Южная Осетия. Хроника повседневности
21 апреля 2022 Новости [читать комментарии] [размер шрифта: a- | А+] [719 просмотров] [версия для печати]
История нашей страны состоит не только из событий вооруженного противостояния внешним силам, внутренних раздоров и политических пертурбаций. В канву сменяющихся эпох вплетены и факты из жизни простых людей: рождение и смерть, радости и переживания, любовь и верность, мелочи быта и жизненные свершения. Обо всем этом в нашей рубрике – повседневная жизнь жителей края в исторической ретроспективе (начало в №1-27).
В начале апреля 1944 года началась вспашка полей в колхозах Юго-Осетии. В селении Гвиргвина Велитского сельсовета запашку проводили шестью плугами. Вместо запланированных 60 га колхозники вспахали 63 гектара. Особенно отличилась первая бригада под руководством Отара Кулумбегова. Сеяли ячмень, кукурузу, овес.
В тот год военного лихолетья люди старались собрать больше зерна для фронта. И забота эта не была абстрактной, к этому времени на полях Великой Отечественной войны сражались с десяток уроженцев этого небольшого села.
Ежедневно в колхозном правлении собирались сельчане. На стене одной из комнат висела большая карта СССР, и каждое утро председатель сельсовета Володя Кулумбегов отмечал красным карандашом города Восточной Европы, освобожденные от фашистских войск. Больше всего происходящим на фронте интересовался живший по соседству Самата. Едва только из трубы сельской конторы появлялся дым, как он уже стоял перед дверью. Постучавшись и зайдя вовнутрь, сельчанин сразу же обращался к председателю, переиначивая на осетинский лад его имя: «Балода, а Сталин до Берлина еще не дошел?!». И так каждое утро. Впрочем, и ответ был неизменный «Скоро уж, скоро!».
В апреле пришла похоронка на красноармейца Василия Кулумбегова. «Черная бумага», – так тогда сельчане называли похоронки, которые приносил почтальон. Долго не хотела семья верить в смерть близкого человека, но старики обратились к его старшему брату: «Надо справить поминки, а то душа бедного Василия будет пребывать неприкаянной!».
В четверг помянули всем сельским обществом погибшего воина. Каждая семья принесла на тризну по пять кукурузных чуреков и бутыль араки. Решением правления из колхозного стада выбрали бычка. За поминальным столом сидели мужчины и женщины, а молодежь прислуживала.
Таких поминальных тризн было совершено еще несколько. Но как гласит поговорка, после самой темной ночи все равно наступает рассвет. Закончилась и война. Вдовы выплакали слезы, сироты научились жить с осознанием безотцовщины.
Прошли годы, и люди снова стали радоваться жизни. Как-то сельская молодежь решила отметить новый год. Парни и девушки принесли из домов нехитрую снедь, была и арака. Но всем захотелось выпить красного вина, однако с этим возникли сложности. В то время вино в достатке было только у одной семьи, где верховодила вдова солдата Сурато Козаева. Женщина эта была домовитой, но отличалась крутым нравом, – да и как иначе, ведь ей надо было ставить на ноги четырех сирот.
Было решено наведаться ночью в подвал к Сурато, и произвести несанкционированный вынос вина. Желание продегустировать бодрящий напиток оказалосьсильнее страха быть пойманным. Впрочем, уверенность в успехе предприятия все же была – на «дело» в компании ребят пошла Аминат, дочь самой Сурато.
С вечера молодежь собралась в помещении, где обычно выпекался хлеб. Здесь в глиняном тандыре развели огонь и стали готовить закуски. Как только глубокая ночь накрыла темным одеялом селение, похитители вина тронулись в путь.
К дому Сурато вела тропинка, проложенная в глубоком снегу. У входа в подвал, где хранились бочки с вином, их уже ждала Аминат. Процедура экспроприации не заняла много времени – шланг в горловину 500 литровой дубовой бочки, выдох-вдох и вот уже вино льется темной струей в ведро. Все было сделано за то время, пока горели две спички, которыми похитители вина освещали место преступления.
Уйти также удалось без лишнего шума. Сделать это было несложно, благо сторожевая собака вместо того, чтобы облаять похитителей, почуяв среди них Аминат, лишь виляла радостно хвостом.
Возвращение удальцов с ведром, наполненным вином вызвало радостное оживление в компании. Пиршество продолжалось до рассвета. И только молодежь собралась разойтись по домам, как неожиданно распахнулась дверь – на пороге стояла Сурато с видом не сулящим ничего хорошего. Посыпались громы и молнии. При этом все недоумевали: «Как она узнала!».
Все оказалось до смешного просто. Когда незадачливые похитители несли ведро с вином, то по дороге расплескали напиток. Утром Сурато вышла во двор, чтобы накормить курей и увидела, как от ее дома уходит хорошо видная на снегу цепочка красных брызг. Ей только и оставалось, как идти по следу...
Но до рукоприкладства дело не дошло, хотя родителям деревенских наглецов досталось сполна. Сурато обошла каждую семью незадачливых похитителей вина и высказала им свое мнение относительно воспитания детей.
Своих детей она держала в строгости, хотя сделать это было непросто. Не было в достатке ни еды, ни одежды. Была у Сурато шуба, которую она получила в виде поощрения, как одна из лучших женщин-трактористок Знаурского района. Однако носила она ее недолго. Сперва в нее одевалась старшая дочь Аминат, после младшая Земфира. До школы в соседнем селении Зивлет дорога была неблизкой, зимой в пути детей порой застигала пурга, а шуба была гарантией того, что дочери не замерзнут. Иногда под шубой прятались при сильном ветре несколько сельских девочек, возвращающихся из школы. Женщиной Сурато была дородной, и шубы хватало на всех…
В апреле 1955 года в Гвиргвина приехал уроженец села Шота Кулумбегов, живший в городе Адлере Его приезд особенно запомнился местной общественности тем, что у того был фотоаппарат. На одном из его снимков запечатлены колхозники вместе со своими помощниками – быками и буйволом на заднем плане. Так они и остались вместе в истории своего маленького села.
Р.Кулумбегов
(продолжение следует)
Фото из архива автора
В начале апреля 1944 года началась вспашка полей в колхозах Юго-Осетии. В селении Гвиргвина Велитского сельсовета запашку проводили шестью плугами. Вместо запланированных 60 га колхозники вспахали 63 гектара. Особенно отличилась первая бригада под руководством Отара Кулумбегова. Сеяли ячмень, кукурузу, овес.
В тот год военного лихолетья люди старались собрать больше зерна для фронта. И забота эта не была абстрактной, к этому времени на полях Великой Отечественной войны сражались с десяток уроженцев этого небольшого села.
Ежедневно в колхозном правлении собирались сельчане. На стене одной из комнат висела большая карта СССР, и каждое утро председатель сельсовета Володя Кулумбегов отмечал красным карандашом города Восточной Европы, освобожденные от фашистских войск. Больше всего происходящим на фронте интересовался живший по соседству Самата. Едва только из трубы сельской конторы появлялся дым, как он уже стоял перед дверью. Постучавшись и зайдя вовнутрь, сельчанин сразу же обращался к председателю, переиначивая на осетинский лад его имя: «Балода, а Сталин до Берлина еще не дошел?!». И так каждое утро. Впрочем, и ответ был неизменный «Скоро уж, скоро!».
В апреле пришла похоронка на красноармейца Василия Кулумбегова. «Черная бумага», – так тогда сельчане называли похоронки, которые приносил почтальон. Долго не хотела семья верить в смерть близкого человека, но старики обратились к его старшему брату: «Надо справить поминки, а то душа бедного Василия будет пребывать неприкаянной!».
В четверг помянули всем сельским обществом погибшего воина. Каждая семья принесла на тризну по пять кукурузных чуреков и бутыль араки. Решением правления из колхозного стада выбрали бычка. За поминальным столом сидели мужчины и женщины, а молодежь прислуживала.
Таких поминальных тризн было совершено еще несколько. Но как гласит поговорка, после самой темной ночи все равно наступает рассвет. Закончилась и война. Вдовы выплакали слезы, сироты научились жить с осознанием безотцовщины.
Прошли годы, и люди снова стали радоваться жизни. Как-то сельская молодежь решила отметить новый год. Парни и девушки принесли из домов нехитрую снедь, была и арака. Но всем захотелось выпить красного вина, однако с этим возникли сложности. В то время вино в достатке было только у одной семьи, где верховодила вдова солдата Сурато Козаева. Женщина эта была домовитой, но отличалась крутым нравом, – да и как иначе, ведь ей надо было ставить на ноги четырех сирот.
Было решено наведаться ночью в подвал к Сурато, и произвести несанкционированный вынос вина. Желание продегустировать бодрящий напиток оказалосьсильнее страха быть пойманным. Впрочем, уверенность в успехе предприятия все же была – на «дело» в компании ребят пошла Аминат, дочь самой Сурато.
С вечера молодежь собралась в помещении, где обычно выпекался хлеб. Здесь в глиняном тандыре развели огонь и стали готовить закуски. Как только глубокая ночь накрыла темным одеялом селение, похитители вина тронулись в путь.
К дому Сурато вела тропинка, проложенная в глубоком снегу. У входа в подвал, где хранились бочки с вином, их уже ждала Аминат. Процедура экспроприации не заняла много времени – шланг в горловину 500 литровой дубовой бочки, выдох-вдох и вот уже вино льется темной струей в ведро. Все было сделано за то время, пока горели две спички, которыми похитители вина освещали место преступления.
Уйти также удалось без лишнего шума. Сделать это было несложно, благо сторожевая собака вместо того, чтобы облаять похитителей, почуяв среди них Аминат, лишь виляла радостно хвостом.
Возвращение удальцов с ведром, наполненным вином вызвало радостное оживление в компании. Пиршество продолжалось до рассвета. И только молодежь собралась разойтись по домам, как неожиданно распахнулась дверь – на пороге стояла Сурато с видом не сулящим ничего хорошего. Посыпались громы и молнии. При этом все недоумевали: «Как она узнала!».
Все оказалось до смешного просто. Когда незадачливые похитители несли ведро с вином, то по дороге расплескали напиток. Утром Сурато вышла во двор, чтобы накормить курей и увидела, как от ее дома уходит хорошо видная на снегу цепочка красных брызг. Ей только и оставалось, как идти по следу...
Но до рукоприкладства дело не дошло, хотя родителям деревенских наглецов досталось сполна. Сурато обошла каждую семью незадачливых похитителей вина и высказала им свое мнение относительно воспитания детей.
Своих детей она держала в строгости, хотя сделать это было непросто. Не было в достатке ни еды, ни одежды. Была у Сурато шуба, которую она получила в виде поощрения, как одна из лучших женщин-трактористок Знаурского района. Однако носила она ее недолго. Сперва в нее одевалась старшая дочь Аминат, после младшая Земфира. До школы в соседнем селении Зивлет дорога была неблизкой, зимой в пути детей порой застигала пурга, а шуба была гарантией того, что дочери не замерзнут. Иногда под шубой прятались при сильном ветре несколько сельских девочек, возвращающихся из школы. Женщиной Сурато была дородной, и шубы хватало на всех…
В апреле 1955 года в Гвиргвина приехал уроженец села Шота Кулумбегов, живший в городе Адлере Его приезд особенно запомнился местной общественности тем, что у того был фотоаппарат. На одном из его снимков запечатлены колхозники вместе со своими помощниками – быками и буйволом на заднем плане. Так они и остались вместе в истории своего маленького села.
Р.Кулумбегов
(продолжение следует)
Фото из архива автора
Источник - Газета Республика.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Нашли ошибку?