окружной Комитет (в особенности В. Санакоев и А, Джатиев) высказывался против отправки бригады на юг, считая это выступление преждевременным.
В связи с этим росло недовольство среди бойцов бригады дошли разговоры об изменнической политике. Комитета.
Юго-Осетинский Окружной' Комитет вынужден был вопрос поставить на обсуждение совещания представителей партийных организаций Юго-Осетии. На этом совещании, фактически превратившемся в собрание коммунистов и комсомольцев Юго-Осетии, подавляющее большинство высказывалось и голосовало за немедленное выступление бригады. Несмотря на возражения А. Джатиева и В. Санакоева, было принято решение об отправлении бригады, в Юго-Осетию на помощь восставшим.
Большинство спартаковцев, присоединилось к предложению создать из бригады сводный' стрелковый полк и отправиться на фронт против белополяков.
Среди молодежи большую работу проводил, особенно во Владикавказе, Александр Джатиев. Он часго выступал с докладами и беседами. Мы очень любили его выступления.
Здесь, нам кажется уместным сказать несколько слов об этом замечательном человеке и революционере. Характерной чертой Александра Михайловича была его революционная страстность и гуманизм. Смуглое умное лицо с вопросительно приподнятыми бровями, сверкающие мечтательные глаза вызывали к нему уважение и симпатию окружающих.
Своей душевной простотой, мягкостью в обращении. Своим теплым отношением к людям, он располагал их к себе.
Наблюдая горестную жизнь рабочих и тяжелое положение горской бедноты. Александр Михайлович с юных лет впитал в себя жгучую ненависть к эксплуататорским классам, самодержавию и вообще ко всякой несправедливости. Всю свою сознательную жизнь он посвятил делу освобождения трудящихся от векового гнета и эксплуатации.
Александр Джатиев был и крупным; партийным руководителем. Он, наряду с В. А. Санакоевым и Сергеем Гаглоевым, был организатором и воспитателем Юго-Осетинской подпольной организации РКСМ Грузии.
Важнейшей чертой Александра Михайловича, как революционера, является его пролетарский интернационализм. Он был вдохновителем дружбы между народами, как на Тереке, так и в Юго-Осетии.
Будучи высокоодаренным оратором, человеком глубокого понимания чаяний трудовых масс, имея большую эрудицию, он стал самым видным пропагандистом, народным трибуном Южной и Северной Осетии. Родной язык он знал в совершенстве и говорил на нем очень красиво. Прекрасно владел и русской речью. Красотой его слога восхищался народ, представители осетинской и русской интеллигенции Тифлиса, Владикавказа, Цхинвала, в аулах и деревнях Осетии. Не напрасно его называли осетинским Цицероном. Его речи всегда пленяли своей ясностью и простотой, глубиной и содержанием. В них он вкладывал страсть профессионала-революционера, уверенного в победе и торжестве трудового люда.
Мне запомнилась одна его яркая речь, произнесенная им в 1920 году, перед его командировкой в Рук, за несколько дней до ухода, осетинской бригады на помощь рокским повстанцам и провозглашения у Юго-Осетин советской власти. Речь была посвящена дружбе с грузинскими рабочими и крестьянами. Он говорил: «Между рабочими и крестьянами, без различия национальности и вероисповедания, возглавляемыми большевиками, с одной стороны, и с другой стороны — помещиками, буржуазией, возглавляемыми царскими генералами, меньшевиками и эсерами, идет великая схватка, схватка не на жизнь, а на смерть; одни отстаивают старые порядки эксплуататорского общества, другие борются за новую жизнь, за социализм. Все рабочие и крестьяне — братья, потому что их объединяет борьба с имущими классами — кровопийцами.
Мы должны понять, что грузинские рабочие и крестьяне — наши братья, мы вместе с ними в единении, плечом к плечу должны драться с нашими общими вековыми врагами — помещиками и капиталистами и их прихвостнями-меньшевиками, эсерами и всякой нечистью. Среди нас не должно быть уголовников, грабителей, шовинистов, им нет места в наших рядах, пусть они ищут свое место в рядах меньшевиков. Мы должны карать суровой пролетарской рукой всякое проявление уголовщины, недисциплинированности, анархизма. Наша задача — заблуждающимся рабочим и крестьянам терпеливо разъяснять, что их место в рядах борцов за советскую власть. Рабочие и крестьяне Грузии вели и ведут борьбу с ненавистным меньшевистским правительством. Сотни и тысячи грузинских большевиков, рабочих и крестьян рука об руку с русскими рабочими и крестьянами ведут борьбу против российской контрреволюции. Тысячи грузинских большевиков-борцов за советскую власть в меньшевистских застенках: в Тифлисе, в Кутаиси, в Гори, в Батуме, в Сухуме».
Перед отъездом мы посетили Гаглоева Данила, члена Комитета «Спартак». Он после мартовского перехода через горы тяжело болел и лежал в больнице; сильно переживал, что не может принять участие в боевых схватках с ненавистными меньшевиками.
В Ночь с 31 мая на 1 июня Юго-Осетинская бригада бесшумно снялась и отправилась по Военно-Осетинской дороге па помощь рокским повстанцам. Она двигалась больше по ночам. Настроение у бойцов было хорошее, все горели желанием освободить родной край от меньшевистского ига и установить советскую власть. Беседы, проведенные с партизанами о предполагаемом всеобщем восстании грузинского народа против меньшевистского правительства, вдохновляли всех. Уверенность в победе укрепляла убеждение, что на помощь восставшему народу придёт Красная Армия. После суточного отдыха в Нарской котловине бригада, разделенная на три отряда, 5 июня перебралась через Рокский, Зикарский и Мамисонский перевалы. Главные силы бригады, перешли через Рокский перевал. Усиленный батальон преодолел Зикарский перевал. Пулеметная команда и разведрота бригады, где находилось большинство спартаковцев, были повзводно приданы батальонам и даже отдельным ротам. Бывшие пулеметчики из комсомольцев, переведенные в роты и штабы писарями, вернулись в свои пулеметные расчеты.
На рассвете, 6 июня Зикарский отряд (батальон) под командой Арсена Дзудцова с Тонтобетских и Мсхлебских высот атаковал джавский меньшевистский гарнизон, состоявший из усиленного батальона и меньшевистской гвардии. До подхода основных сил повстанцев с Рокского направления меньшевистский гарнизон был разгромлен. В этих боях комсомольцы-пулеметчики-разведчики проявили мужество, храбрость и вызвали восхищение у солдат и младших командиров, вернувшихся с западного и турецкого фронтов георгиевскими кавалерами. До первых боев у некоторых командиров рот было к комсомольцам скептическое отношение, неохотно принимали их в роту, поговаривали, чго «они не обстреляны». Комсомольцы своими действиями в джавском бою доказали, что они достойны быть помощниками коммунистов. В этих боях за героизм отмечены комсомольцы: Качмазов Пируз, Аршак Санакоев. Бету Мамиев, Саша Санакоев, Николай Мамнев. Николай Кочиев, Ясон Харебов, Павлик Бегизов и другие.
Комсомольцы прославили себя и 7 июня в период штурма Цхинвала с Тбетских и Нацаргорских высот. Старый бакинский рабочий — Арсен Кочиев, восхитившись действием комсомольца-пулеметчика, подарил ему свой карабин. В этом бою комсомолец Мухтар Гаглоев был ранен, в шею, но остался в строю и принял участие в боях за Цхинвал.
Одной из славных страниц боевой истории комсомола Юго-Осетии является героический бой комсомольского пулеметного расчёта на Присско-Згудерских высотах 12 июня 1920 года. Пулеметный взвод, куда входил комсомольский расчет, в течение 8—10 июня прикрывал штаб руководства восстания, находившийся в Цхинвале. 10 июня вечером 2 взвод пулеметной команды был переброшен на Присские высоты. Он прикрывал правый фланг Ортевско-Ванатской группировки партизан.
Комсомольский пулеметный расчет со станковым пулеметом системы «Виккерс» занял, позицию около двух дубов по дороге Цхинвал — Ередви. (Эти дубы, простояли там еще до 30-х годов). Нам указали сектор обстрела, и мы ночью начали оборудование пулеметной ячейки, а на рассвете замаскировались.
11 июня было спокойно. Действовали только разведочные группы. После обеда начальник пулеметной команды обошел пулеметные расчеты и проверил их готовность к бою. Начальник похвалил комсомольцев за хорошую работу и провел беседу о бдительности. У пулеметчиков было бодрое настроение, но вместе с тем чувствовалась какая-то тревога.
Закат догорал. На западе погасла его последняя полоса. Все больше темнела лиловая даль. На землю быстро спускались сумерки, на небе зажглись первые звезды. Высоко над Згудерским кладбищем лениво ползла луна, освещая могильные памятники. Внизу, в Цхинвале, купола армянской и грузинской церквей отбрасывали лунный отблеск.
Я углубился в воспоминания о детстве. Вот передо мной Згудерские скалы, а там дальше Тбетские высоты и Нацаргора, где я со своими сверстниками зимою катался на салазках. А вот площадь около дома Кирсанова, где еще в позапрошлом году участвовал в снежных боях, происходивших между молодежью нижнего и верхнего Цхинвала. Вспомнил как со своими товарищами, после сбора винограда и фруктов, ходил по садам, собирая остатки фруктов, чтобы продать их и купить себе тетради и учебники.
Наконец я пристально стал всматриваться в центр Цхинвала, искал здание, где помещался штаб и тюрьма меньшевистской гвардии; усмехнулся и упрекнул себя за то, что отвлекся от боевой задачи дежурного пулеметчика. Затем я разбудил свою, смену и вскоре заснул крепким сном.
Рано утром пулеметчики принялись снова за маскировку пулеметного, гнезда. Из штаба передали, что меньшевики сосредоточили войска с артиллерией в садах Тирдзниси и Дмениси, что 12 ожидается наступление противника.
12 июня день был ясным, с утра солнце позолотило на востоке гору Орбузала. Над Цхинвалом поднималась утренняя заря.
Санакоев Иван срочно был вызван в штаб. К 6 часам разведчики отошли с подступов Тирдзниси и командиру роты доложили, что меньшевистская гвардия вышла из садов и рассыпалась в цепь. Через несколько минут загремела артиллерия, вслед за этим противник перешел в наступление. Артиллерия начала обстреливать наши позиции; одна батарея открыла огонь по селу Прис, и дома загорелись. Присцы устремились в овраги и. рощи, Комсомольцы держали себя спокойно. Бывшие фронтовики волновались, так как превосходство сил противника, имевшего сильную артиллерию, ничего хорошего не сулило.
Скоро вернулся зам. командира батальона и дал приказ — во что бы то ни стало задержать меньшевистские войска и дать возможность повстанцам отойти к Кехвской теснине, а беженцам — в горы. Как только приблизилась меньшевистская пехота, мы открыли огонь по ней. В ответ артиллерия противника, обрушилась на нас, и наш пулеметный расчет замолк. Меньшевики встали во весь рост и ускоренным шагом двинулись: вперед. /Между нами оставалось около 400 метров. Рота красных партизан открыла огонь. Снова застрекотали пулеметные расчеты нашего взвода. Меньшевики вынуждены были снова залечь, а их артиллерия вновь начала обстреливать, наши позиции. Мы были вынуждены сменить огневые позиции, а рота партизан начала отходить в сторону села Ередви.
В это время со стороны Згудерского кладбища нам во фланг перешла в наступление пехота противники, численностью до двух рот. Мы встретили их кинжальным огнем. Противник, получив отпор, вынужден был откатиться к кладбищам.
В разгаре боя к нам через Присский овраг пробрался связной начальника пулеметной команды с приказом — «Прикрыть беженцев и отходящие роты партизан, а потом отойти в направлении Хсити — Чемерт вдоль левого берега реки Лиахвы».
Бой продолжался. Ортевско-Ванатская группировка повстанцев оторвалась от противника, Мы оставили свои позиции и начали отходить через овраг к берегу Лиахвы. Оказалось, что овраг был перерезан меньшевистской ротой, действующей с Згудерского кладбища. К ним попал в плен связной начальника пулеметной команды (последний был расстрелян в числе 13 Коммунаров 16 июня 1920 года). Встретив оружейный огонь, мы были вынуждены повернуться обратно в сторону Приси-Арзити и через горящую деревню и дома Джабита отступить в направлении Мамитикау-Чемерт. У села Чемерт к нам приблизилась меньшевистская кавалерия. Мы быстро заняли огневую позицию и открыли по ней пулеметный огонь, она повернула обратно и врассыпную ускакала в сторону с. Хеити, оставив четыре лошади.
Под вечер по приказу нашего начальника заняли позицию в Чемертской крепости, должны были прикрывать, подходы к Кехвской леснине. Не прошло и полчаса, как в северной части с. Кехви начала скапливаться пехота противника. Пулеметный взвод из двух станковых пулеметов открыл огонь по скоплению противника. Бой продолжался до сумерек. С наступлением темноты мы получили приказ — оседлать Кулухти с ротой стрелков и прикрыть Джавское ущелье от наступающей левобережной группировки войск противника.
К вечеру 12 июня погода внезапно изменилась, небо покрылось грозовыми тучами. Подул сильный ветер, сверкнула молния и загрохотал: гром. Над землей нависли свинцовые тучи. Стояла преддождевая духота. Начали падать крупные капли летнего дожди, все чаще и чаще, пока не превратились в сплошную стену ливня. Дождь хлестал нещадно, побежали бурные ручьи, быстро помутнели речки и вышли из своих берегов, В ущельях усилился гомон людей, мычание и блеяние крупного и мелкого рогатого скота, угоняемого беженцами. В бурных реках гибло много скота. Дождь лил непрерывно, как из ведра, в течение двух часов. По раскисшей земле едва передвигались скот и люди, навьюченные жалким домашним скарбом. Пулеметный расчет отважных комсомольцев, ведя периодически огонь вдоль берега речки Залда и по Кемретской крепости, куда сосредотачивался правый фланг центральной группировки войск меньшевиков, бдительно охранял подступы к Джаве через Кулухти, Кодибин и Бузила. В пулеметном расчете неразлучно находились три комсомольца во главе со старым коммунистом, бывшим прапорщиком Иваном Санакоевым (по прозвищу Рыжа).
13 июня во, время разлива был снесен мост через реку Чимас. Меньшевистская гвардия, настигла двух женщин — мать и ее 18-летнюю дочь. Спасения для них не было. Односельчане, наблюдавшие с высокой горы, ожидали развязки трагедии. Мать и дочь подбежали к скалистому берегу реки, и по ущелью разнесся трагический крик двух гордых горянок: «Смерть лучше позора!». Несчастные бросились в объятия: мутных бушующих волн стремительного Чимас-дон. Река приняла их в свои объятия и помчала в Лиахву. Наверху за рекой раздалось рыданье женщин. Мужчины, стоящие подальше, сумрачно смотрели вниз, долго не поднимая готовы. В их сердцах кипела ненависть, у некоторых из них на глазах появились слезы.. Но что могли сделать эти бесстрашные суровые горцы, без оружия против вооруженной гвардии?
Эту картину видели, и партизаны; прикрывшие беженцев на правом берегу Чимас-дон. Трагедя матери и дочери вызвала еще большую ненависть к убийцам.
13-23 июня наш пулеметный расчет находился в составе главных сил повстанцев, прикрывавших партизан и беженцев при отходе по Лиахвскому ущелью. Три комсомольца Качмазов Пируз, Санакоев Чачо и я участвовали в боях под Дидинагджин и под Ванели и в составе последней труппы Мате Санакоева, насчитывавшей около двух десятков бойцов, приняли участие в последнем оборонительном бою уродского перевала.
Большинство юго-осетинских крестьян, особенно нагорной Юго-Осетии, ушло за перевалы. Вслед за ними с боями отошли к перевалам партизанские группы, прикрывавшие беженцев.
В РЯДАХ КРАСНОЙ АРМИИ
В конце июня 1920 года начальник терских войск Красной Армии обратился к командиру Юго-Осетинской бригады с просьбой о выделении нескольких комсомольцев для формировавшегося заградительного пограничного отряда, который предполагали отправить для несения пограничной службы, на Рококом, Дзомагском, Зикарском и Маминонском перевалах. В первых числах июля этот отряд был направлен вЗарамаг, где должен был разместиться его штаб. Из Юго-Осетинских партизан в отряд были
откомандированы Александр Битиев, Александр (Чачо) Санакоев, Антон Тибилов, Дзамбол Наниев и я. На перевале службу несли посменно. Я был включен в пулеметный взвод, остальные — в стрелковые взводы. Перед отрядом стояла задача — никого не пропускать через границу, задерживать белогвардейцев, скрывавшихся в горах. Кроме того, в нашу задачу входило пресечение спекуляции и контрабанды.
Комсомольцы Юго-Осетии оказались весьма полезными, так как они знали местный язык и горные тропинки между Северной и Южной Осетией, не говоря уже о перевальных дорогах. Они не раз получали благодарность за хорошую работу от командования.
В этом году исполняется 90 лет с начала Первого геноцида осетин со стороны фашистских режимов Грузии. В ознаменование этой трагической даты ИА ОСинформ публикует цикл воспоминаний Виктора Гассиева – активного участника югоосетинского сопротивления меньшевистскому режиму Грузии, который проводил активную политику геноцида народа Южной Осетии в 1919-1920 годах.
ВСТРЕЧА С КРАСНОЙ АРМИЕЙ
Утро 17 марта 1920 года в Беслане встретило нас сумрачно. Густой холодный туман окутывал нас. Партизаны готовились к завтраку. Вдруг с быстротой молнии разнеслась долгожданная радостная весть: «Красная Армия прибыла, на вокзале воинский эшелон!».
Позабыв о завтраке, о дисциплине, все партизаны хлынули на станцию. По нашей одежде, по измученным и загорелым лицам, по красным полоскам на овчинных папахах красноармейцы сразу узнали, что к ним бегут свои. При сближении обе стороны несколько растерялись, потом прорвалось радостное волнение, начались приветствия, рукопожатия, объятия, поцелуи. Подошли Владимир Аржеванович, начальник пулеметной команды Санакоев Иван, наш политрук Кола Чочиев и Мате Санакоев. Их встретили командир и комиссар прибывшей части Красной Армии. Командования части и партизанского отряда решили провести митинг встречи. Митинг был открыт перед эшелоном. С приветственным словом выступил Владимир Аржеванович. Он говорил медленно, но вдохновенно. Закончил свою речь лозунгом: «Да здравствует героическая Красная Армия — армия, освобождения народов! Да здравствует Ленин!».
Вслед за ним выступил, командир части, высокий коренастый мужчина. Он говорил страстно, показывая всю свою ненависть к контрреволюции и международному империализму. Закончил свою речь словами: «Да здравствует III Интернационал! Смерть буржуазии».
Потом подошел к Владимиру Аржевановичу и заключил его в свои объятия.
Ликованию не было конца. На суровых лицах некоторых партизан появились слезинки. Митинг закончился пением «Интернационала».
Через час был дан сигнал, и паровоз, пыхтя, потянул эшелон на восток, в сторону города Грозный.
Этот день — день встречи с Красной Армией — один из самых ярких моментов в моей жизни, оставивший глубокий след в моей душе. Прошло 37 лет с того дня, а мне кажется, что это было недавно. С необыкновенной отчетливостью возникают в памяти лица, картины, давно минувшие, снова возвращаются чувства и впечатления, которые я не раз переживал, вспоминая этот день.
Через четыре дня на станцию Беслан прибыл агитвагон. Начальник его, пожилой мужчина в очках и в буденовке, связался с железнодорожными рабочими и партизанами. Он нам раздал текст «Интернационала», отпечатанный в типографии. Потом пригласил спартаковцев в вагон и начал с нами беседовать о советской власти и о большевистской партии. Внутри вагона расклеены были агитплакаты. На одном из них были изображены плечом к плечу рабочий, солдат и матрос с винтовками в руках. Под ними была надпись «Смерть Деникину!». С нашей стороны к вагону был приклеен яркий сатирический плакат с изображением генерала Деникина, бегущего в ужасе. Пятка его правой ноги упиралась в Орел, а левая нога повисла над Черным морем. Он был одет в генеральский мундир, изрядно поношенный, в заплатах, с полуоторвавшимися орденами, в кальсонах и без обуви. Мы долго смотрели на этот плакат и смеялись от всей души. Чачо Санакоев заметил, что плакат несовершенный: в нем надо было показать, как генерал схватил насморк и получил расстройство желудка под Орлом.
В БРИГАДЕ
В апреле месяце Юго-Осетинский Окружной Комитет решил организовать на базе партизанских отрядов первую Юго-Осетинскую повстанческую бригаду, чтобы подготовить ее к борьбе за советизацию Грузии. Решение это вытекло из аналогичного решения Кавказского Краевого Комитета РКП (б). Бригаде отвели во Владикавказе Апшеронские казармы. Из Беслана нас отправили во Владикавказ. Большинство спартаковцев было направлено в пулеметную команду бригады. Впоследствии некоторые спартаковцы: Саша Санакоев, Лео Санакоев, Данил Джиоев, Александр Битиев, Санакоев Борис, Семен (Гби) Плиев ушли на работу в штаб бригады.
Из спартаковцев в пулеметной команде остались Пируз Качмазов, Виктор Гассиев, Семён Шавлохбов, Санакоев Аршак, Ефим Цховребов, Павлик Гассиев. Помимо них в команде были старые солдаты-пулеметчики.
Началась боевая учеба! Проводились строевая подготовка, изучение материальной части оружия, стрелковая тренировка и практическая стрельба.
В мае месяце некоторые спартаковцы были выдвинуты начальниками пулеметов, наводчиками и вторыми номерами. Мы усердно занимались изучением материальной части, соревновались в сборе и разборе пулемета. К концу мая большинство спартаковцев настолько овладело пулеметами «Максим», «Викторе», «Кольт», что в оборе и разборе их соревновались с закрытыми глазами.
В апреле-мае 1920 года комитет «Спартака» развернул работу в бригаде молодых по вовлечению ее в Коммунистический союз молодежи. В начале апреля в Беслане было проведено общее собрание спартаковцев, на котором обсудили вопрос о работе среди молодежи. В это время комитет «Спартака» написал письмо в Цхинвал Ивану Джиоеву об организации новой группы молодежи для отправки ее в первую Юго-Осетинскую бригаду.
В начале мая 1920 года к нам прибыла новая группа партизан, в том числе оставшиеся в Юго-Осетии, спартаковцы во главе с Иваном Джиовым и Ясоном Харебовым. С этой группой были Илья Чочиев, Гено Цховребов, Георгий Газзаев, Котик Джиоев, Сико Баззаев, Николай Мамиев, Бету Мамнев и другие.
Владимир Аржеванович. предложил комитету «Спартака» подготовить, собрание, чтобы переименовать молодежную организацию «Спартак» в Юго-осетинскую организацию Российского Коммунистического Союза Молодежи. Это было сделано — на первой легальной конференции Юго-Осетинской комсомольской организации в середине мая 1920 г. Конференция переизбрала состав комитета, который стал именоваться Юго-Осетинским Окружным Комитетом РКСМ. В состав Комитета были избраны: Плиев Семен (секретарь), Санакоев Лео, Га: л оси Данил, Цховребов Ефим, Джиоев Тембол, Качмазов Пируз и Джиоев Сергей. Они распределили между собой районы Юго-Осетии для ведения работы.
НА ПОМОЩЬ ВОССТАВШИМ
В мае 1920 т. меньшевистская гвардия начала пробираться к перевалам. Оставшиеся партизаны совместно с крестьянами оказали ей сопротивление. В Ванельском ущелье партизаны преградили дорогу меньшевистскому отряду. В Рокском районе крестьяне объявили советскую власть и избрали ревком. К ним присоединились кемультцы и кударцы; корнисские партизаны сосредоточились в районе Эгра.
Во Владикавказ прибыли посланцы ревкома с просьбой оказать помощь восставшим крестьянам Юго-Осетии. Весть эта быстро распространилась среди бойцов и командиров первой Юго-Осетинской повстанческой бригады. Всюду на собраниях раздавались призывы: «Скорее на помощь восставшим!». Обстановка была сложная. Бригада еще не была достаточно обучена и вооружена. К тому же вопрос о вооруженном восстании в Грузии против меньшевиков после мирного договора меньшевистского правительства с РСФСР был временно снят. Связь с Краевым Комитетом была прервана. ЦК РКП (б) призывал народ на разгром польских интервентов, поддерживавшихся Антантой.
В осетинской бригаде началось брожение. В вопросе о помощи повстанцам были расхождения. Войны настаивали на немедленном выступлении на помощь восставшим крестьянам.
- Чего руководство медлит? — говорили многие. — Там наши товарищи обливаются кровью, а мы здесь преспокойно едим кашу и щи! Там издеваются над нашими семьями, а мы с оружием в руках смотрим издали.
Окружной Комитет (в особенности В. Санакоев и А, Джатиев) высказывался против отправки бригады на юг, считая это выступление преждевременным.
В связи с этим росло недовольство среди бойцов бригады дошли разговоры об изменнической политике. Комитета.
Юго-Осетинский Окружной' Комитет вынужден был вопрос поставить на обсуждение совещания представителей партийных организаций Юго-Осетии. На этом совещании, фактически превратившемся в собрание коммунистов и комсомольцев Юго-Осетии, подавляющее большинство высказывалось и голосовало за немедленное выступление бригады. Несмотря на возражения А. Джатиева и В. Санакоева, было принято решение об отправлении бригады, в Юго-Осетию на помощь восставшим.
Большинство спартаковцев, присоединилось к предложению создать из бригады сводный' стрелковый полк и отправиться на фронт против белополяков.
Среди молодежи большую работу проводил, особенно во Владикавказе, Александр Джатиев. Он часго выступал с докладами и беседами. Мы очень любили его выступления.
Здесь, нам кажется уместным сказать несколько слов об этом замечательном человеке и революционере. Характерной чертой Александра Михайловича была его революционная страстность и гуманизм. Смуглое умное лицо с вопросительно приподнятыми бровями, сверкающие мечтательные глаза вызывали к нему уважение и симпатию окружающих.
Своей душевной простотой, мягкостью в обращении. Своим теплым отношением к людям, он располагал их к себе.
Наблюдая горестную жизнь рабочих и тяжелое положение горской бедноты. Александр Михайлович с юных лет впитал в себя жгучую ненависть к эксплуататорским классам, самодержавию и вообще ко всякой несправедливости. Всю свою сознательную жизнь он посвятил делу освобождения трудящихся от векового гнета и эксплуатации.
Александр Джатиев был и крупным; партийным руководителем. Он, наряду с В. А. Санакоевым и Сергеем Гаглоевым, был организатором и воспитателем Юго-Осетинской подпольной организации РКСМ Грузии.
Важнейшей чертой Александра Михайловича, как революционера, является его пролетарский интернационализм. Он был вдохновителем дружбы между народами, как на Тереке, так и в Юго-Осетии.
Будучи высокоодаренным оратором, человеком глубокого понимания чаяний трудовых масс, имея большую эрудицию, он стал самым видным пропагандистом, народным трибуном Южной и Северной Осетии. Родной язык он знал в совершенстве и говорил на нем очень красиво. Прекрасно владел и русской речью. Красотой его слога восхищался народ, представители осетинской и русской интеллигенции Тифлиса, Владикавказа, Цхинвала, в аулах и деревнях Осетии. Не напрасно его называли осетинским Цицероном. Его речи всегда пленяли своей ясностью и простотой, глубиной и содержанием. В них он вкладывал страсть профессионала-революционера, уверенного в победе и торжестве трудового люда.
Мне запомнилась одна его яркая речь, произнесенная им в 1920 году, перед его командировкой в Рук, за несколько дней до ухода, осетинской бригады на помощь рокским повстанцам и провозглашения у Юго-Осетин советской власти. Речь была посвящена дружбе с грузинскими рабочими и крестьянами. Он говорил: «Между рабочими и крестьянами, без различия национальности и вероисповедания, возглавляемыми большевиками, с одной стороны, и с другой стороны — помещиками, буржуазией, возглавляемыми царскими генералами, меньшевиками и эсерами, идет великая схватка, схватка не на жизнь, а на смерть; одни отстаивают старые порядки эксплуататорского общества, другие борются за новую жизнь, за социализм. Все рабочие и крестьяне — братья, потому что их объединяет борьба с имущими классами — кровопийцами.
Мы должны понять, что грузинские рабочие и крестьяне — наши братья, мы вместе с ними в единении, плечом к плечу должны драться с нашими общими вековыми врагами — помещиками и капиталистами и их прихвостнями-меньшевиками, эсерами и всякой нечистью. Среди нас не должно быть уголовников, грабителей, шовинистов, им нет места в наших рядах, пусть они ищут свое место в рядах меньшевиков. Мы должны карать суровой пролетарской рукой всякое проявление уголовщины, недисциплинированности, анархизма. Наша задача — заблуждающимся рабочим и крестьянам терпеливо разъяснять, что их место в рядах борцов за советскую власть. Рабочие и крестьяне Грузии вели и ведут борьбу с ненавистным меньшевистским правительством. Сотни и тысячи грузинских большевиков, рабочих и крестьян рука об руку с русскими рабочими и крестьянами ведут борьбу против российской контрреволюции. Тысячи грузинских большевиков-борцов за советскую власть в меньшевистских застенках: в Тифлисе, в Кутаиси, в Гори, в Батуме, в Сухуме».
Перед отъездом мы посетили Гаглоева Данила, члена Комитета «Спартак». Он после мартовского перехода через горы тяжело болел и лежал в больнице; сильно переживал, что не может принять участие в боевых схватках с ненавистными меньшевиками.
В Ночь с 31 мая на 1 июня Юго-Осетинская бригада бесшумно снялась и отправилась по Военно-Осетинской дороге па помощь рокским повстанцам. Она двигалась больше по ночам. Настроение у бойцов было хорошее, все горели желанием освободить родной край от меньшевистского ига и установить советскую власть. Беседы, проведенные с партизанами о предполагаемом всеобщем восстании грузинского народа против меньшевистского правительства, вдохновляли всех. Уверенность в победе укрепляла убеждение, что на помощь восставшему народу придёт Красная Армия. После суточного отдыха в Нарской котловине бригада, разделенная на три отряда, 5 июня перебралась через Рокский, Зикарский и Мамисонский перевалы. Главные силы бригады, перешли через Рокский перевал. Усиленный батальон преодолел Зикарский перевал. Пулеметная команда и разведрота бригады, где находилось большинство спартаковцев, были повзводно приданы батальонам и даже отдельным ротам. Бывшие пулеметчики из комсомольцев, переведенные в роты и штабы писарями, вернулись в свои пулеметные расчеты.
На рассвете, 6 июня Зикарский отряд (батальон) под командой Арсена Дзудцова с Тонтобетских и Мсхлебских высот атаковал джавский меньшевистский гарнизон, состоявший из усиленного батальона и меньшевистской гвардии. До подхода основных сил повстанцев с Рокского направления меньшевистский гарнизон был разгромлен. В этих боях комсомольцы-пулеметчики-разведчики проявили мужество, храбрость и вызвали восхищение у солдат и младших командиров, вернувшихся с западного и турецкого фронтов георгиевскими кавалерами. До первых боев у некоторых командиров рот было к комсомольцам скептическое отношение, неохотно принимали их в роту, поговаривали, чго «они не обстреляны». Комсомольцы своими действиями в джавском бою доказали, что они достойны быть помощниками коммунистов. В этих боях за героизм отмечены комсомольцы: Качмазов Пируз, Аршак Санакоев. Бету Мамиев, Саша Санакоев, Николай Мамнев. Николай Кочиев, Ясон Харебов, Павлик Бегизов и другие.
Комсомольцы прославили себя и 7 июня в период штурма Цхинвала с Тбетских и Нацаргорских высот. Старый бакинский рабочий — Арсен Кочиев, восхитившись действием комсомольца-пулеметчика, подарил ему свой карабин. В этом бою комсомолец Мухтар Гаглоев был ранен, в шею, но остался в строю и принял участие в боях за Цхинвал.
Одной из славных страниц боевой истории комсомола Юго-Осетии является героический бой комсомольского пулеметного расчёта на Присско-Згудерских высотах 12 июня 1920 года. Пулеметный взвод, куда входил комсомольский расчет, в течение 8—10 июня прикрывал штаб руководства восстания, находившийся в Цхинвале. 10 июня вечером 2 взвод пулеметной команды был переброшен на Присские высоты. Он прикрывал правый фланг Ортевско-Ванатской группировки партизан.
Комсомольский пулеметный расчет со станковым пулеметом системы «Виккерс» занял, позицию около двух дубов по дороге Цхинвал — Ередви. (Эти дубы, простояли там еще до 30-х годов). Нам указали сектор обстрела, и мы ночью начали оборудование пулеметной ячейки, а на рассвете замаскировались.
11 июня было спокойно. Действовали только разведочные группы. После обеда начальник пулеметной команды обошел пулеметные расчеты и проверил их готовность к бою. Начальник похвалил комсомольцев за хорошую работу и провел беседу о бдительности. У пулеметчиков было бодрое настроение, но вместе с тем чувствовалась какая-то тревога.
Закат догорал. На западе погасла его последняя полоса. Все больше темнела лиловая даль. На землю быстро спускались сумерки, на небе зажглись первые звезды. Высоко над Згудерским кладбищем лениво ползла луна, освещая могильные памятники. Внизу, в Цхинвале, купола армянской и грузинской церквей отбрасывали лунный отблеск.
Я углубился в воспоминания о детстве. Вот передо мной Згудерские скалы, а там дальше Тбетские высоты и Нацаргора, где я со своими сверстниками зимою катался на салазках. А вот площадь около дома Кирсанова, где еще в позапрошлом году участвовал в снежных боях, происходивших между молодежью нижнего и верхнего Цхинвала. Вспомнил как со своими товарищами, после сбора винограда и фруктов, ходил по садам, собирая остатки фруктов, чтобы продать их и купить себе тетради и учебники.
Наконец я пристально стал всматриваться в центр Цхинвала, искал здание, где помещался штаб и тюрьма меньшевистской гвардии; усмехнулся и упрекнул себя за то, что отвлекся от боевой задачи дежурного пулеметчика. Затем я разбудил свою, смену и вскоре заснул крепким сном.
Рано утром пулеметчики принялись снова за маскировку пулеметного, гнезда. Из штаба передали, что меньшевики сосредоточили войска с артиллерией в садах Тирдзниси и Дмениси, что 12 ожидается наступление противника.
12 июня день был ясным, с утра солнце позолотило на востоке гору Орбузала. Над Цхинвалом поднималась утренняя заря.
Санакоев Иван срочно был вызван в штаб. К 6 часам разведчики отошли с подступов Тирдзниси и командиру роты доложили, что меньшевистская гвардия вышла из садов и рассыпалась в цепь. Через несколько минут загремела артиллерия, вслед за этим противник перешел в наступление. Артиллерия начала обстреливать наши позиции; одна батарея открыла огонь по селу Прис, и дома загорелись. Присцы устремились в овраги и. рощи, Комсомольцы держали себя спокойно. Бывшие фронтовики волновались, так как превосходство сил противника, имевшего сильную артиллерию, ничего хорошего не сулило.
Скоро вернулся зам. командира батальона и дал приказ — во что бы то ни стало задержать меньшевистские войска и дать возможность повстанцам отойти к Кехвской теснине, а беженцам — в горы. Как только приблизилась меньшевистская пехота, мы открыли огонь по ней. В ответ артиллерия противника, обрушилась на нас, и наш пулеметный расчет замолк. Меньшевики встали во весь рост и ускоренным шагом двинулись: вперед. /Между нами оставалось около 400 метров. Рота красных партизан открыла огонь. Снова застрекотали пулеметные расчеты нашего взвода. Меньшевики вынуждены были снова залечь, а их артиллерия вновь начала обстреливать, наши позиции. Мы были вынуждены сменить огневые позиции, а рота партизан начала отходить в сторону села Ередви.
В это время со стороны Згудерского кладбища нам во фланг перешла в наступление пехота противники, численностью до двух рот. Мы встретили их кинжальным огнем. Противник, получив отпор, вынужден был откатиться к кладбищам.
В разгаре боя к нам через Присский овраг пробрался связной начальника пулеметной команды с приказом — «Прикрыть беженцев и отходящие роты партизан, а потом отойти в направлении Хсити — Чемерт вдоль левого берега реки Лиахвы».
Бой продолжался. Ортевско-Ванатская группировка повстанцев оторвалась от противника, Мы оставили свои позиции и начали отходить через овраг к берегу Лиахвы. Оказалось, что овраг был перерезан меньшевистской ротой, действующей с Згудерского кладбища. К ним попал в плен связной начальника пулеметной команды (последний был расстрелян в числе 13 Коммунаров 16 июня 1920 года). Встретив оружейный огонь, мы были вынуждены повернуться обратно в сторону Приси-Арзити и через горящую деревню и дома Джабита отступить в направлении Мамитикау-Чемерт. У села Чемерт к нам приблизилась меньшевистская кавалерия. Мы быстро заняли огневую позицию и открыли по ней пулеметный огонь, она повернула обратно и врассыпную ускакала в сторону с. Хеити, оставив четыре лошади.
Под вечер по приказу нашего начальника заняли позицию в Чемертской крепости, должны были прикрывать, подходы к Кехвской леснине. Не прошло и полчаса, как в северной части с. Кехви начала скапливаться пехота противника. Пулеметный взвод из двух станковых пулеметов открыл огонь по скоплению противника. Бой продолжался до сумерек. С наступлением темноты мы получили приказ — оседлать Кулухти с ротой стрелков и прикрыть Джавское ущелье от наступающей левобережной группировки войск противника.
К вечеру 12 июня погода внезапно изменилась, небо покрылось грозовыми тучами. Подул сильный ветер, сверкнула молния и загрохотал: гром. Над землей нависли свинцовые тучи. Стояла преддождевая духота. Начали падать крупные капли летнего дожди, все чаще и чаще, пока не превратились в сплошную стену ливня. Дождь хлестал нещадно, побежали бурные ручьи, быстро помутнели речки и вышли из своих берегов, В ущельях усилился гомон людей, мычание и блеяние крупного и мелкого рогатого скота, угоняемого беженцами. В бурных реках гибло много скота. Дождь лил непрерывно, как из ведра, в течение двух часов. По раскисшей земле едва передвигались скот и люди, навьюченные жалким домашним скарбом. Пулеметный расчет отважных комсомольцев, ведя периодически огонь вдоль берега речки Залда и по Кемретской крепости, куда сосредотачивался правый фланг центральной группировки войск меньшевиков, бдительно охранял подступы к Джаве через Кулухти, Кодибин и Бузила. В пулеметном расчете неразлучно находились три комсомольца во главе со старым коммунистом, бывшим прапорщиком Иваном Санакоевым (по прозвищу Рыжа).
13 июня во, время разлива был снесен мост через реку Чимас. Меньшевистская гвардия, настигла двух женщин — мать и ее 18-летнюю дочь. Спасения для них не было. Односельчане, наблюдавшие с высокой горы, ожидали развязки трагедии. Мать и дочь подбежали к скалистому берегу реки, и по ущелью разнесся трагический крик двух гордых горянок: «Смерть лучше позора!». Несчастные бросились в объятия: мутных бушующих волн стремительного Чимас-дон. Река приняла их в свои объятия и помчала в Лиахву. Наверху за рекой раздалось рыданье женщин. Мужчины, стоящие подальше, сумрачно смотрели вниз, долго не поднимая готовы. В их сердцах кипела ненависть, у некоторых из них на глазах появились слезы.. Но что могли сделать эти бесстрашные суровые горцы, без оружия против вооруженной гвардии?
Эту картину видели, и партизаны; прикрывшие беженцев на правом берегу Чимас-дон. Трагедя матери и дочери вызвала еще большую ненависть к убийцам.
13-23 июня наш пулеметный расчет находился в составе главных сил повстанцев, прикрывавших партизан и беженцев при отходе по Лиахвскому ущелью. Три комсомольца Качмазов Пируз, Санакоев Чачо и я участвовали в боях под Дидинагджин и под Ванели и в составе последней труппы Мате Санакоева, насчитывавшей около двух десятков бойцов, приняли участие в последнем оборонительном бою уродского перевала.
Большинство юго-осетинских крестьян, особенно нагорной Юго-Осетии, ушло за перевалы. Вслед за ними с боями отошли к перевалам партизанские группы, прикрывавшие беженцев.
В РЯДАХ КРАСНОЙ АРМИИ
В конце июня 1920 года начальник терских войск Красной Армии обратился к командиру Юго-Осетинской бригады с просьбой о выделении нескольких комсомольцев для формировавшегося заградительного пограничного отряда, который предполагали отправить для несения пограничной службы, на Рококом, Дзомагском, Зикарском и Маминонском перевалах. В первых числах июля этот отряд был направлен вЗарамаг, где должен был разместиться его штаб. Из Юго-Осетинских партизан в отряд были
откомандированы Александр Битиев, Александр (Чачо) Санакоев, Антон Тибилов, Дзамбол Наниев и я. На перевале службу несли посменно. Я был включен в пулеметный взвод, остальные — в стрелковые взводы. Перед отрядом стояла задача — никого не пропускать через границу, задерживать белогвардейцев, скрывавшихся в горах. Кроме того, в нашу задачу входило пресечение спекуляции и контрабанды.
Комсомольцы Юго-Осетии оказались весьма полезными, так как они знали местный язык и горные тропинки между Северной и Южной Осетией, не говоря уже о перевальных дорогах. Они не раз получали благодарность за хорошую работу от командования.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Комментарии (0)
-
-
50 / 15
-
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Нашли ошибку?